Коллектив авторов - Сказки Смерти. Сборник 2. Сквозь Космос

Костлявая рука Вершителя судеб, который от начала времён правит миром, коснулась плеча мальчика, глядевшего в тёмные небеса. Златая россыпь ярких далёких звёзд манила юную душу. Тихо, почти неслышно Смерть задал вопрос: «Ты хочешь увидеть больше».

Не зная, кто говорит с ним, мальчик кивнул и… сразу же начал подниматься ввысь!

Запись 425.

Дата: 101 кварта 7059 столетия.

Место: астероид за номером 1Н457, не заселён.

Сегодня начата операция по изучению, описанию поведения и последующему отлову макрокосмических леммингов (Lemmini Orbis).

Во всей галактике сложно найти более редких и загадочных животных. Но ещё тяжелее найти в ней существ, которые так настойчиво хотели бы умереть. Эти животные препятствуют буквально любым попыткам контакта. Так, сразу по прибытии я натолкнулся на лемминга, выпавшего из Гнезда. Несмотря на несколько сломанных конечностей, он оказал удивительное сопротивление предложенной хирургической помощи. В конце концов мне пришлось поместить его в анабиозный пузырёк и отнести обратно к Гнезду.

Стыдно признавать, что я отчасти рад этой встрече. Стоит ли говорить, что спасение одного из леммингов должно помочь развитию дружеских отношений со всем его семейством?

Жилище животных напоминает полый шар, наполненный газом. Стенка его абсолютно мертвая и твёрдая, как камень. Я пытался пробить её ложноподией в нескольких местах, но потерпел сокрушительную неудачу. Похоже, леммингов придётся выманивать наружу. Сами зверьки почти не выходят из Гнезда, и пока остаётся загадкой, как они находят себе пропитание в таком крохотном замкнутом пространстве. Думаю, именно эта невозможность удовлетворения потребностей запускает сложную цепь рефлексов леммингов, называемую Танатосом, или инстинктом смерти.

Дик шагнул к рычагу аварийного входа. На его бледном худом лице блестели капельки пота. Рука потянулась к двери.

– Стой, где стоишь, – гаечный ключ, зажатый в руке Гордона, угрожающе поднялся в воздух, – Я не хочу причинять тебе вред. Просто не подходи к рубильнику.

Он осторожно выглянул в иллюминатор.

Макс лежал прямо около люка. Спокойный, будто заснувший после тяжёлой работы. Грудь его медленно вздымалась и опадала. Ноздри еле – еле заметно трепетали в такт дыханию. Окружавшая его тело субстанция чуть светилась, придавая спящему одухотворенный, почти священный облик. Да, это был просто спящий Макс.

И все же Гордон не мог впустить его. Он был всего лишь маленьким «условным руководителем туристической группы» и не мог пойти против правил. Это не в его компетенции. Стиснув зубы, Гордон смотрел, как склизкое существо медленно утягивает тело друга все дальше. Куда? Об этом Гордон старался не думать.

– Это был даже не человек, – зачем – то сказал он, – Мы с тобой прекрасно знаем, что настоящий Макс без скафандра не прожил бы снаружи и двух минут. Какая – то космическая тварь просто приняла его облик, как хамелеон.

Дик старался не встречаться с ним взглядом.

– О чем речь. Конечно. Это почти наверняка не был Макс.

Гордон презрительно отвернулся. Дик изначально был слишком слаб, а когда у их космобиля пробило бак с горючим, сломился окончательно. За время путешествия Гордон не раз мечтал придушить своего вечно сонного напарника. С тех пор, как приятели застряли на заброшенном астероиде, мечта превратилась в навязчивое желание.

Он выдохнул и сосчитал до десяти.

Слушай, Макс был и моим другом. Но я действительно не мог ничего сделать. Ты знаешь, что инструкция космических туристов запрещает впускать любого из членов экипажа, если остальным при этом угрожает опасность, и хватит об этом. Что с топливом?

Дик вяло пожал плечами.

– Ты задавал этот вопрос пять минут назад. И пять минут назад я ответил, что не могу сделать его из вакуума.

Что – то хрустнуло. Гордон с удивлением взглянул на обломки карандаша, зажатые в ладони. Господи, они заперты, заперты, заперты посреди холодного безжизненного космоса. Сидят в железном ящике, а за окном, похрустывая костями их друга, ходит липкая прозрачная смерть.

Нет, нет, нет. Не думать об этом. Сейчас не время. Главное сейчас – ни в коем случае не допускать упаднических настроений и нарушения дисциплины. Плевать, что нет связи и кислорода. Они обязательно спасутся, если все делать правильно.

Гордон попытался придать своему лицу спокойное и мудрое выражение руководителя.

– Найди инструкцию, как действовать при встрече с инопланетными формами жизни.

Дик вяло пожал плечами, отвернулся и застучал по клавиатуре. Сощурился, вчитываясь в текст на экране, откинулся на спинку стула и нервно хихикнул.

Ну, что там? – поторопил его Гордон.

Все просто. Людям, не имеющим особых знаний и полномочий для осуществления первого контакта с инопланетными формами жизни, необходимо включить двигатель и смыться с их территории.

Замечательно. А что пишут о тех, у кого нет такой возможности?

Дик пожал плечами.

– Надо полагать, эпитафию.

Гордон похолодел.

Впервые за много лет у него не оказалось под рукой нужной инструкции.

Наблюдения за леммингами. Запись 426.

Происходит что – то странное. Семья просто не пустила сородича обратно в Гнездо. Может, в ходе операции я случайно изменил запах или цвет излучения мыслей лемминга? Мы так мало знаем об этих удивительных зверьках… В любом случае, влияние Танатоса усиливается, и с приручением лучше не затягивать.

Мягкий шлепок заставил Гордона вздрогнуть. Он зажал уши руками, но продолжал слышать десятки, сотни, тысячи мягких ударов о стенки корабля.

Когда это прекратится? Господи, даже инопланетные идиоты должны понимать, что бифштекс не сделает дыру в металле…

– Ты не задавался вопросом, зачем они это делают?

Дик с интересом наблюдал, как огромные куски мяса ударяют по борту корабля, прочерчивая кровавые полосы. Иногда снаряд прилетал прямо в иллюминатор, и обзор на несколько секунд закрывала сочащаяся соком плоть. Дик зевал, с неохотой покидал кресло и включал дворники, наблюдая, как механизм размазывает кровь по стеклу.

Гордон с отвращением отвёл взгляд.

– Если они преследуют цель свести меня с ума, то им это удалось. Я не понимаю ни единой строчки.

Он в отчаянии посмотрел на огромные чертежи, рассыпанные по столу. Буквы и линии расплывались в сплошную мешанину.