Светлана Куксина - Радуга над головой

– Ну да. И слабаком его обозвала. И размазнёй! Это уж совсем последней каплей стало. Ушёл. Бросил мне напоследок: пожалеешь ещё! – и ушёл. Хлопнул дверью. Только и осталась на стене его «Девушка-весна» да альбом с фотографиями, – неслась дальше Люська.

– А Иришка?! – укоризненно посмотрела я на подругу. – Уж она-то точно ценнее, чем картина с твоим лицом.

– Слушай! – осенило меня. – Если он такой богатый и известный, то его картина теперь небось огромных денег стоит. А она у тебя просто на стене висит. В комнате! И без всякой охраны! Срочно неси её в банковский сейф! Или продай. Мало ли что?! А так хоть деньги останутся.

– Не ерунди, – остудила мой пыл Люська. Она уже и сама слегка остыла, и красные пятна, появившиеся на щеках, стали бледнеть, и речь стала гораздо спокойнее. – Никуда я её не понесу. И деньги мне не нужны. Своих в избытке.

Танька рассмеялась:

– А жизнь и вправду удалась! Да, девочки?! И день сегодня – чудо!

И тут!

Небо рухнуло на землю, и начался второй всемирный потоп.

За разговором и воспоминаниями мы не заметили, как наступили лёгкие летние сумерки, как тихо в сумерках прокралась к нам чёрная туча, угрожающе зависла над нами, разогнала всех посетителей, кроме нас, зазевавшихся, и только потоки воды да резкий удар грома смели нас со скамейки и заставили обратить внимание на окружающее.

Мы забежали в террариум вымокшие до нитки, но весёлые.

– Как удачно, Танюш, ты заметила про замечательный день. Прямо в точку попала. Особенно насчёт погоды, – пошутила я.

С нас текло, окружали нас исключительно змеи и другие ползучие гады, а мы весело таращились друг на друга, и улыбки до ушей разрезали наши лица пополам.

Дождь закончился быстро. И это было здорово, потому что, когда мы пришли в себя, соседство со змеями стало нас напрягать.

Погода на нашем Северо – западе не предсказуема. Может лить неделями или, наоборот, зажаривать, как однажды в августе, когда горели торфяники вокруг города и в городе нечем было дышать, а уж рядом с горящим торфом и вовсе был ад кромешный. А ещё погода может меняться по три раза на дню, так что и не знаешь зонт с собой брать или шубу надевать.

Но сегодня (есть Бог на свете!) дождь оказался мимолётным гостем. И пусть за короткое время на нас вылилось небольшое море, и мы, пробираясь к выходу из зоопарка, плавали в этом море, набирая целые туфли воды, и с нас всё ещё текло, потому что негде было обсушиться, всё-таки прекрасно, что дождь закончился и на улице лето.

– Ой, девочки, радуга! Радуга над головой! И какая яркая! – закричала Люська, и мы дружно задрали головы к небу. – Давайте желания загадывать. Говорят, всё сбывается, что загадаешь.

– Знаете, – после минутного молчания и после того, как желания были загаданы, продолжила Люська, – я от радуги просто балдею. Почему-то с самого детства она меня завораживает. Кто-то от полной луны в прострацию впадает, а я вот от радуги. Всё о ней перечитала ещё в детстве. Помню, как удивилась, что это чудо творят свет и вода. Солнечный свет преломляется в капельке воды и получается чудо – радуга. Чем больше капельки воды, тем ярче радуга. Так просто. А помнишь, Маш, как в детстве порядок цветов радуги запоминали?! Ходили и твердили: Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан. И хохотали. Помнишь?

– Помню, – эхом отозвалась я на слова подруги и вздохнула. – Кажется, вчера всё было. А теперь, где оно, то детство золотое?!

– А я ещё помню, – снова заговорила Люська, – как прочитала, что древние славяне думали, что радуга пьёт воду из озёр и речек, а потом проливается эта вода на землю. Я всё думала, раз пьёт, значит, радуга живая, льёт воду на землю то из большого ковша – тогда ливень идёт, то из малюсенького – тогда мелкий дождик моросит. А когда закончится дождь, радуга и выглядывает, чтобы посмотреть, хорошо ли землю увлажнила и порадоваться на дело рук своих.

– Ты всегда была фантазёркой, – рассмеялась я, вспомнив, сколько всего интересного и фантастического выслушивала я от подружки в детстве. Рот у меня сам собой раскрывался, и слушать её я могла часами, чем она бессовестным образом и пользовалась. Сама я могла говорить только о том, что видела и слышала, или читала, а Люська на ходу из любого слова сочиняла рассказ. – Помню, как ты меня в связи с радугой Иридой задирала, только напрочь из головы вылетело, кто она такая и почему тебе непременно хотелось быть этой самой Иридой.

– Ну как же?! – встрепенулась Люська. – Неужели не помнишь?! Ирида в древнегреческой мифологии считалась посредницей между миром богов и миром людей, а радуга – это её дорога, по которой она с неба спускалась к людям.

– А я где-то слышала, – подхватила вдруг нашу болтовню Татьяна, – или читала, что в том месте, где радуга касается земли, можно найти клад.

Люська с уважением посмотрела на Таньку, даже от созерцания обожаемой радуги на мгновение оторвалась:

– Правильно. У африканских народов такое поверье существует.

– А я-то думаю, на какой почве мы сошлись, – радостно фыркнула я. – Оказывается, в одном мы точно похожи: наши головы набиты всем тем, что в наш прагматичный век не котируется.

– Ну и что, – ухмыльнулась Танька. – Пустая голова ещё хуже.

Тут уж мы все трое фыркнули дружно и радостно.

Представляю, как выглядели мы со стороны, фыркающие и с задранными вверх головами, но чувствовали мы себя вполне уютно.

А радуга была шикарной. Природа не поскупилась на краски. И мы смотрели и смотрели. И не могли оторвать глаз.

Смотрели до тех пор, пока не почувствовали, что шеи больше не держат головы и они сейчас отвалятся и покатятся по асфальту, а мы побежим следом и будем их ловить, и пытаться приставить их на место, и наперебой загадывать желания, одно чуднее другого, и хохотать, хохотать, окончательно впадая в детство.

И сумерки, как оказалось, вовсе не сумерки. Рано им было ещё наступать. И туча ушла за горизонт, спряталась. И небо высветлилось. И сверкало радугой, как дорогой парадной одеждой. И воздух наполнился озоном до самых краёв, до полного изнеможения. Дыши – не хочу! И мы дышали! Мы пили благодатный воздух и не могли им насытиться! И жизнь казалась прекрасной и неповторимой! И не просто казалась, она такою и была.

С такими замечательными мыслями (жизнь удалась, и погода – чудо!) мы вышагивали к выходу, занятые каждый своими мыслями.

Праздник, подаренный нам щедрой природой, оставил в душе стойкое ощущение радости. Эта радость заполнила нас до краёв, и мы бережно понесли её своим близким, поэтому разговаривать нам не хотелось, чтобы не спугнуть нечаянно неповторимые ощущения.

Мы уже мысленно были дома, вспоминали своих близких в уютных, тёплых квартирах, радовались, что и сами вскоре будем дома с ними, в тепле и уюте, когда на нас молча налетела Маринка, о которой мы напрочь успели забыть.