Sara Nayat - Нормальный

– Почему он преследует меня. Я не псих! Он, правда, следит за мной.

– Хорошо. Мы поймаем того, кто преследует тебя. Мы поможем тебе. Иди сюда. Не бойся.

– Прошу вас… (рыдает) помогите. Его никто не видит.

В этот момент здоровый полицейский резко хватает мужчину за руки и с легкостью перебрасывает его через перила на мост. И тут же два полицейских хватают его и надевают ему наручники. Мужчина кричит, невыносимый крик и вопль сопровождал его сопротивления.

Тут я не выдержав, наблюдая за этой картиной, тоже начала кричать

– Что вы делаете? Он же не преступник. Он же себя хотел убить. Зачем так мучить его и надевать наручники. Просто отвезите его в больницу.

– Девушка не вмешивайтесь. Вы пройдете с нами.

– Что? Зачем? Я не пойду с вами. Я-то тут при чем. Я просто проходила мимо и все.

– Вы свидетель. Просто дадите показания.

– Нет, я не пойду с вами в такое позднее время. Показания я могу дать и завтра днем.

Менты посмотрели друг на друга и второй говорит:

– Оставьте свои контакты, и мы вам завтра позвоним. Вы обязательно должны явиться. А сейчас мы все равно должны сначала его отвести и успокоить.

Мужчину посадили в машину. Я дала номер телефона, и они, сразу же позвонив мне, проверили доступность и правильность моего номер телефона. Вот недоверчивые, я бы все равно не додумалась бы соврать им и не прийти. Хотя знаю, что это такая головная боль.

В наше время сейчас свидетели не дают показания. Увидев нуждающегося в помощи, у нас люди не подходят помочь. А все почему? Да потому что бояться попасть в тяжелую ситуацию из-за кого-то, либо боятся лишней головной боли. Да и вообще, у нас народ трусливый. Никто никому не поможет, попади вы в беду. Каждый в этом мире сам за себя. Конечно, громко я сказала, не в мире, а в нашей стране. У нас такой менталитет в стране.

На следующий день после обеда меня позвали в участок дать показания. Я пошла туда со странным чувством нерешительности. Вот зачем я ввязалась во все это? Вот надо мне!? Как будто своих проблем не хватает. Вот теперь понимаете, о чем я говорила? Вот такой у нас менталитет. Как ни крути, я все равно выросла в таком обществе. Хоть и стараюсь жить по-другому, но все равно общество влияет на становление человека как личности. Я выросла здесь и все равно некоторые понятия, и мысли формировались под таким воспитанием. А вы сами понимаете, что в детстве заложат ребенку, то это все в голове и остается. Фундамент все равно будет давать о себе знать.

Придя в участок, я увидела пожилую женщину с седыми волосами. Она была маленького роста, и было видно, что она несчастна. Губы приспущены вниз, грустные потухшие глаза полные слез и сгорбившаяся спина. Она сидела возле полицейского и просила о чем-то. Я бы даже сказала, что умоляла. Но полицейский качал головой, подавая ей отрицательный знак в ответ ее просьбам.

– Здравствуйте. Вы меня вызывали. Я все равно не понимаю, для чего я понадобилась? И какие нужно давать показания? Я вчера…

– Так, стоп. Вы по делу самоубийцы пришли?

– Да. Вы же сами меня вызвали и взяли вчера телефон…

– Да-да. Знаю. Присаживайтесь.

Я села возле пожилой женщины. Полицейский взял чистую бумагу и ручку.

– Расскажите, что вы вчера делали и как там оказались.

– Я просто гуляла и проходила мимо. Увидела человека, который стоял на перилах, и спросила, что случилось и не нужна ли ему моя помощь. Кажется, он давно там стоял и кто-то, увидев его, позвал вас до моего прихода. Только я начала расспрашивать его, вы сразу приехали. Вот и все.

– А что он вам ответил. Вы же были там? Вы слышали, о чем он бредил? Расскажите нам об этом.

– Честно не знаю. Мне было плохо слышно, и я не понимала, что происходит. Вы же сами слышали.

– Так отвечайте по делу. Что вы видели. То, что я видел, вас не касается.

Какие же все-таки у нас менты грубые. Я понимаю, что жесткая работа заставляет их быть такими бесчувственными, но блин…. От одного его тона мне становилось страшно, и я теряла мысль.

– Я слышала только про какие-то красные глаза. И все.

– Больше нечего вам рассказать нам?

– Нет. А что еще? Я с ним даже толком не разговаривала. Кажется, он был просто пьян.

– Нет, гражданин Кушербаев не был пьян. Мы дали на экспертизу анализы его крови. Кажется, он находился под наркотическим воздействием.

– Нет! Как вы смеете так говорить, ничего не зная? – с криком вмешалась пожилая женщина – Мой сын не наркоман! Он не пьет и не курит. Он работает на большой должности.

– Работал… на большой должности. И причем давно.

– Он много болеет в последнее время. И он ушел с работы, чтобы подлечиться. А странно ведет он себя только потому, что уже несколько месяцев не может уснуть. Он не ест и не спит, у него все время болит голова, и конечно же из-за этого он себя так ведет.

– Если он долгое время болеет, почему вы его доктору не покажете? – не переставал допытывать полицейский.

– Мы показывались у доктора. Да мы к миллионам докторам ходили. Но они не знают, как ему помочь. Только пихают ему снотворные, они на него почти не действуют. И от них у него недержание.

– Так вы утверждаете, что даже его галлюцинации из-за бессонницы?

– Да.

– А есть доказательства? Показания врачей? Медицинская карточка? Справка?

– Да есть. Я все принесла. Вот.

Пожилая женщина достала из пакета огромную кипу бумаг с разными видами печатей и с писаниной на всех страницах.

– Здесь все. Показания и терапевта, и психолога, и травматолога. Всех! Каждый пишет по-разному. Якобы у него травма головы. Другой пишет, что с головой у него все нормально. Прошу вас, отпустите его домой. Я попробую его усыпить. Он же ничего плохого не делал. Он хотел покончить с собой. Его же можно отпустить. Я поговорю с ним, такое больше не повториться. Он больше так не будет.

Она плакала. Слезы лились струями по ее морщинистому лицу. Как же мне ее жалко. Мамы. … Как же им тяжело, когда с их детьми такое случается. Вы только представьте, каково ей. Ее сын болен. Да еще пытался покончить с собой. И видно было, что она уже долгое время мучается.

– Все успокойтесь! – буркнул полицейский. – Проверим его на наркотики. Если все нормально отпустим.

– Хорошо. Спасибо. Хорошо.… Сколько ждать результатов?

– Завтра будут результаты. Вы лучше уходите. Толку от вас не будет, если будете здесь сидеть. Завтра я вам позвоню. Сидите дома, и ждите.

– Вы тоже можете идти. – Сказал мне полицейский. – Все идите не мешайте мне. Мне нужно ехать.

Мы с пожилой женщиной вышли на улицу. Мне было так жалко женщину, что я не могла быстро свалить оттуда. Хотя я очень этого хотела. Моя совесть не позволяла быстро покинуть это место и оставить пожилую женщину стоять и плакать.