Василий Пекалицкий - Лавка Харли

Таким дивным образом я получил работу, которая была самой утомительной в моей жизни. Целый день я продавал разные флаконы с какими то растворами и дивными существами внутри.

К вечеру старуха вернулась, быстро осмотрела все и бросила мне серебряник, сказав, что это за работу и, если что, я могу снова прийти завтра. Договорив, она щелкнула пальцами, и я оказался на пороге. Ноги болели страшно, но, несмотря на это, я быстро отправился вдоль по улице этого необычного города, который со всех сторон окружали харчевни с большими железными картинками, изображающими, в основном, поджаренных поросят и толстых карпов. Купив буханку хлеба в одной из них, я попытался вспомнить что-либо, но все было напрасно. Головная боль, досаждавшая мне весь этот день, лишь усилилась. Блуждая по этому, почему-то показавшемуся мне странным, месту, я случайно столкнулся на углу с мельником, который нес на себе два мешка пшеницы. Одет он был скромно. Да и не молод. Неожиданно споткнувшись, он уронил один из мешков чуть ли не мне на ноги. Я тут же поднял мешок:

– Я помогу.

– Тогда нам прямо – не удивился мельник – Ох уж этот город, вечно нахожу себе какие-то приключений.

– Вы о чем?

Старик отмахнулся:

– Тут вся жизнь пролетела. Помнится, как будто только вчера держал меч и лук, шел воевать за Каменный Город, а теперь… Да… Пришлось защищать все девять королевств нашей Сантамилании. – Он улыбнулся. – Есть что вспомнить.

– Сантамилании? Девять королевств?

Он с недоумением глянул на меня:

– Ну да. На защиту нашей Сантимилани и всех ее девяти королевств. Пройдя еще пару длинных кварталов, он остановился: – Дальше уже я сам, а ты заработал на пиво. Тут оно самое лучшее.

Я ничего не ответил.

– Выпей за мое здоровье – он кинул мне полсеребряника и устремился восвояси.

– Лучшее пиво? Нет, не сегодня – подумал я – Надо бы ночлег найти так, чтобы дешево, но уютно. В обычной таверне и то ночь – два серебряника.

На улице было холодно. Осень, одним словом. Обходив весь город, я не нашел ничего пристойного для ночлега, кроме как старой церкви, куда меня к счастью впустили, принявшись расспрашивать. Мне, впрочем, не было чего скрывать.

Дальше уже жизнь сложилась так, что меня оставили послушником, дав новое имя «Фризо». Дни быстро проходили, наверное, потому, что я был постоянно занят и вполне доволен свои жребием. Повысился я и в звании, поскольку старый настоятель церкви вдруг неожиданно исчез, а мне лишь посчастливилось занять его место. Правда, печально лишь одно: память не возвратилась ко мне за все те годы, которые я пробыл в том городе где, наверное, и служил бы до конца жизни, если бы не случившееся происшествие. Жуткое и невообразимое, которое мне до сих пор кажется лишь плохим сном, который никак не кончается.

***

Сегодня был самый короткий день в году, поэтому уже стемнело. Я закончил свои повседневные дела в церкви и не спеша шел домой. Как я уже говорил, было довольно поздно, так что на улице в такое время не было ни одной души. Не то, чтобы меня это каким-то образом пугало: ведь это время, когда тебя могут легко ограбить. Но что с меня возьмешь-то? Честно говоря, я люблю тишину и покой так же, как и хорошую компанию и хлеб насущный. Впрочем, я относился ко всему как к должному, радовался тому, что имел. Просто жил, найдя свое небольшое местечко, где успел уже пустить корни. Мое существование тут напоминало мне что-то на подобии жизни песчинки в целой пустыне. Но разве пустыня может быть без песка? Разве в шахматной игре король и другие, не менее важные фигуры, могут оставаться без должной защиты? Ведь без пешек партия будет всегда проигрышной. Может, кто-то скажет, что это не так. Может. А может и нет. Но порой мне кажется, что мы все связаны одной не разрывной нитью. Которая ничем не объясняется, и связывает нас совершено с незнакомыми людьми. Нитью, под таким странным названием, как жизнь.

В моем существовании мне приходилось видеть множество несчастных, которые только и думают о хлебе и больше ни о чем. Много я видел, но всегда оно меня самого не касалось. До этого самого дня. Ведь для большинства людей, что такое смерть? Это то, что случается с другими.

Заперев за собой двери церкви на ключ, я вышел на улицу. Мое внимание, как и мои мысли, прервал мужчина, стоящий в черном плаще, с яркой свечой, которую он держал возле лица, хотя даже вблизи я не смог его разглядеть. Черная и плотная мантия полностью скрывала его. Он явно ожидал кого-то. Но кого? Тем более в такую темень. Может, заблудился или может… Лучше подойти и спросить. Вдруг чем-то помочь смогу. К тому же это мой долг служителя церкви, как не как. Я медленно подошел к нему:

– Что же ты так поздно расхаживаешь по городу? Случилось, может, что? У меня, конечно, не густо с деньгами, но на ночлег с куском хлеба всегда найдется. – И не успел я закончить свои слова, как он тот же час вцепился мне в шею. В глазах потемнело. Я начал задыхаться, пока не потерял сознание.

Очнулся я в огромном зале, ранее никогда не виданном мною. Стены были из грубого камня, окрашены желтой масляной краской. Все очень напоминало большой винный погреб. Окон не было видно. Скорее всего, я нахожусь где-то под землей.

Пространство освещали смолистые факелы. Оглянувшись вокруг, я увидел, что лежу на каком-то возвышении. Немного придя в себя от сильного головокружения и осмотревшись по сторонам, я заметил толпу из тридцати или сорока человек – в черных плащах, со свечками в руках. Их лиц также нельзя было рассмотреть даже при таком достаточно ярком свете. Неожиданно вся эта масса зашевелилась и из толпы медленно вышел и направился ко мне то ли человек, то ли какое-то существо в красном плаще. Нет, скорее в алом, как кровь. Я тут же вскочил на ноги. Он же на миг остановился, как будто не ожидал этого.

– Не стоит волноваться, Фризо. «Откуда он знает мое имя? Ведь его знали очень немногие, те, которые, собственно, и дали мне его. Смешав все свои имена и убрав несколько букв – и получилось „Фризо“. И вообще, что это за знакомый голос? Даже слишком знакомый. Чей же?!» Все эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове.

– Кто, кто все эти люди? – наконец глухо произнес я. – Где я нахожусь? Алая накидка была сброшена в мгновение. Увиденное повергло меня в шок. Это был Сандо де Пюри – главный патриарх всей провинции, который освятил меня на пост священника. Я застыл, борясь с оцепенением. Его лицо не могло скрыть какой-то тяжелой обиды и разочарования. Но что я мог сделать такого, чтобы оказаться в столь мрачном и темном месте? За какие грехи? Я тут же упал на колени, молясь и упрекая себя за то, что не узнал святого и столь важного человека. Неожиданно Сандо де Пюри, увидев меня в таком скверном положении, тут же помог мне подняться: