Владислав Богуславский - Проклятые

С этих слов они вновь обнялись, при этом, взяв руку друг у друга. Как раз таки эта накуренная картина больше походила на сказку, романтическую, не похожую на все остальные. Где для счастья многого не надо. Просто пыхнуть и сидеть рука в руке. Эту сказку мог нарушить лишь один невнятный и неуместный вопрос.

‒ Почему мы еще ни разу не пробовали? ‒ неуклюже спросил парень.

‒ Я не готова, ‒ не торопясь, робко ответила она.

‒ Но так ведь уже было. Не так ли?

К этому вопросу Соня была не совсем готова. Но поскольку она была немного не в себе, ответ не заставил себя долго ждать.

‒ Да. Так и что? У тебя тоже было.

‒ Ага, ‒ угнетенно кинул парень.

‒ И как оно?

‒ Толком не помню. Мы оба были пьяны. Мельком только что-то могу припомнить. Но оно сейчас и не особо то и важно. Не так ли?

‒ Возможно.

Снова возвратилось молчание. Она положила голову ему на плечо и на секунду закрыла глаза. Все начало расплываться. Краски менялись одна за другой, переливаясь в разные оттенки. И так раз за разом, как только она закрывала глаза. Открывая их, краски менялись однотонностью, четким было лишь лицо любимого, который тоже сидел с закрытыми глазами.

Вдруг девушке стало немного не по себе. То ли ветерок приморозил её, то ли спина затекла от часового сидения на лавочке, но Соня резко вскочила с лавочки, и предложила парню все-таки пойти из парка. Он не сразу понял предлога, но все же согласился. Пара, взявшись за руки, не торопясь, пошла к выходу из парка.

Было около десяти вечера. Парень понимал, что дома ждет наказание, которое он заработал вчера вечером. Утром родители допрашивали Софию, почему она ведет такой образ жизни. Но она отделалась лишь несколькими отмазками, подтипу «не мы такие, жизнь такая». На этом допрос пришел в тупик. Закономерно, ведь родители Кирилла отличались своей вежливостью, и дальше навязываться чужому человеку не стали. Хоть она и была младше лет, эдак, на двадцать.

Кирилл с Софией подошли к повороту, где обычно прощались. К её дому было недалеко, завернуть за угол дома и подняться вверх по ступенькам к своему двору. Парню нужно было пройти целых два квартала, но ему нечего было бояться. Тем более в таком состоянии.

‒ Я люблю тебя!

‒ И я тебя.

Обменявшись взаимными нежностями, пара снова поцеловалась. Кирилл прижался к девушке, и пообещал вытянуть, во что бы то ни стало, её из этой гадости. Затем они попрощались еще раз, бросив друг другу пару воздушных поцелуев, и разошлись.

Кирилл был счастлив. Столько эмоций за один вечер. Она невероятная девушка! Только она была способна подарить их ему. Никто другой в его жизни на это способен не был.

София же не испытывала почти никаких эмоций. Кроме довольства от того, что находилась под кайфом, и все вокруг продолжало размываться у неё в глазах. Проходя один этаж за другим, девушка не замечала ступенек под ногами. Так легко она себя чувствовала. Ничего не тревожило её. До определенного момента…

Вошла в квартиру достаточно тихо, чтобы не разбудить родителей. Скорее всего, уже пьяные спят. Она разулась, скинула парку с себя, и прошла к себе в комнату. Вдруг она почувствовала тяжелую отцовскую руку у себя на плече.

‒ Ты где прохлаждаешься, шлюшка???

‒ Со школы пришла.

‒ В одиннадцатом часу ночи? Или сколько там. Мать!!

‒ Та бля уже начало двенадцатого. Ахуела в конец!

‒ Признавайся! Раздвигала ножки?!

‒ Не…Нет, ‒ ужасаясь последующей оплеухи, промямлила Соня.

