Сергей Ходосевич - Наша зима. Проза. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича

– Готово! – кричу. – Итак, ведро наверх, баба Таня! И на себя!

Облилась она снова, я клацнул кнопкой, а вспышки нет. Ещё раз – нет! Чёрт, батарейки, видать, подсели на морозе. Что делать? Не бросать же начатое дело на полпути. Тем более видно же, что Мать-моржиха только распалилась от водных процедур, вон какая красная стоит.

– М-мать М-моржи… Т-то есть, б-баба Таня! – сказал я со всей силой убедительности, какую только нашёл в своём насквозь продрогшем организме. – В-вот гадом буду – последний раз, а? Я только сбегаю, ба… батарейку заменю, а? Г-гонорар за фотку п-пополам, так уж и быть, а?

– Точно последний раз? – Заботливо отламывая сосульку с моего носа, спросила Мать-моржиха. – Ну, смотри, паря!

И мы вместе, как голубки, только она – розовая, а я – синий, пошли в свой подъезд: она – за водой, я – за батарейкой. Не скрою, дома я, клацая зубами, сразу кинулся к холодильнику. У меня там давно стояла бутылочка коньяка. Так, на всякий случай. Этот случай был не всякий, и потому я почти без передышки отпил сразу половину.

Чудодейственная влага тут же вернула меня к жизни, и я через две ступеньки поскакал вниз, где меня ждала она, замечательная полуобнажённая женщина. С полным ведром воды. Ну, сейчас-то у нас с ней всё получится!

– Эй, чудило! А фотоаппарат твой где? – ледяным тоном спросила меня Мать-моржиха.

Я посмотрел себе на грудь – там ничего не висело. Забыл дома, б-блин!

– Только никуда не уходи, баба Таня! – заорал я благим матом. – Только стой на месте, милая ты моя Моржулечка! Я мигом!

Через пять секунд я уже вернулся обратно с фотоаппаратом. Слава Богу, Мать-моржиха была на месте.

– Ну, ведро к голове! – бодро скомандовал я, нацеливая объектив на бабу Таню.

– Погоди, – сказала Мать-моржиха. – Дай-ка мне аппарат, паря, я сама гляну, всё ли в порядке. Чтобы наверняка уж.

– Погоди, – сказала Мать-моржиха. – Дай-ка мне аппарат, паря, я сама гляну, всё ли в порядке. Чтобы наверняка уж.

Я пожал плечами, но фотоаппарат отдал. Баба Таня повесила его себе на шею, не спеша вернулась к ведру и вдруг схватила его и выплеснула всю воду на меня! Меня сначала обожгла ледяная вода, и почти тут же по глазам резанула ещё и фотовспышка. От неожиданности и возмущения я только хватал ртом воздух, не в силах что-либо вымолвить.

– Вот теперь порядок! – сказала Мать-моржиха, скалясь в очаровательной улыбке. – Забирай свой фотоаппарат и беги домой греться… Пингвин!

…Снимок, который я потом всё же отправил в газету, так и назывался – «Пингвин». И победил на конкурсе.

А во дворе у нас теперь двое чудаков, регулярно обливающихся водой. Это она, Мать-моржиха, ну и я, её выученик – Пингвин…

Я и сам уже неоднократный дед, но своих бабушек и дедушку помню. Вот они в гостях у нас в Пятерыжске (скорее всего, в начале 70-х, когда я был в армии) – мамины родители и отцова мама, слева которая). Дедушку по отцовой линии я и в глаза не видел – он умер очень рано, до моего рождения. А с остальными своими предками, еще дореволюционных годов рождения, успел и повидаться, и пообщаться.

Правда, не так часто, как хотелось бы: мы с 50-х годов жили в Казахстане, а дед и бабушки так и оставались на своей родине, в Татарстане, куда мы изредка ездили в гости, а они к нам – еще реже, потому как дорога дальняя, а они тогда были уже в возрасте.

Фото сделано, скорее всего, в соседнем, через иртышскую паромную переправу, райцентре Иртышске. Из внуков на нем только одна Роза. Ну, про себя я уже сказал, Рината тогда тоже, скорее всего, не было дома – он учился в Павлодаре. Ну а другого моего младшего брата Рашита могли оставить дома на хозяйстве, когда поехали ненадолго в Иртышск: тамошних татарстанских земляков навестить, сфотографироваться…

Какие они были, мои бабушки и дедушки? Обычные крестьяне, трудолюбивые, домовитые, богобоязненные. Главы больших семейств: и у отцовых, и маминых родителей детей (выживших) было не менее чем по пять-шесть. Понятно, что внуков и правнуков у них было много, но и любви, ласки на всех хватало. Правда, не помню, чтобы они сюсюкались с нами, любовь их была скорее строгая, дозированная, не дающая чувствовать, что тебе все дозволено. Так же, кстати, к нам относились и родители. Но это и хорошо, так что выросли мы неизбалованными…

«Заберите меня, а?!»

– Полицию вызывали?

– Да, вызывали, вызывали! Сколько вас можно ждать?

– Так пробки же! Ну, и что у вас тут случилось?

– Заберите вот этого изверга, этого уголовника!

– Это кого?

– Ну вот его же, мужа моего!

– Извините, гражданочка, но я что-то не вижу повода, видимых причин, чтобы забрать этого гражданина. У вас дома тихо, идеальный, порядок, следов дебоша нет. А муж ваш сидит себе, чай пьет.

– Тьфу! Это я не сяй пью, это я рот полоссю. Нет узь, заберите меня. Где васи эти, как их, оковы? Заковывайте и забирайте меня!

– Не оковы, а наручники. За что вас забирать-то?

– Так он вам и скажет, зверь! Это я знаю, за что его надо забрать. А ты, животное, не радуйся, мне решать, забирать тебя или нет.

– Все, у меня кончается терпение! Говорите четко, гражданка, за что мне забирать вашего мужа?

– Он руку на меня поднял!

– Где, покажите?

– Что показать?

– Ну, следы подъема его руки на вас?

– Так вы будет меня забирать, товарисс лейтенант, или нет? Я вон узе и узелок собрал. Пойдемте, где вася арестантская масина?

– А ну сидеть! Не слушайте его, товарищ мили… полиционер! Ишь, обрадовался!

– Так, гражданин, может, вы мне объясните, что у вас тут произошло?

– Да стё – присёл я с работы, а она постелила на пол новый ковер…

– Ну и что?

– А я несяянно наступил… туфлём… Совсем на краесек.

– Так, дальше?

– А стё дальсе? Она как даст мне с правой, у меня зюб и вылетел. Она хотела иссё и с левой прилозиться. Да я вовремя руку поднял, закрылся. Заберите меня, а? У меня зубёв не так узь и много осталось…

– А, вон оно что! С удовольствием! Берите, ребята этого хулигана. Пусть хоть у нас суток пятнадцать отдохнет…

– Ну, что вам, бабуси, делать больше нечего, кроме как семечками здесь сорить да сплетничать? – сердито замечала Юлия Петровна трем закадычным подружкам, когда по утрам проходила мимо них на автобусную остановку.