Андрей Соул - Цикл Тьмы

1

Настя внезапно проснулась среди ночи. Бешено колотилось сердце, во рту пересохло, словно она не спала, а бегала марафон. Она откинула мокрый от пота плед, села на кровати и включила ночник. Яркий свет заставил ее прищурить глаза, голову пронзила резкая боль. Поморщившись, она достала из сумочки аспирин и проглотила пару таблеток, запивая теплой водой: она всегда ставила на ночь полный стакан, чтобы не бегать на кухню.

Последние три года, она стала часто просыпаться по ночам, изнывая от головной боли и жажды; она обращалась к врачу, тот лишь посоветовал пить валерьянку и постараться избегать стрессовых ситуаций. Она хмыкнула,– « избегать стрессовых ситуаций» ! Он с тем же успехом мог посоветовать ей слетать на луну. Настя уже пять лет работала корреспондентом в крупной телекомпании «Тв-5», начав с должности внештатного сотрудника, и понимала, что стресс стал частью ее жизни. Авиакатастрофы, крушение поездов, пожары, изувеченные тела, скорченные в предсмертных муках, запах горелой плоти; после репортажа, они с оператором отправлялись в ближайшее кафе и пропускали по стопке коньяка: это тоже стало частью ее жизни.

Настя была готова к ночным кошмарам, она понимала, что это неизбежно, и они приходили: сожжённая заживо девушка, с младенцем на руках ( мать-наркоманка заснула с сигаретой на диване ), протягивала ей шприц, интересуясь не поможет ли она, а то ей не видно вен; обезглавленный здоровяк ( сумасшедший ворвался в бар с бензопилой: пятеро посетителей ранены, семь убиты, бармен обезглавлен ) флегматично протирал барную стойку. Кошмары, трупы, запах жженых волос – на этом она делала карьеру, и надеялась через пару лет, если не сойдет с ума, занять место своего шефа, главного редактора, который собирался на покой.

Девушка сделала еще глоток воды: капля упала ей на грудь, скатилась на сосок, повисла, словно в раздумье, затем шлепнулась на бедро. Настя подумала, что за время работы сильно похудела: слегка впалый живот, худые ноги, даже грудь стала меньше; а ведь еще каких-то шесть лет назад она переживала из-за складок на животе и изнуряла себя диетами.

Она выглядела немного старше своих двадцати шести; она смотрелась в зеркало и видела на симпатичном личике карие уставшие глаза, в глубине которых таился пережитый, за время работы, ужас. Она горько усмехнулась: что-то такое и сказал ее парень ( любовник, друг, Настя не знала, как к нему относиться) Саша, когда она впервые встретила его в кафе. В Ваших глазах слишком много грусти, для такой красивой девушки, как Вы, – вроде так, сказал он, с улыбкой присаживаясь за ее столик, держа в руках букет роз. Он развеял ее мрачные мысли, о смерти , а через несколько свиданий – они оказались в одной постели. Саша устраивал ее как друг и любовник, но что-то внутри нее сжималось, когда она думала о серьезных отношениях и была благодарна ему, что он ни разу не обмолвился о свадьбе или сожительстве; может, он просто чувствовал, что этот разговор ни к чему хорошему не приведет.

В распахнутое окно ворвался поток ветра, обдав ее разгоряченную кожу приятной прохладой. Настя вздохнула, размышляя, стоит ли сходить на кухню, достать из холодильника початую бутылку «Хеннеси», и выпить пару рюмок, чтобы заснуть. Еще одна привычка, ставшая частью жизни. Мысли о коньяке прервал тихий скрип и звук капающей воды, который оборвался через несколько секунд: словно кто-то открыл и закрыл кран. По рукам побежали мурашки, Настя вздрогнула. Это стресс, и только,– подумала она, нервно усмехнувшись. Снова скрип и звук льющийся воды, буквально мгновение, но его хватило, чтобы Настя подскочила с кровати, и с ужасом уставилась на приоткрытую дверь спальни. Скрип напомнил звук старого крана, в квартире покойной бабушки: ржавый советский смеситель, работающий второй десяток лет, который она никак не хотела менять. Настя глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, но это не помогло. Я ведь все равно собиралась в туалет, – подбодрила она себя, но не сдвинулась с места, не отрывая взгляда от двери. В голове путались мысли: я ведь закрыла входную дверь… это глупо – ночной вор первым делом пошел в ванну, помыть руки… Девушка глубоко вздохнула, и дрожащей рукой открыла дверь. И замерла на месте.

За матовым узорчатым стеклом в двери ванны, мерцал синий свет. Цок, цок, цок. Настя, как зачарованная, смотрела на мерцание за стеклом, слыша щёлканье стартера лампы. Какого черта, у меня теплый свет и обычный плафон на потолке, – промелькнула мысль, быстрая, как ветер; она нажала на выключатель в коридоре, люстра над ней сверкнула и раздался тихий хлопок: она узнала звук взрывающейся лампочки; несколько мелких осколков застряли в ее волосах. Совпадение, – Настя старалась не впасть в панику, – такое случается. Правда, успокоиться она не смогла, сердце стучало, готовое вырваться из груди. Она медленно подошла к двери ванны, надеясь, какой-то частью сознания, что это всего лишь сон, и открыла дверь.

В нос ударил резкий запах протухшей рыбы. Тонкая розовая душевая шторка была задвинута, хотя она могла поклясться, что отодвигала ее, когда вышла из душа. Плафон под потолком мерцал холодным, как в морге, светом. Девушка услышала тихий всплеск: за шторкой появилась тень – силуэт поднялся на ноги; Настя открыла рот закричать, но не смогла, крик застрял в горле; ее взгляд впился в силуэт, в ушах стоял звук стекающей с тела воды. Синие, сморщенные от воды, пальцы легли на край шторки, отодвигая ее. В ванне, полной иссиня-черной воды, стояла утопленница: редкие темные волосы мокрыми прядями спадали на плечи; пустые глазницы, в которых от сырости проросли водоросли; на изъеденном рыбами лице, застыла ухмылка, обнажая остатки сгнивших зубов. Ее обнаженную посиневшую кожу местами покрывал ил, на бедрах и животе прилипли икринки, одно колено было объедено до кости. Она протянула руку, указывая полусгнившим пальцем на Настю, вода стекала с нее, заливая белый резиновый коврик.

– Не хотите взять у меня интервью? – из ее рта вырвался булькающий звук, смутно напоминающий смех.

Настя вышла из оцепенения, почувствовав, что мочевой пузырь сам решил свою проблему: по ее бедру побежала горячая струйка мочи. Она захлопнула дверь, так что хрустнул косяк, и защелкнула шпингалет под ручкой. В тот же миг, за стеклом возникла тень, дверь задрожала; девушка, всхлипнув от страха, отшатнулась. Ногу пронзила резкая боль – она наступила на осколок лампы, порезав ступню. Но она лишь тихо вскрикнула: ее взгляд был прикован к ручке, она проворачивалась, но шпингалет блокировал дверь. Из ванны раздался вздох, от которого она покрылась гусиной кожей, затем снова всплеск и звук задвигающейся шторки. Свет в ванне мигнул последний раз, и квартира погрузилась в полную темноту; лишь луна пробивалась сквозь приоткрытые шторы, прокладывая тусклую дорожку света.