Владимир Нестерцов - Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая

–Да, тяжелая это работа – такой красивой женщине так ругаться матом, – сказал я.

–А ты проживи с мое и попробуй, накорми мал мала меньше, а я посмотрю на тебя, – парировала она меня.

–А муж -то где? – спросила рядом сидящая тетка.

–Как где? На войне. Нонче все мужья на войне, то на этой, то на той. Кругом одна война, а мужей нету. Вот и маюсь уже который год. А что дальше – никто не знает, как жить, кто скажет? – и она обвела всех вопрошающим взглядом. Естественно, этот вопрос остался без ответа, потому что каждый думал об этом и каждый выживал, как мог. Тяжело вздохнув, женщина окончательно успокоилась и начала устраивать свою поклажу поудобнее. Это как бы послужило сигналом для состава. Паровоз рыкнул басом, и поезд, дернувшись, с лязгом начал свой плавный ход. В вагоне все вздохнули с облегчением и стали потихоньку заниматься своими делами. И мы с Эдвардом, переглянувшись, решили вздремнуть, тем более, что прошедшая ночь выдалась не очень спокойной. По молчаливому согласию, наш сон мы разделили на период отдыха и бодрствования. Пока я спал, Эдвард находился в полудреме, автоматически фиксируя все происходящее вокруг, а потом я сменял его. Эта система вырабатывается с годами. Иногда, бывало, при полной усталости достаточно пятнадцати минут такого сна, чтобы полностью восстановить свои силы. Главное, уметь отключиться сразу от всего, словно нырнув под одеяло, и тогда на тебя мгновенно налетает пелена сна, которая уносит с собою, а настроенный внутренний будильник начинает звенеть в строго установленный тобою срок завершения отдыха. Поэтому перед сном следует четко представить его себе, и тогда у тебя все получится. Самое важное, сразу выбраться из-под мысленного одеяла, а не вылеживаться, как мы это делаем на самом деле. У нас с партнером это получилось сразу, и мы достаточно хорошо отдохнули, приведя свои мысли и чувства в относительный порядок. Поездка заняла весь световой день.

Встреча с немецкими колонистами

К вечеру мы прибыли в Харьков. Ситуация здесь складывалась такая же, как и в Екатеринославе. Власть делили между собой, то гайдамаки, то красные, то белые. Уже на подъезде к вокзалу была слышна перестрелка. В очередной раз кто-то пытался захватить власть в городе. Народ, уже привыкший к такой жизни, не очень сильно реагировал на это и спокойно выгружался из вагонов. Мы с Эдвардом вместе с другими пассажирами тоже вышли из вагонов и прислушались к стрельбе. Выстрелы раздавались достаточно далеко, так что особой опасности пока не представляли. Однако для того, чтобы действовать дальше, нужно было выяснить ситуацию в городе. Чья здесь сейчас власть? Где можно переждать до утра, потому что, не зная города, нечего соваться в него ночью. Пока мы размышляли об этом, пришел еще один поезд и пассажиры, выплеснувшись на перрон, значительно увеличили массу находящегося здесь народа. Началась толкучка и неразбериха, так как каждый со своими узлами и котомками пытался как можно быстрее пробраться к выходу, настороженно прислушиваясь к приближающимся выстрелам. Напиравшая толпа выдавила нас в угол здания, где в относительном затишье стоял пожилой мужчина в железнодорожной тужурке и спокойно курил папиросу.

–Послушайте любезный, – обратился я к нему. – Что тут у вас происходит? Не подскажете ли, где тут поблизости можно переночевать?

Он смерил меня взглядом, спокойно докурил папиросу, аккуратно затушил ее, а затем произнес:

–Переночевать здесь можно недалече, в Новой Баварии, это от вокзала налево будет, а там спросите. А что касается стрельбы, то это всего лишь облава. Вчера власть тут установила Центральная Рада, так вот теперь они через облаву набирают народ в армию, ну а бывших офицеров, – и он многозначительно посмотрел на нас, – ловят и сортируют: кого налево, а кого направо.

–Не переживай, отец, – сказал Эдвард, – мы не офицеры, а такие же, как ты, железнодорожники-инженеры. Вот добираемся в Петроград, в Министерство путей сообщений, проектировать новые железные дороги.

–Да кому они сейчас нужны?! Тут и те, которые есть, довести до ума не можем. Угля почти нет, на дрова переходим. Зарплаты нет, народ бежит в деревню, а работать кто будет?

–Да, сейчас везде сложно, – подхватил я начатую тему. – Поэтому хотелось бы как можно быстрее добраться до Петрограда. Не подскажете ли?

–Да тут подсказывай не подсказывай, все равно никакого толку. Расписания ведь нет. Все на живую нитку. Правда, мне телеграфист Петров говорил, что пришла депеша о том, что около двух ночи сюда прибудет состав с синежупанниками. Так вот, его переформируют и вроде бы утром отправят, но не на Петроград, а на Москву. И я вам бы советовал, господа хорошие, не садиться в этот поезд здесь, а сесть в него возле Рашкиной дачи, там спуск и поезд сбрасывает скорость, поэтому есть все шансы сесть в него. Многие так и поступают. А здесь, неровен час, постоянно облавы, людей хватают и тащат в застенки. А с вами тем более не будут церемониться, больно вы ладные, хоть и одеты простенько.

–Так жизнь заставляет, отец, – ответил я. – Спасибо тебе на добром слове. А скажи, пожалуйста, что это такое – Рашкина дача?

–Да место такое, жил там немец Рашке, вот отсюда и название такое.

–А что, в Новой Баварии тоже немцы живут?

–Конечно, но есть и украинцы. Это в свое время, когда немцы приезжали сюда на заработки, они построили здесь пивной завод. Ну и стали селиться возле него. Пиво, скажу вам, достаточно приличное, – и он, крякнув, пригладил свои усы.

–И много там сейчас этих немцев?

–А кто их знает, я не считал, но достаточно. И живут они дружно и справно. Все у них есть, все по закону, друг дружку всегда выручают.

– Да, – подумал я, – вот и здесь обнаружился след янтарной комнаты. И сюда добрались ее щупальца. Нет, нам нельзя идти туда, надо обходить это место стороной. Уж слишком оно может быть чувствительно по отношению к нам. Что же делать?

Мои мысли прервал женский визг и револьверный выстрел. На противоположном от нас конце перрона выстраивалась шеренга солдат, одетых в остроносые шапки с синим верхом, широкие шаровары, заправленные в сапоги, и украинские свитки, пошитые в виде шинелей. Взяв винтовки с примкнутыми штыками наперевес, они под руководством старшины стали теснить пассажиров в нашу сторону, которая заканчивалась высоким каменным забором, ограждавшим путевое хозяйство от пассажирского. С правой стороны был вокзал, из окон которого уже выглядывали солдаты, а с левой стороны – только что прибывший поезд. Среди народа возникла паника. Люди с криками, особенно женщины, стали метаться в разные стороны, натыкаясь друг на друга и шарахаясь от солдат. Бежать было некуда. Мы вопросительно уставились на железнодорожника. Он, повертев головой и оценив ситуацию, громким шепотом, волнуясь, произнес: