Дорофея Ларичева - Эльфийская ведьма

Придворные настороженно присматривали за ней, перешептываясь, забывая о чуткости эльфийского слуха. Но ведьма услышала, обернулась на «остроухую тварюжку, окрутившую никчемного бабника». И, прищёлкнув пальцами, вызвала мини-молнию, спалила болтуну шикарные подкрученные усы. Принц аж в ладоши захлопал, а придворные притихли, попятились.

– В следующий раз, оскорбившего честь и достоинство моего короля, спалю целиком, – очень тихо пообещала Тара.

Придворные в ответ притворились безмолвными рыбами.

Только вечером на траурном ужине эльфа вдруг рассмотрела знакомый горбоносый профиль. Ведьмак-ворон! Позабыв и о своих обязанностях, и об этикете, она ринулась к нему.

– Господин Берадар, – вспомнила она его имя. – Я погибну без вашей помощи!

Ведьмак обернулся. В мудрых глазах отразилось безразличие.

– Ты сама теперь помощь, – холодно ответил он, попытавшись увильнуть от нежелательной беседы.

– Я не о том. Вы знаете мою беду. Подскажите постоянное заклинение красоты. Подскажите, как избежать ищеек, – принялась канючить Тюве.

Ведьмак брезгливо поморщился.

– Ты сама всё знаешь. Но так и быть, в последний раз я тебе подскажу, – смилостивился он. – Если сама не справишься, струсишь, позови Запредельное. Формула вызова тебе известна. Девушка ты изворотливая. Думаю, договоришься с Судьёй. Это и станет твоим посвящением.

И он смешался с жующей и переговаривающейся толпой гостей.

Ничего не изменилось. Что-то слезливо – заунывное играли музыканты, перемывали косточки друг другу придворные. Но Тара успокоилась. Судья. Значит, можно ей заплатить не своей жизнью. Главное, раз и навсегда похорошеть, не бегать за Мастером – чародеем из Академии каждые десять дней… Ни от кого не зависеть.

Она едва дождалась ночи. Постояв возле комнаты Варросео, убедившись, что будущий король сладко спит под защитой её чар, эльфа побежала по коридорам. Несмотря на суматошный день, их причудливый рисунок отложился в её памяти. Поскорее куда-нибудь в закоулок, где появление мёртвой конницы не вызовет ненужный вопросов.

Зачаровать гвардейцев на малых воротах не составило труда. Путь Тары лежал в бедняцкие кварталы. Вроде, не очень далеко, но кто будет искать просителя в таких трущобах?

Эльфа начертила защитный контур, прочла заклинание вызова. Холодная ночь не заклубилась туманом, не засверкала молниями. На один единственный мимолётный миг эльфа ощутила чей-то пристальный взгляд из Запредельного. И всё. Сколько бы она не повторяла формулу вызова, что бы ни сулила Судье и её армии, никто не появился.

Разбитая, расстроенная, она явилась во дворец за три часа до позднего рассвета и уснула под дверью своего господина, по-кошачьи свернувшись в кресле.

На вторую ночь Запредельное не отозвалось вовсе. И весь день коронации сонная эльфа таскалась за господином, слушала комплименты в свой адрес, украдкой почёсывала зудящую под мороком кожу, с тоской ожидая окончания затянувшейся церемонии…

Ночь. Яркие звёзды заволокла шаль облаков, вначале тонкая, а потом и густая, пушистая, снежная. Снежинки падали на булыжные мостовые. Город стал серьёзным и строгим, словно полк перед приездом генерала. В редких окнах теплились лампы – в каких зачарованные, а в каких и простые, масляные. По преданию, ночь после коронации следовало проводить дома, с семьёй, иначе сгинешь в цепких лапах демонов. Демонов Тара не боялась. Наоборот, ждала с ними встречи.

Для своих чар она облюбовала тупичок между складом продовольствия и швейной мануфактурой, где шили простенькую одежду для бедняков.

Тряпкой расчистив от первого снега кусочек мостовой, эльфа кисточкой нанесла настоявшуюся за день краску. Линия за линией складывался узор. Согревая дыханием озябшие пальцы, ведьма ползала на коленях, заговаривала защитный контур. Готово. Можно читать вызов.

Полушепотом уже по привычке, Тара забормотала слова на древнеэльфийском, вкладывая в них всё желание скрыться от ищеек и… похорошеть.

Холод постепенно проникал под кожаный плащ и шерстяную шапочку. Снег валил сплошной стеной. Крупные белые хлопья плясали вокруг эльфы, не способные преодолеть преграду контура. Метель пела, звала к себе, смеялась, шептала, кричала, завлекала, вспыхивала мириадами огней. Запредельное откликалось, но слишком медленно. И тогда Тара сама шагнула за контур, и встретилась лицом к лицу с Судьёй.

В чёрных волосах Судьи сверкали алмазы льдинок, прозрачная туника развивалась, цветы в венке пожухли от холода.

– Согрей меня своим теплом. Отдай свою душу, призвавшая, – зашептала демоница, вцепившись в руку эльфы. И через кожаный рукав проник холод чужачки. Испуганная Тара отступила за линию защиты, но и Судья, не ведая преграды, последовала за ней. – Ты не желаешь платить собой? – предводительница мёртвой армии хищно ухмыльнулась. – Я принимаю твои условия, – она сама отстранилась от Тары. – Я исполню три твоих желания. За это заберу нечто, что тебе очень дорого. Такова моя цена. Справедливо?

Тара кивнула. Что тут торговаться? Что может быть дороже красоты и свободы?

– Желай!

Первое желание, пожалуй, было самым важным.

– Хочу быть красивой, взрослой эльфой – и днём, и ночью, не боясь, что рассеется морок.

– Раз.

– Хочу, чтобы никто не желал спровадить меня в приют.

– Два.

С третьим было туго. Не мстить же семье… Тара не представляла, что желаний будет три. И ляпнула первое, что пришло на ум.

– Хочу стать главной ведьмой королевства, чтобы меня уважали и боялись.

– Три. Договор заключён. Завтра я заберу свою цену. Обратного пути нет, помни это, эльфа.

– Возьми тех чародеев, что приговорили меня к приюту! Это щедрая плата!

– Ты не можешь платить тем, что тебе не принадлежит! Я сказала, я сама возьму, что пожелаю. До встречи, долгоживущая.

Босые ноги Судьи шагнули в метель. А Тара счастливо улыбалась. Она добилась своего. Она победила!

Тщательно стерев контур вызова, она вприпрыжку побежала во дворец, чтобы успеть выспаться и встретить утро новой жизни отдохнувшей.

Рион не видел коронации. Спровадив Тюве к ведьмам, он вернулся в город, направился прямиком в Академию. Ведь в числе наставников был его сын.

Коренастый, плотного телосложения Адар мог бы стать хорошим воином, но родился с магическим даром. И едва парню исполнилось пятнадцать лет, навсегда покинул дом. Теперь сын щеголял в зелёно-коричневой мантии, гордо задирал подбородок, и снисходительно смотрел на отца.

– Что ты забыл в столице? – вместо приветствия спросил он, будто стесняясь старика.

– Увидеть тебя приехал, сынок. Недолго осталось мне, попрощаться хочу.

– Увидел? – сын поёжился на осеннем ветру.