Даниэль Вега - Населенный призраками

– Ага.

– Кстати, что случилось с вашим двором? – спросил он.

Хендрикс огляделась. Это место будет красивым, когда-нибудь. Ее отец потратил месяцы на планирование ландшафта: внутренний дворик, окруженный деревьями, каменные тропинки, извивающиеся вокруг кустов и цветов. Цемент был залит, камни установлены, но до весны нельзя было ничего сажать. Дорожки изгибались вокруг пустых участков мокрой грязи. Светильники окружали периметр бассейна, но лампочек не было, да и в любом случае Хендрикс думала, что электричество здесь все еще не подключено.

– Ремонтируем, – сказала она.

Парень откинул волосы со лба.

– Странно. Я думал, что тот, кто купит это место, все снесет. Построит что-то новое.

– Почему?

– Ты что, ничего не знаешь об этом доме?

– Нет, – ответила она. – А что? В чем дело?

– Около трех лет назад здесь была убита маленькая девочка.

На секунду показалось, что парень вот-вот скажет что-то еще. Но он лишь дернул плечом, словно передумав.

Хендрикс прикусила щеку, стараясь сохранить лицо бесстрастным.

– Ничего себе.

Но это поразило ее сильнее, чем она думала. Маленькая девочка . Она представила Брейди, в безопасности лежавшего сейчас наверху в своей уютной кроватке. Немудрено, что ей здесь не по себе.

Парень прикурил еще одну сигарету и выдохнул облако дыма.

– Тот, кто это сделал, сейчас мертв. Такие дела.

– Ситуацию этим не исправить, – заметила Хендрикс.

– Нет, не исправить, – паренек произнес это как констатацию факта, никаких оправданий в голосе, отчего Хендрикс по какой-то непонятной причине почувствовала себя неловко.

«Как все сложно», – подумала она. И вздрогнула.

– Да уж. Что ж, увидимся, наверное.

Почти повернувшись, Хендрикс заколебалась, уставившись на его лицо, скрытое в тени.

Она наклонила голову.

– А имя у тебя есть?

– Не загоняйся. Если ты планируешь зависать с Порцией и этой толпой, тебе все равно придется его забыть.

Он спрятал недокуренную сигарету за ухо и исчез через щель в заборе, прежде чем Хендрикс удалось ответить.

Девушка услышала плач Брейди, как только зашла в дом, и мысленно дала себе оплеуху. Похоже, она убавила громкость радионяни.

В последний раз, когда она проверяла его, он крепко спал. Но как давно это было? Час назад? Больше?

Как сильно она налажала?

– Я иду, медвежонок. – Она отодвинула полиэтиленовую пленку от лестницы и поспешила мимо покрытого гипсовой пылью кирпича и оголенных балок. Рыдания Брейди были сиплыми, как в тех случаях, когда он подолгу плакал.

Когда Хендрикс добралась до детской, она увидела, что малыш стоит в кроватке с красным зареванным пухлым личиком. А отвратительная говорящая игрушка бубнит откуда-то с подоконника.

«А… Б… В… Г… споешь со мной?» Кукла неестественно басила, и этот звук был таким же противным, как скрежет камней по наждачной бумаге.

– Медвежонок, прости, – пробормотала Хендрикс. Она прошла через комнату, чтобы выключить куклу. Голос постепенно стихал, становясь высоким и растянутым, прежде чем смолкнуть совсем. Этот звук всегда вызывал у Хендрикс ощущение, будто кого-то душат.

– Ха-ха, – сказал Брейди, протягивая к ней ручки.

Ха-ха – так Брейди называл Хендрикс. В данном случае эту фразу можно было перевести как «Хендрикс, вытащи меня из этой детской тюрьмы и поиграй со мной».

Хендрикс печально покачала головой.

– Нет, медвежонок, никаких ха-ха. Тебе нужно вернуться в кроватку.

Брейди указал на пол. Хендрикс проследила взглядом, куда тыкал его коротенький пальчик, и увидела у подножья кроватки потрепанное вязаное одеяльце. Его связала мама, и Брейди не мог без него уснуть.

Хендрикс подняла одеяльце с пола.

– А теперь ложись, – сказала она. Малыш плюхнулся на попу и улегся на бочок. Он высунул пухлую ручку сквозь загородку своей кроватки. Она протянула ему одеяло. – И закрывай глазки.

Он прижал одеяльце к груди и зажмурился.

– Какой ты хитрый, – сказала Хендрикс, вставая.

Она растерла ладошками плечи – опять все в мурашках. Было ужасно холодно. Хендрикс осмотрела комнату Брейди. Ее взгляд упал на открытое окно за спиной самой отвратительной в мире куклы. Должно быть, Джиллиан забыла запереть его.

Она закрыла окно, прокрутив ручку до щелчка. Так намного лучше. Судя по звуку ветра снаружи, ночью будет ураган.

– Засыпай, медвежоночек, – сказала Хендрикс, шагнув обратно в коридор и осторожно закрыв за собой дверь.

Девушка направилась в свою комнату, чтобы посмотреть что-нибудь на ноутбуке. Скорее всего, она задремала, потому что в следующий момент уже лежала лицом в подушку, а уставшее тело налилось свинцом.

Она точно не понимала, что именно ее разбудило, но, перевернувшись на бок, увидела, что ее сотовый светится. Спросонья она подняла его и уставилась на экран. Сообщение от мамы:

«Уже в поезде! Будем через час. Целуем»

Часы показывали 23:12.

23:12? Хендрикс нахмурилась. Она уже и не могла припомнить, когда в последний раз засыпала до полуночи. Это все, наверное, пиво, это из-за него она чувствовала себя такой заторможенной. Последние два месяца она предпочитала держаться подальше от вечеринок.

Она опустила ноги с кровати и встала, потянувшись. Ей нужен стакан воды, и, вероятно, стоит еще раз проверить кухню, чтобы удостовериться, что все пивные банки утилизированы должным образом. Она вышла из своей комнаты в коридор, протирая глаза. Моргнула. А потом застыла.

Дверь Брейди была открыта, а кукла лежала на полу посередине комнаты.

– Спой со мной, – завопила кукла басом. – А… Б… В… Г…

Месяцев семь назад, после довольно поздних посиделок в Старбаксе, Хендрикс нашла в старом мамином джипе белый пион. Один. Он лежал на приборной панели прямо у руля, а его лепестки отсвечивали в лунном свете. Грейсон всегда покупал ей пионы. Она набрала смс своим подружкам – Фэллон и Кимико по дороге домой, и обе были в восторге.

«Как мило!» – ответила Фэллон, а Кимико послала шесть улыбающихся смайликов с сердечками вместо глаз.

Это действительно мило, сказала себе Хендрикс. Но где-то на задворках сознания поселилась смутная тревога, и только добравшись до дома она смогла точно определить, что ее так обеспокоило.

У Грейсона не было ключа от ее машины. И когда она в нее села, машина все еще была заперта.

Тогда как он попал внутрь?

И сейчас по коже снова поползли мурашки, а во рту появился неприятный привкус – то ли железа, то ли крови. Она поднесла пальцы к шее, тяжело сглотнув.

– Она просто упала, – сказала Хендрикс вслух. Ее собственный, уверенно прозвучавший голос немного приободрил ее. Конечно, игрушка просто упала. Даже Грейсону не пришло бы в голову ехать четыре часа, чтобы переложить куклу.