Алекс Белл - Ледяная Шарлотта

Теперь, когда я наконец добралась до места, мне захотелось обратно на паром. Я пригладила волосы, надеясь, что, высохнув, они не превратились в воронье гнездо. Дядя Джеймс припарковался, и, когда мы вышли из машины, под ногами захрустел гравий. Прохладный ветер касался моей кожи, а до ушей долетал далекий шум волн во мгле.

– Почему пахнет гарью? – поинтересовалась я, внезапно уловив запах дыма и пепла.

– Я ничего не чувствую, – отозвался дядя, и я тут же поняла, что он прав. Запах исчез внезапно, как будто его унес соленый морской ветер.

Дядя Джеймс достал мой чемодан из багажника, и я пошла за ним – к дому. Вскоре мы оказались в пустынной прихожей с выложенным плиткой полом и крутой лестницей, ведущей на второй этаж. Мне она совсем не понравилась, по шее побежали мурашки. Эта лестница была слишком высокой и крутой, словно созданной для того, чтобы свернуть себе шею, поскользнувшись на ней. В доме было очень душно, от жары и спертого воздуха по спине побежали струйки пота.

– Странно, – протянул дядя Джеймс. – Я думал, они соберутся здесь, чтобы нас встретить.

В эту секунду открылась дверь слева, и из нее вышла девушка – моя ровесница.

Это Пайпер.

Я помнила, что моя кузина очень хорошенькая, но девушка, которая спешила мне навстречу, была просто прекрасна. Она надела джинсы, простую розовую водолазку без рукавов, а восхитительные рыжеватые волосы собрала в густой конский хвост. Ее глаза цвета морской волны напомнили мне о русалках.

Я тут же почувствовала себя какой-то простушкой. Было немного неловко, но Пайпер подбежала ко мне и обняла так, словно мы с ней – давно разлученные сестры.

– Привет, Софи! – воскликнула она, сжимая меня в объятиях. – Я так рада, что ты к нам приехала.

– Я тоже, – ответила я, надеясь, что это не прозвучало слишком официально и что с волосами у меня все-таки не полная катастрофа.

– Где Камерон? – спросил дядя Джеймс.

Пайпер помедлила, словно знала: отцу ее ответ не понравится – и сказала:

– Я не знаю. Наверное, он в своей комнате. Уверена, он хотел поприветствовать Софи, но, похоже, приболел…

– Не пытайся выгородить его, Пайпер, – резко оборвал ее дядя Джеймс. – Когда я уезжал, Камерон был вполне здоров, и я ясно дал ему понять, что он должен быть здесь и поприветствовать кузину, когда мы приедем.

Как бы у Камерона не было из-за меня неприятностей…

– Да все в порядке… – начала я.

– Нет, не в порядке, – оборвал и меня дядя Джеймс. – Это невероятно грубо, и мне остается только извиниться за него. Боюсь, ты увидишь, что Камерон уже не тот мальчик, каким ты его помнишь. Он очень изменился с тех пор, как… ну… я думаю, ты знаешь, нашей семье пришлось нелегко.

Я кивнула и прикусила язык. Надо было найти правильное время для вопросов о Ребекке, и день приезда казался не лучшим.

– А где Лилиаз? – продолжил расспросы дядя Джеймс. – Она что, тоже внезапно заболела?

– Она здесь, папа, – отозвалась Пайпер. – На лестнице.

Вздрогнув, я осознала, о чем говорила Пайпер. На лестнице, так тихо и неподвижно, что я ее и не заметила, сидела девочка. Я встретилась взглядом с темноволосой малышкой, смотревшей на нас из-за перил. Она не улыбалась.

– Лилиаз, пожалуйста, подойди сюда и поздоровайся с Софи, – попросил дядя Джеймс.

Девочка встала, но вместо того чтобы спуститься, развернулась и, не говоря ни слова, побежала вверх по лестнице. Секундой позже на втором этаже глухо хлопнула дверь.

– Не сердись на Лилиаз, – сказал дядя Джеймс. – Она немного нервная, но скоро к тебе привыкнет. Пайпер, почему бы тебе не показать Софи дом, пока готовится ужин?

– Да, конечно. Пойдем, я буду твоим гидом. Начнем с твоей комнаты, чтобы ты могла оставить вещи.

Я подняла чемодан и пошла за ней по лестнице.

– Прежде, во времена школы, здесь были спальни учительницы и девочек, – прощебетала Пайпер. – Вот твоя комната.

Она распахнула ближайшую к лестнице дверь, и мы оказались в спальне с большим эркером. На туалетном столике стояла ваза с жирянками [3] Жирянка – хищное комнатное растение. .

– Я так рада, что ты здесь, – произнесла Пайпер. – Мне так одиноко здесь. Лилиаз слишком маленькая, а Камерон… ну… боюсь, с ним сейчас не весело. Давай посмотрим, вдруг он прячется у себя.

Волнуясь, я пошла за ней по коридору, но, когда Пайпер открыла дверь в комнату Камерона, его там не оказалось.

– Наверное, он в каком-то другом месте, – вздохнула кузина. – Вряд ли тебе удастся с ним пообщаться, Софи. Музыка – единственное, что его волнует.

Оглядывая его комнату, я так и поняла – повсюду были разбросаны ноты.

– Он и правда очень хорош, несмотря на… травму. Он уже никогда не сможет играть, как раньше, поэтому нужно быть снисходительным к нему. Думаю, именно из-за травмы брат иногда бывает немного… резким. Он не специально. Я стараюсь помнить об этом, когда он грубит, и не обижаться, и ты тоже так делай.

Я вспомнила, как познакомилась с Камероном в детстве: он был добрым и веселым мальчиком и делал все, чтобы его сестры играли со мной. Не верилось, что он мог кому-то грубить.

– Сейчас он не такой, каким ты его помнишь, – произнесла Пайпер, словно прочитав мои мысли.

– Что ты имела в виду, говоря о травме? – спросила я. – Я ничего такого не помню.

– О, это случилось после того, как мы приезжали к вам, – ответила Пайпер. – Он повредил руку. Во время пожара. Не напоминай ему об этом ни в коем случае, иначе он ужасно расстроится.

Она показала мне другие спальни наверху – все, кроме одной, расположенной между моей комнатой и комнатой Лилиаз.

– А что там? – полюбопытствовала я, указывая на закрытую дверь.

– В эту спальню мы… мы не заходим, – сказала Пайпер. – Никогда.

Она посмотрела на меня и еле слышно добавила:

– Понимаешь, раньше это была комната моей сестры. Ребекки.

– Ох.

Впервые я услышала в голосе кузины грустные нотки и не решилась задавать вопросы. Мы спустились на первый этаж, и Пайпер показала мне остальной дом, центром которого была огромная вытянутая комната с высоким сводчатым потолком, окнами во всю стену и настоящей сценой у дальней стены.

– Раньше это был актовый зал, – сообщила Пайпер. – Вот почему он такой большой. Здесь проводились собрания, а на сцене играли школьные пьесы.

Теперь зал одновременно служил и столовой, и гостиной: в одной его части возвышался обеденный стол, в другой стояли диванчики и кушетки. Меня немного встревожили окна, расположенные по всей его длине. Ночь еще не настала, но из-за грозовых туч снаружи все утопало в тенях. На окнах не было штор: мрак словно льнул к стеклам, пытаясь проникнуть в дом. Я привыкла к занавескам и, глядя на голые окна, представила, что кто-то может смотреть на нас из тьмы, а мы и не узнаем.