‒ Мало мне на работе дебилов. Так тут еще и доченька выступает! Сейчас мы проверим твое «нет». Ты же не врешь любимому папочке?

После этих слов начало происходить что-то неописуемо чудовищное. Он прижал дочь к стене и ухватил её промеж ног с такой силой, что она закричала во весь голос, забыв о недавней легкости.

‒ Хуле орешь?!! Рот закрой. Сейчас то мы все узнаем.

Отец схватил Софию за волосы и поволок на кухню. Руки были сильные, поэтому у нее не получилось вырваться.

‒ Ну что?? Снимай штаны! Бегом!!!

Девочка начала рыдать. От стыда, от ужаса. Она присела на колени, после чего тяжелая рука пьяного отца прилетела ей по лицу.

‒ А ну сука встань! Снимай, сказал!!!

Девушка начала снимать с себя одежду. Через мгновение она уже стояла перед отцом в одних футболке и трусиках.

‒ Мать! Иди, помогай! Эта стерва сейчас вырвется!!

По всей видимости, мать была пьяна еще больше. Ведь последние указания отца вообще не услышала. Ибо крепким сном уснула после того, как удосужилась слезть с дивана.

Отец умостил дочь на стол. Она уперлась затылком в стену. Как бы девушка не сопротивлялась, он ухватил её за ноги. Соня, опасаясь дальнейшего, замахнулась на отца. Последовала очередная оплеуха. Лишь после того, как он протянул руку ей между ног вновь, она вцепилась в неё зубами с такой силой, что отец аж завизжал от боли.

‒ АХ ТЫ Ж!!! ПАСКУДА!!!!!

Соня мигом слетела со стола, и убежала в свою комнату, закрыв её на засов двери, и подперев дверь стулом. Он сильный, засов мог сломать довольно легко.

‒ МРАЗЬ!!! УНИЧТОЖУ БЛЯДИНУ!!!! ВЕРНИСЬ!!!! ВСЕ РАВНО НЕ УЙДЕШЬ!!!!!

Девочка заползла под стол, умотавшись в одеяло. Она дрожала от ужаса, старалась громко не плакать, чтобы не возбуждать и без того разыгравшуюся фантазию отца.

Так прошло около получаса. Девушка находилась в отрешенном состоянии и никак не могла прийти в себя. Его слова то и дело раз за разом повторялись в её голове, становясь все громче и громче. Она закрывала уши, глаза, но картинка стояла у неё перед глазами, а отцовский голос не покидал её головы.

«Ненавижу, ‒ прошептала про себя девушка. – Ненавижу. Ненавижу! Как же я вас всех ненавижу!!!».

Боль подступила к горлу. Слезы градом покатились из голубых глаз Сони.

«За что все это? Разве я заслужила?? ПОЧЕМУ Я!!!!!! Никто не сможет мне помочь. Если я сама не помогу себе, никто не поможет. Я одна, никому нет дела до меня. Что не день то праздник. Незачем жить. Абсолютно. Напоследок перебью их всех к чертовой матери! Как свиней перережу!!!».

Ангельское лицо вдруг приняло ужасно дьявольские черты. Соня свела скулы так, что заскрипели зубы. Сквозь слезы глаза наливались яростью, которая переполнила Софию до предела. Она вылезла из-под стола. Сняв с себя одеяло, девушка стала копошиться в своем рюкзаке. Через мгновение в правой руке появился маленький перочинный ножик, который ей подарил Даня на 14 лет. Она крепко взяла нож в руку, и пошла к двери. Остановилась. На мгновение она как будто отключилась. Затем, выдохнув, она уронила ножик на пол, и упала на колени перед дверью.

Отец ушел курить, после чего завалился спать. И понятие не имел, что мог лишиться жизни за свое паскудство, если бы дочь не победила бы свою злобу.

«Ничтожество! Вот поэтому ты и страдаешь. Дура! Какая же я дура! Сбежала бы давно к нему. Ему-то только я и нужна».