Надежда Снегуренко - Сущность

Дима резко встал с кресла и заходил по комнате гостиничного номера, напряжённо думая. Наконец остановился возле большого панорамного окна с видом на центральную площадь. С высоты десятого этажа всё внизу казалось мелким и ненастоящим. На секунду ему почудилось, что он смотрит на огромный оживший конструктор «Лего», в котором внезапно поехали в разные стороны маленькие автомобильчики, троллейбусы, автобусы, беззвучно задвигались смешные игрушечные люди. «Игрушка, Дима! Алискина Лиза! Она говорила ночью, сама, без батареек!» – зазвенел в ушах взволнованный голос жены. Дима закрыл глаза, с силой потёр пальцами закрытые веки, в груди заныло ещё сильней. Снова взглянул вниз – город, казавшийся игрушечным несколько секунд назад, снова выглядел обычным. Дима постоял так ещё немного, глядя вниз на будничную суету невидящими глазами, нервно кривя рот, затем резко выдохнул, приняв решение. Позвонил в авиакомпанию и забронировал билет на ближайший обратный рейс. Быстро побросал вещи в почти не разобранный чемодан и вышел из номера. Уже сидя в такси, объяснился с начальником, морщась от звука недовольного голоса в трубке.

– Дмитрий Антонович, вы прекрасно знаете о том, как важен для нас этот контракт. Вы понимаете, чем может это обернуться для вас лично?

– Я всё понимаю, осознаю последствия. Но мне действительно нужно срочно вернуться домой. Понимаете, нужно… – твердил упрямо Дима на все уговоры остаться, угрозы понизить в должности, лишить премий и даже уволить.

Но ему было уже всё равно, он почти не слушал того, что выговаривал ему раздражённый голос начальника. Дима происходил из той породы людей, которые никогда не жалеют о том, что сделано, не отступают от намеченного и заранее продумывают пути решения проблем. Сейчас в его голове уже созрел план действий на ближайшее будущее. «Приеду домой, похороню пса, уберу всё, проветрю. Как будто ничего и не было. И игрушку эту выброшу или спрячу куда-нибудь подальше. Позвоню Лере, когда всё будет в порядке. Возьму своих девчонок и поедем вместе куда-нибудь к морю. Недельки на три. Потом буду искать работу в городе, накоплений на первое время хватит. И обязательно нужно уговорить Леру сходить к врачу. Непременно. Кажется, она уже ходила к психологу. Возможно, здесь нужен психиатр. Ничего, сейчас можно вылечить почти всё…» – снова обдумывал свой план Дима, закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла.

Самолёт уже набрал высоту и летел, со свистом рассекая воздух, с каждой секундой приближаясь к дому…

Дима добрался до двери квартиры, когда совсем стемнело. Включил свет в коридоре и сразу увидел пса на полу в бурой луже густой крови. Тёмные полоски «тигрового» окраса шерсти чётко выделялись на боку и животе. Голова запрокинута, тонкие лапы подогнуты, как перед прыжком. «Он напоминает осу, застывшую в вишнёвом варенье» – поморщился Дима от неуместного сравнения, невольно всплывшего в голове. Он переоделся в старые футболку, шорты и принялся за работу. Тело Бакса уже окоченело, кровь присохла к полу. Диме пришлось немало потрудиться, отскребая светлый ламинат от того, что прежде было добродушным псом. Жалость к погибшему питомцу смешивалась с отвращением. Сладковатый запах крови вызывал рвотные позывы. Дима старался не дышать носом. Воздух со свистом проходил сквозь краешек крепко сжатых губ. Капельки пота выступили на лбу. Завернув труп в простыню и взяв лопату, он вышел из дома, направился в рощицу неподалёку. Там выкопал глубокую яму, бережно уложил свёрток. Закопал и хорошо притоптал землю, чтобы скрыть от посторонних глаз место последнего пристанища несчастного пса. Немного постоял рядом, подставив ветру разгорячённое лицо, жадно вдыхая освежающий воздух. Затем побрёл обратно.

Вернувшись домой, долго стоял под горячими струями душа, смывая с себя грязь и кровь убитого Бакса, пытаясь понять, как он мог погибнуть. Довольно длинное лезвие ножа полностью вошло в грудь пса, и это немного сбивало с толку Диму, который уже убедил себя в том, что пёс погиб случайно, – «Возможно, Бакс наткнулся на нож, который упал с края стола. Стоп. Почему он мог упасть? Окно закрыто, ветром сдуть на могло…» Дима вспомнил, что пса порой пошатывало спросонья. «Похоже, он ночью ходил к миске и нечаянно толкнул ножку стола», – догадался Дима, – «Нож упал, Бакс поранился им, пытался избавиться от боли, но только загнал лезвие ещё глубже. Но как это возможно, чтобы оно зашло так глубоко, проткнув кости, мышцы?» Здесь крылась какая-то тайна. Дима выключил воду и отогнал от себя неприятные мысли. Обошёл на всякий случай квартиру, проверил все комнаты и двери. Осмотрел закрытые окна, недоумённо пожав плечами. Попасть в дом через окно было невозможно. Дима сложил в мусорный пакет свои грязные вещи, в которых отмывал коридор и хоронил пса. Его взгляд остановился на игрушке, белеющей на обеденном столе. В полутьме она казалась точно такой, как прежде. Дима щёлкнул выключателем. В ярком электрическом свете он разглядел бурые пятна на жёлтом платье и поморщился от вида чёрных круглых глаз. Дима осторожно потёр их пальцем, но краска не поддавалась. «Ну Алиска, испортила игрушку. Наверное, лаком для ногтей намазала, – Дима видел такой у жены. Он тяжело вздохнул, снова подумав о психиатре, – Ох, Лерка – Лерка… Надо же придумать такое». Дима помял мягкое туловище игрушки, покрутил плюшевые лапки, зачем-то подёргал розовый бантик. «Похоже, батарейки окончательно сдохли. Что же с ней делать? Выбросить? Но ведь недешёвая игрушка. Можно постирать её, а глаза оттереть ацетоном – будет как новенькая» – Дима не был скрягой, но и транжирить не любил. Секунду поколебался и решительно встряхнул головой – «Да чёрт с ней. Лишь бы Лерка успокоилась» – и сунул Лизу в пакет. Поставил его к входной двери, чтобы не забыть захватить с утра. Окинул довольным взглядом коридор, сияющий чистотой. Пункт первый его плана выполнен. Всё остальное он доделает завтра. Зевнув, с наслаждением потянулся и направился в спальню, не замечая пристального тёмного взгляда, глядящего ему в спину сквозь полупрозрачный серый пластик с ненавистью и жадностью.

Дима неожиданно проснулся в темноте. Светящиеся алые цифры электронного будильника, стоявшего рядом на тумбочке, показывали ровно три часа ночи. Он приподнял голову и понял, что его разбудило. Смеющийся детский голосок, безостановочно напевающий одну и ту же фразу:

– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога

– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога

– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога

– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога

– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога

В песенку вплетался ещё какой-то металлический звук, но Дима спросонок никак не мог понять, что это.