Евгений Холмуратов - Предания Иного мира

– А почему нет? Здесь те же люди, которых ты знал при жизни. Почему после смерти все должно быть по-другому?

– Пугать людей я не хочу, – Роман перевел тему. – Но я хорошо знаком с продажами.

– Это приятно, но не так прибыльно. Торговля в Ином мире процветает только у бродяг, поверь мне.

– А работать необходимо?

– В общем и целом – нет. Как и в мире живых. Кто не работает, тот не ест.

– Я буду голодать?

– Строго говоря, нет, потребность в еде отпала, – Древнейший Судья демонстративно достал шоколадный батончик и развернул его, – но от этой привычки никуда не деться. – Он наклонился к Роману и прошептал ему на ухо: «Души не толстеют».

– Еще одна хорошая новость.

– Поэтому у нас много кондитерских. Можешь податься туда, если хочешь. Дело хорошее. Но у меня есть предложение получше.

– Стриптиз?

– Что?

– Я подумал, раз души не толстеют и не умирают, то стриптиз – очень хороший бизнес.

– Нет-нет-нет. Я предлагаю тебе работать на меня.

– Убивать плохих людей? Грабить богатых и раздавать деньги обделенным?

– Зачем ты прикрываешь свое незнание сарказмом? Это помогает?

– Да. В мире живых.

– Ты уже не там.

– Я знаю. – Роман ненадолго замолчал. – А есть способ связаться с живыми? Если привидения реальны, наверняка есть экстрасенсы и прочее.

– Конечно. Можно устроиться на специальную работу, но там мало времени для связи с родственниками. Иногда живые сами нас зовут, но метод ненадежный, потому что большинство живых – идиоты и не знают, как правильно звать. Есть специальные зеркала… – Древнейший Судья не договорил. – Сочувствую. Ты ей что-то не сказал?

– Нет, – ответил Роман. – О нет, я сказал ей все. Только вот это беспокойство. Тревога.

– Я не буду давить, если ты не хочешь…

– Нет. Я буду работать на тебя. Если ты тут главный, то лучше уж сразу взлететь по карьерной лестнице.

– Кто сказал, что я главный?

– Та девушка у ресепшена.

– Я не главный, Роман Жук.

– Да и плевать. Сможешь подбросить меня до дома?

– Где живешь?

Роман дал документы о собственности Древнейшему Судье. Тот их внимательно изучил, даже перевернул вверх ногами, словно боялся, что буквы могут упасть, а потом кивнул и вернул бумаги юноше.

Я не буду вам описывать весь путь, который преодолели Древнейший Судья и Роман Жук. Это была долгая дорога по шоссе, грунтовке и петляющим тропам. Никаких разговоров, только мысли.

Дом Романа стоял в гордом одиночестве. Рядом только деревья и небольшой сарай. В городе такое жилье стоило бы больших денег: двухэтажное, старого стиля. Треугольная крыша, просторное, теплое. Одна проблема – заброшенность, но пара недель работы, и дом может стать конфеткой.

– Красиво, – сказал Роман.

Он подошел к двери, та не поддалась. Юноша уперся ногой и попытался выбить старое дерево плечом, но снова безрезультатно.

– Заклинило, – подытожил Жук.

– Позволь.

Глаза Древнейшего Судьи на секунду загорелись синим, он выставил руку вперед и дверь, а с ней часть облицовки и косяк полетели в дом.

– Эффектно, – Роман заглянул внутрь. Дверь валялась у лестницы на второй этаж, а рядом опускалось облако пыли. – Поэтому тебя считают главным?

– Наверное. Хочу, чтобы ты понял одну вещь раз и навсегда: я не Бог, просто пытаюсь сделать Иной мир лучшим местом. И охраняю его.

– Ты вроде супергероя?

– Я вроде человека, который пытается поддерживать баланс.

– Пафосно. Прошу, чувствуй себя как дома.

– Ни хорошей мебели, ни свежих цветов, – сказал Древнейший Судья, осмотревшись, – ничего.

– Дело наживное. – Роман открыл комод, в котором лежала старая одежда. – В таких домах часто обитают призраки. Я вот о чем подумал: мои старики уже давно умерли. Почему мне не предложили пожить с ними?

– А ты хотел бы?

– Отец меня избивал, а мать пила, так что вряд ли. Но мне даже не предложили.

– Можешь вернуться и потребовать книгу жалоб и предложений. Только вряд ли она у них есть. Смотри. – Древнейший Судья показал на потолок. Там зияла дыра толщиной с руку. – Тебе придется много вложить в этот дом.

– Думаю, время у меня есть.

Юля Жук закурила впервые за шесть лет. Когда-то она пообещала Роману бросить, но чего теперь стоят ее обещания? Даже Татьяна Николаевна не упрекала дочь. Она сидела на кухне, медленно опустошая очередную кружку кофе, и смотрела на скорбящую девушку на балконе.

– Смерть Ромы – трагедия, – сказала Татьяна Николаевна, когда Юля села за стол и схватила свою кружку, – но это не значит, что и ты должна умирать.

– Всего одна сигарета.

– Конечно. – Татьяна Николаевна взяла дочь за руку. – Мне больно смотреть на тебя.

– Я в бешенстве, ма.

– Понимаю.

– Ты чувствовала себя так же, когда папа умер?

– Наверное. Твой отец был для меня всем. Каким красивым он был в молодости. Мы оба были красивыми. – Татьяна Николаевна усмехнулась. – Когда он умер, я осталась совсем одна.

– Одна? – переспросила Юля.

– Подруг у меня не было, мы только-только переехали. Со смертью твоего отца я будто бы сама умерла. Боль была такой тяжелой… Думаю, я сошла бы в могилу, не будь у меня тебя. – Татьяна Николаевна шмыгнула носом и подлила себе в кофе немного коньяка. – Для аромата.

Как раз аромата коньяк не добавил.

Вечером женщина, пошатываясь, ушла.

Юля перебирала старые вещи мужа. Много классической одежды, однотонные футболки, детские игрушки, целая коробка с фотографиями и папка с документами. Девушка нашла дневник Романа, который юноша вел с большими перерывами, но не стала его открывать.

Уже перевалило за полночь, а вещи покойного все так и лежали посреди комнаты. Девушка ушла в гостиную, прихватив немного сыра и много вина. Она включила очередную мелодраму и приготовилась рыдать с новой силой.

«Он сломлен, – говорилось в фильме, – более того, он совсем один. Теперь горе – его единственный друг. Так или иначе, страдания. Бесчисленные страдания. Страдания, которым нет конца».

– Это точно, – сказала Юля сама себе.

Она поставила бокал на столик, убрала волосы в пучок и медленным шагом отправилась в ванную. Девушка долго смотрела в зеркало, изучая свои веснушки. Юля тыкала себя по носу и щекам, словно не верила, что это ее лицо. И правда, оно изменилось: глаза покраснели, а под ними появились мешки, кожа стала еще бледнее, губы высохли. Юля потянулась к небольшой полке над раковиной.

Кровь забрызгала зеркало, испачкала футболку девушки и залила пол. Юля чуть не упала, но схватилась за раковину и села рядом. Из ее шеи торчали ножницы.

Глаза девушки закрылись.

– В чем именно заключается моя работа? – спросил Роман Жук.

Они с Древнейшим Судьей ехали по ночной трассе. Лил дождь, барабаня крупными каплями по крыше машины. Дворники работали без устали, скрипя по стеклу, но дорога все равно едва виднелась.