Владимир Власов - Чудеса с бабочкой

(О чём не говорил Конфуций)

Е некий из столицы и Ван-сы друзьями были,

В седьмой день раз седьмой луны (1) у Ван-сы в день рожденья

Шести десятков лет, кому подарки все дарили,

Е на осле отправился в Ичжоу с поздравленьем.

Когда он проезжал через Фаншань (2), уже стемнело,

На лошади подъехал вдруг к нему большой детина,

К седлу была привязана огромная дубина,

Спросил, куда тот едет, Е сказал ему несмело.

– «Ван-сы мой брат двоюродный, – тот подскочил на месте,

Я тоже с днём рождения поздравить вот собрался

Его, пред тем, как встретить вас, к нему и направлялся».

Обрадовался тоже Е, путь продолжали вместе.

Детина отставал всё время, ход свой замедляя,

Е пропускал его вперёд, всё сзади быть стараясь,

Тот соглашался, но всегда был сзади, отставая,

Уж не грабитель он ли, Е подумал, озираясь.

Совсем стемнело, облик спутника скрыт темнотою,

Гроза тут началась, по небу молнии сверкают,

Вдруг видит, тот на лошади висит вниз головою,

А ноги вверху двигаются, будто он шагает.

При каждом таком шаге удар грома раздаётся,

А изо рта пар валит, язык длинный и весь красный,

Е испугался, но ему страх скрыть всё ж удаётся,

Подъехал дому Ван-сы, с ним – детина тот, ужасный.

Ван вышел к ним навстречу, свою радость выражая,

Велел подать вино. Спросил Е, чтобы убедиться:

– «Кто этот спутник мой»? Ему сказал Ван, объясняя:

– «Он брат двоюродный мой Чжан, живёт, как ты, в столице,

На улице Верёвочной, сам – мастер украшений».

Е успокоился, решил, что всё то показалось,

Когда приблизилось то празднованье к завершенью,

То для ночлега одна комната лишь оставалась.

Е не хотел остаться вместе с гостем в помещенье,

Ван стал настаивать, слугу тогда к ним пригласили.

Е не спалось, когда легли, светильник погасили.

Слуга уснул, гость, лёжа, стал вдруг излучать свеченье,

Сел на постели, высунул язык, всё озарилось,

К лежанке Е приблизился, стал ждать, слюну глотая,

Затем стал пожирать слугу, на части раздирая,

Е закричал, не в силах вынести то, что случилось:

– «Великий государь, ниспровергающий всех бесов (3),

Приди, где ты»? И неожиданно вдруг гул раздался,

Послышался бой барабанов из-за занавеса,

И в комнате в тот миг Гуань-ди великий оказался

С мечом в руках, детину острым он мечом ударил,

Тот превратился в бабочку, в размерах возрастая,

Как мотылёк, крылья свои огромные расправил,

И ими отражал удары все меча, летая.

Исчезли бабочка с Гуань-ди, когда гром вновь раздался,

Упал на пол Е и его сознанье отключилось,

Настал уж полдень, с гостем Е ещё не поднимался,

Пришёл Ван в комнату узнать, что с ними приключилось.

Е рассказал всё, на полу след крови сохранился,

Гонца послали к Чжану тут в столицу с донесеньем,

А тот работал в мастерской, узнав всё, удивился.

В Ичжоу он в тот день не ездил к Вану с поздравленьем.

Пояснения

1. Действие рассказа происходит в седьмую луну, когда по китайским поверьями, открываются двери иного мира и голодные духи мёртвых (которым не приносят жертвы) могут бродить в течение целого месяца где им угодно.

2. Фаншань – юго-западное предместье Пекина.

3. Великий государь, ниспровергающий бесов – Гуань-ди (Фумо дади) – посмертный титул, присвоенный в XIII в. Гуань-юю – полководцу времён Троецарствия (III в. н. э.), почитавшемуся в народе как национальный герой и божество.

(согласно размышлениям Чжуанцзы)

Когда Ханьгун царь на болоте слуг везде расставил,

Начать чтобы охоту, то вдруг духа он заметил.

Спросил Гуань Чжуна царь (тот колесницей его правил):

– "Сейчас ты духа видел"? – "Нет", – слуга ему ответил.

Домой вернувшись, заболел царь, потеряв сознанье,

Дней несколько лежал в горячке, бредил повелитель,

Среди мужей один даос был, обладавший знаньем,

Его все звали Хуанцзы – Гордыни Обвинитель.

– "Как повредить царю мог дух? – тот очень удивился. –

Царь повредил себе сам и от этого хворает,

Рассеялся эфир от гнева и не возвратился,

Поэтому сейчас его ему и не хватает.

Эфир если поднялся и не может опуститься,

То человек от этого впадает в раздраженье,

Когда ж он опускается, то муж может забыться,

А если – посредине, то ему нужно леченье".

– "Но если только болезнь кроется моя в эфире, -

Спросил даоса царь, в себя пришедший, удивлённо, -

Тогда не ясно мне, а существуют ль духи в мире?

– "Да, духи существуют, – тот ответил убеждённо. –

У озера живёт Башмак Соломенный огромный (1),

У очага Высокая Причёска обитает,

А в куче мусора Гром обретает дом укромный,

Лягушка же своё жилище у реки скрывает.

В жилищах наших Домовой свой образ дивный прячет,

А в реках Водяной облюбовал омут глубокий,

И Разноцветная Собака по холмам всем скачет,

В горах скрывается, живя повсюду, Одноногий.

В степях Двуглавая Змея под солнцем тело греет,

А на болотах Извивающийся Змей резвится,

Но мало видели его, никто и не боится

С ним встречи, поэтому он всё более смелеет".

– "А как он выглядит"? – спросил, качнув, царь, головою.

– "Одетый в платье фиолетовое и шлем красный,

Он толщиной со ступицу, с оглоблю хвост длинною.

А по природе злой он, и имеет нрав опасный.

Как только где-то он услышит грохот колесницы,

Встаёт стоймя, и видом устрашает своим славным,

А плащ как крылья распускает на подобье птицы,

Тот кто его увидит, то царём стаёт державным".

– "Его-то я и видел там", – царь вдруг расхохотался,

Он тут же встал с постели, возле Хуанцзы уселся;

Оправил на себе одежду, шапку, причесался.

Болезнь прошла совсем, и страх души куда-то делся.

Пояснение

1. Соломенный Башмак (Люй), Высокая Причёска (Цзи), Гром (Лэйтин), Лягушка (Валун), Домовой (Иян), Водяной (Вансян), Разноцветная Собака (Шэнь), Одноногий (Кунь), Двуглавая Змея (Фанхуан), Извивающийся Змей (Вэйшэ) – являлись не только духами, но и "божествами" китайского пантеона времён жизни Чжуанцзы.

(Согласно размышлениям Юань Мэя) (1)

У многих из Хунани вызывали страха чувства

Проделки Чжан Ци Шэня с его ясной головою,

Легко мог он при помощи волшебного искусства

Овладевать в селенье человеческой душою.

И только студент У не выражал к нему почтенья,

Не верил в его силы и наукам придавался,

Однажды он нанёс при всех Ци Шэню оскорбленье,

При этом, как всегда, в душе спокойным оставался.

Он знал, что той же ночью тот напустит злую силу,

И «Книгу перемен» стал перечитывать при свечах,

Вдруг ветром сдуло черепицу, окна растворило,