Наталья Любимова - Наследство старого аптекаря

– То есть вы хотите, чтобы я помог подвинуть вам шкаф? – снова прервал он ее.

– Да! – утвердительно кивнула она.

– Тогда пойдемте спасать кошку, – захлопнул за собой дверь Рябинин.

Шкаф действительно перегородил вход в ванную, но кошка давно уже была в кухне на стуле и важно взирала желтыми глазами на Рябинина. Егор легко приподнял упавший шкаф и сдвинул в стону, освободив проход в ванную. Затем он, под одобрительные возгласы хозяйки, легким движением поставил его на место. Отметив про себя, что она и сама легко могла это сделать.

– Ой, какой вы сильный! – посыпались на Рябинина одобрительные эпитеты. – Вы такой мужественный! И очень симпатичный. Я не могу вас просто так отпустить, пойдемте на кухню, хотя бы чаю выпьем.

Мужская суть Рябинина упиралась и не хотела этого, а продажный желудок настаивал на обратном и требовал платы за приложенные усилия. В итоге он победил.

На столе появилась запеченная до золотистой корочки курица с воздушным картофельным пюре, маринованные огурчики и грибочки, свежий душистый хлеб и вишневая наливка.

Когда Рябинин поел и слегка захмелел от сладкой, но крепкой наливки, и под одобрительные, хвалебные речи соседки Любки, ему очень захотелось оказаться на своем диване. Ибо он боялся за свою честь и репутацию. Хотя нет-нет, да и мелькала в его голове мысль о том, что эта Любка не так уж и дурна, да и готовит вкусно, а уж как она его нахваливает…

В этот самый момент зазвонил ее телефон в комнате. Она улыбаясь стала медленно удаляться.

– Мама, наверное, волнуется. Я утром, как уехала, так больше и не позвонила ей. А она у меня такая беспокойная… Переживает все, нервничает, как будто мне пять лет…

Слышал удаляющиеся шаги и голос соседки Рябинин.

– Вот и замечательно, – обрадовался он. – У вас очень милая мама. Все мамы беспокоятся о детях. Даже когда тем уже давно не пятнадцать, – встал он со стула и быстро направился к входной двери. – Люба, огромное вам спасибо, вы так скрасили мой одинокий вечер. Все было очень вкусно. Меня провожать не надо, дверь я захлопну, – уже находясь на лестничной площадке прокричал он в дверной проем, и захлопнул дверь, как обещал, чтобы опередить быстро приближающуюся к нему Любовь.

– Все доволен? – укладываясь на диван, снова обратился Рябинин к своему желудку, который теперь урчал, как сытый кот. – Тебе лишь бы пожрать! Никакой совести, – увещевал он его.

– Всем спасибо! Спокойной ночи! – произнес он в пространство, словно обращаясь к кому-то невидимому.

Как только его голова коснулась подушки, а рот растянулся в прощальном зевке, Рябинин тут же уснул и ровно засопел.

Ему снились девчонки в русских сарафанах с вплетенными яркими лентами в длинные косы. Они все были на одно лицо, словно близнецы, а ему нужно было найти среди них Лизу Самохину. Девчонки смеялись, водили вокруг него хороводы, а он все не мог понять, которая из них Лиза. Потом хоровод остановился и девчонки стали играть в прятки. Разбежались кто-куда и скрылись из поля зрения оперативника.

– А, ну стоять! Кому говорю, вернитесь! – кричал он. – Не ходите в лес! Туда нельзя! – пытался он их остановить.

За кустом рябины мелькнула чья-то тень и Рябинин бросился туда. Он увидел только кусок материи цвета морской волны, и до боли знакомые глаза. – Стой ты кто? Я тебя знаю?! – бежал он за тенью, но догнать не успел. Его разбудил настойчивый звонок.

– Да! Рябинин слушает! – злым голосом закричал он в трубку телефона, не сообразив спросонья, что это сработал будильник.

Когда там никто не ответил, он выругался, бросил телефон на пол и снова закрыл глаза в надежде увидеть продолжение сна. Но вместо этого пришли думы о том, что у него куча дел, и несколько встреч, и что ему нужно вставать и идти на работу, пока работа не пришла к нему в виде визжащего Еремеева.

Только Рябинин присел за свой стол изучить оперативные сводки, как дежурный открыл дверь и не входя в нее крикнул:

– Рябинин к начальнику!

Рябинин шепотом непристойно выругался и поплелся прямо по коридору. Навстречу ему шел криминалист Серега Кузнецов:

– Привет! – протянул он руку оперативнику. – К Еремееву?

– Как ты догадался? – пожал тот протянутую руку.

– Злой, как черт! Ты это, не нарывайся, – посоветовал Рябинину друг.

– Ну, это как получится, – почесал кончик своего носа оперативник.

– На обед приходи! – Уже вдогонку крикнул Кузнецов удаляющемуся Рябинину.

– Хорошо, если останусь жив, приду! – заверил он друга.

На удивление Рябинина, Еремеев молча ходил взад-вперед по кабинету и только изредка бросал на того строгий взгляд. Рябинин тоже молчал и ждал, когда на него наконец-то обрушится тирада гневных речей. Так прошло целых две минуты…

– Ты думаешь, я тебя позвал чтобы вставить тебе очередную «клизму»? Нет дорогой, ошибаешься. Я позвал тебя, чтобы поздравить!..

Рябинин молчал.

– Почему ты не спрашиваешь с чем? – Остановился Еремеев и стал заглядывать в глаза оперативника.

Рябинин молчал.

– А, поздравляю я тебя… Нет, я поздравляю нас с тем, что у нас замечательный мой, серия образовалась. – На читай! – сунул он заявление, написанное мелким ровным почерком в лицо Рябинина.

«Пропала моя соседка по комнате Кондратьева Дарья, студентка 2 курса» – успел прочесть оперативник фрагмент текста заявления, которым сотрясал у носа оперативника начальник.

– Ну, что? Как тебе такое? За месяц пропали три девушки. Три студентки!

– Две студентки, – поправил Еремеева оперативник. – Одна ученица 11 класса.

– Сроду у нас не было маньяков, откуда он взялся, на мою голову? – обнял свои толстые хомячьи щеки пальцами-сардельками начальник. – Рябинин, – я тебя умоляю, ты мой лучший оперативник, найди мне его! Слышишь? Делай что хочешь, езжай куда хочешь, привлекай кого хочешь, но найди мне этого мерзавца!

– Есть, найти маньяка! – развернулся к двери Рябинин. – Разрешите идти искать?

– Иди, но только никому ни слова. Не хватало мне еще паники в городе.

– Слушаюсь! – вышел из кабинета оперативник.

Остаток дня Рябинин провел в педагогическом университете. Разговаривал с соседкой пропавшей девушки, деканом факультета и ее одногруппниками. Он до последнего момента тешил себя надеждой, что это не та Даша Кондратьева, которую он знал, как сестру Юрки Кондратьева. Но к его горькому сожалению это была именно она. Прошло почти три года с их последней встречи, но он до сих пор помнил ее красивые миндалевидные глаза, симпатичные ямочки на щеках и длинные каштановые волосы.

Выяснил, что Дарья Кондратьева была отличницей, бралась за любую работу и выполняла ее прилежно и аккуратно. Летом подрабатывала в летнем детском лагере вожатой. Дети ее обожали, преподаватели не могли нарадоваться, однокурсники восхищались ее терпением, великодушием и теплотой. Она к каждому могла найти подход, к ней ходили за советом и поддержкой. Каждому находила нужные слова, даже если отчитывала кого-то за провинности, то делала это мягко, тактично, но строго.