Дмитрий Шерер - Камера видеонаблюдения

* * *

Рабочий день подходил к концу. Люди выстраивались в очередь, чтобы сдать свои ключи и пойти отдыхать домой либо куда-то еще. Большинство сотрудников работали в оптовых и розничных компаниях, поэтому им приходилось работать до восьми вечера. Среди них была и Вероника. И хоть ее рабочий день был до шести, ей приходилось часто задерживаться. Но в отличии от вчерашнего вечера, она учла свою ошибку и оказалась в самой гущи очереди. Поэтому Антону не оставалось больше ничего, как дрожащей рукой принять ее ключ. Его лицо словно облили серой краской, но ее не интересовало самочувствие исполняющего обязанности начальника охраны. Он хотел ей улыбнуться, но губы выстроились в кривые линии. Она повернулась к нему спиной и поспешно вышла, оставив после себя след сладких духов, манящих за собой. Он почти испытал физическую боль от влечения и постарался раствориться в работе.

Наконец Антон Цветков принял последний ключ, заполнил журнал, подбил все галочки, встал с кресла и пошел на второй этаж. Он специально оставил дверь открытой и проверил все окна, чтобы они оставались закрытыми. Чтобы ни одно дуновение ветра не могло просквозить и шелохнуть дверь. Он еще раз проверил все пустующие офисы. Никого и нигде не было. Галлюцинации тоже оставили его. Неожиданно он почувствовал тоску от одиночества, но лишь угрюмо пожал плечами.

После обхода второго этажа Цветков направился в комнату охраны. Он выглянул сквозь прутья решетки в окно. Там умирал день. Остывшее солнце уходило прочь, оставляя после себя черное ничто. Звезды зажмурились. Нервно пряча свой свет, они случайно обнажали его, когда темные облака ускоряли свой путь. И воцарилась тишина. Не было ни звука, только ритмичный стук сердца, царящий в темноте. Раздающийся на сотни километров. Он был везде и нигде. Проникал всюду и вальсировал на ветках деревьях. Раз, два, три. Раз, два, три. Антон дотронулся рукой до груди, почувствовал пульс и пошел переодеваться.

В смятении Антон Цветков подходил к бизнес-центру «Орел». Ночью ему приснился странный сон. Такой живой и натуральный, что казалось, Антон действительно его видел. Вот только кого ? На этот вопрос не было ответов, но сон значительно отличался от всех других, что ему снились прежде.

* * *

Антон видел скелет – кость, неприкрытая ничем кроме блестящего глянца. Пустые глазницы смотрели в пространство и в то же время жгли Антона взглядом. Они всматривались в самую глубину его души, хотя Антон понимал, что черепу нечем было смотреть. Челюсть опускалась и поднималась, из горловины доносились звуки, хотя Антон не видел языка и даже во сне понимал, что такое невозможно. Но челюсть говорила или даже вещала. На лысом черепе очень ровно сидела зеленая фуражка, на которой изображался какой-то знак.

К черепу приставлялась костлявая шея, а также туловище, ноги и руки. Скелет был облачен в форму, на плечах сидели пагоны с определенным количеством звезд, вот только Антон не служил в армии и не знал, какому званию соответствовали звезды. Скелет с черепом на шее стоял за кафедрой на низком балконе с мраморными балясинами и продолжал что-то вещать. Гул толпы под балконом и в сотнях метрах от него смешивался с жужжанием ветра, флаги по обе стороны скелета, торчавшие из смуглых флагштоков, хлюпали и бились об ветер, словно недавно прошел дождь. От всестороннего шума Антону пришлось закрыть себе уши, но звук все равно сочился в них, проникал в жилы и капилляры, смешивался с кровью и бурлил в ней, словно адский котел на костях грешных людей.

А скелет все вещал и вещал. Он бил костлявым кулаком по перилам и лучи солнца отражались от лакированных пальцев и слепили Антона; бой кулака раздавался так звонко и громко, что Антон свалился на пол, и каждый удар кулака пригвождал его к каменному полу. Толпа скандировала сильнее. Она окружила Антона и в такт бою кулака скелета в форме махала многотысячной рукой, имеющей оттенки кожи всех наций всех людей, проживающих на всех континентах. Толпа свистела, кричала, скрежетала зубами и улюлюкала. Давление нарастало, словно наковальня падала на пружину. Наконец громкий крик разжал ее, отбросив тяжесть предмета. Крик поднимался на октаву выше и выше, превращаясь в ультразвук. Он исходил от Антона. Он не вставал, но кричал, отбрасывая звуковые волны. Они разлетались повсюду, от них камень трещал, а люди разлетались словно угольные крошки, подхватываемые ветром. И скелет, несуразно одетый в зеленую форму замолк, а пол под ним заходил, и стал разламываться на куски балкон. Скелет провалился сквозь пол и упал на обломки, рассыпавшись на отдельные части.

А звук, исходящий от Антона, становился все выше. Он накаливал воздух, частицы воздушной материи раскалились и вспыхнули. Наконец прозвучал взрыв, словно извергался вулкан. Взрыв образовал воронку, всасывающую в себя все живое и неживое. Антон, увлекаемый в нее продолжал кричать, а погрузившись в раскаленную бездну умолк…

Умолк и…

* * *

…И проснулся. Он вспомнил, как простыня буквально прилипла к его телу, как его русые волосы сбились в кучу, как руки с побелевшими костяшками сжимали матрас.

Он вспоминал свой сон, как умирающий солдат прошедшую жизнь, будто прожил ее секунду назад. Антон Цветков подошел к бизнес-центру и смахнул со лба капли пота. Он знал, что на улице царила духота (несмотря на раннее время), но вспотел он не от жары, а от своих воспоминаний и ощущений, которые пришлось перенести во время сна. Введя коды для ГБР, он зашел в КПП, а затем последовал в комнату охраны. Переодевшись, Антон незамедлительно последовал на лестницу, ведущую на второй этаж, чтобы проверить дверь – закрыта ли она.

Он поспешно вышел из комнатки охраны, обогнул массивную стойку и перешел на быстрый шаг по коридору. Офисные двери мелькали перед ним, словно клетки на шахматной доске. Весь бизнес-центр представлялся ему игрой в шахматы. Нужно быть внимательным. Прежде, чем ходить, необходимо анализировать, изучать врага, предполагать его ходы, чтобы опережать на несколько шагов вперед. Вчера наверху он сделал ход. Оставил дверь открытой, чтобы проследить за действиями невидимого оппонента. Чем же тот ответит? Внезапно Антон вспомнил отца. Они вместе, бывало, вечерами играли в шахматы. Вернее, отец обучал Антона этой игре. Он был очень умным человеком: начитанным, образованным и сильнейшим математиком. Антону было немного лет, когда отец ушел из семьи, но он помнил награды, которые тот получал за работы и труды. Он помнил, как отец с гордостью развешивал их по стене. Он также помнил и темные прямоугольные следы на стенах, которые после ухода отца, являлись единственным напоминанием, что на них что-то висело.