Сергей Кузнецов - Живые и взрослые (сборник)

На самом деле, тетя Света приходится Нике двоюродной бабушкой, но девочка с детства вслед за мамой называет ее тетей. После того как Ника осталась одна, тетя Света забрала ее к себе.

Поначалу Ника боялась тетиных рассказов о войне, все время думала: вдруг кто-то из мертвых, которых тетя уничтожила, тоже был чьим-то папой? Что если сейчас ее, Никин, папа пытается к ней пробиться – а на Границе его ждут пограничники с серебряными пулями и тренированными собаками?

Но в первые полгода после гибели родителей Ника даже не заговаривала о них. Да и о чем она могла бы говорить? Ведь для всех они были враги, мертвые, – и только для нее по-прежнему оставались мамой и папой, которых она так любила.

А потом в «пятнашке» кто-то узнал…

– Их осталось всего пятнадцать, – продолжает Павел Васильевич, – и тогда в атаку пошли фульчи. Я надеюсь, вам никогда не придется узнать – что такое фульчи-атака. В кино не покажешь самого страшного. А самое страшное – это запах. Ну и еще – какие они на ощупь. В этом смысле даже ромерос лучше. Они, конечно, опасней, злее, но психологически с ними гораздо проще справиться. Главное – стрелять в голову, можно даже обычными пулями. А вот если плоть фульчи хотя бы раз растекается у тебя между пальцами – до самого ухода такого не забудешь.

Павел Васильевич замолкает. Он снова сидит за столом, рассматривая свои большие морщинистые руки. Ника тоже сидит опустив глаза, она тоже не может забыть – как растекалась между пальцев грязь, которой был набит мешок со сменкой.

Узнав, что ее родители – мертвые, одноклассники сначала сторонились Ники, словно боялись: смерть, как зараза, перейдет к ним. Потом начали выяснять – как родители погибли. Случайно ли? А может, они сами захотели стать мертвыми? Может, сами сбежали в Заграничье? Может, Ника тоже хочет стать перебежчицей? Может, она и сейчас шпионит на мертвых?

Именно тогда Вадик предложил проверить: если изводить Нику – явятся ли мертвые родители ее спасти? Надо напихать ей в мешок грязи, засунуть портфель в бачок мужского туалета, приклеить Нику к стулу и посмотреть, что она будет делать…

На самом деле Ника знала, что она должна была делать. Нужно было объявить себя смертницей – как знаменитая Аннабель из ее старой школы.

В школе про Аннабель рассказывали легенды. Говорили, например, что она всегда носит при себе серебряный кинжал, доставшийся ей от бабушки, погибшей на фронте. И что однажды, когда на нее напала банда врагов – какая банда и каких врагов, Ника не помнила, – Аннабель сказала:

– Я не могу справиться с вами всеми, но я хочу, чтобы вы знали: я буду сражаться до последнего. Я смертница и не боюсь смерти. Я смертница и презираю боль. Смотрите! – и, выхватив нож, распорола себе руку так, что кровь струей брызнула в лица нападавших. Говорили, что после этого враги разбежались, не причинив ей никакого вреда.

Вот так и надо было себя вести! Носить черную одежду с серебряными молниями и сердцами, чуть что – говорить, что да, она гордится своими мертвыми родителями!

Жалко, что я такая трусиха, думает Ника, кусая ноготь на левом мизинце, как Аннабель я никогда не смогу. Я даже подойти к ней боялась – так и смотрела издалека.

Хорошо, что в этой школе никто, кроме Лёвы, не знает, что случилось с мамой и папой. Наверное, и Лёве не надо было говорить – но почему-то она поверила ему тем вечером, почему-то верит до сих пор.

Если Оля с подружками узнают про маму с папой – страшно подумать, что тут начнется!

– Короче, отряд майора Алурина отбился от фульчи. И тогда с той стороны прислали парламентера. Это была девочка, где-то вашего возраста, невысокая, хрупкая – вроде нашей Вероники, – Павел Васильевич кивает в ее сторону, – только еще более худая. Она шла по этому зловонному полю, где разлагались уничтоженные фульчи, и держала в руках тоненькую веточку, только что срезанную, еще зеленую. И к ней был привязан кружевной белый платок.

Она подошла совсем близко, когда вдруг майор Алурин выхватил пистолет – и, если бы солдаты не навалились, он бы выстрелил. А мы все-таки старались воевать по-честному: парламентеров не уничтожать, перемирие выдерживать, ну и все такое. Девочка же подошла совсем близко и сказала Алурину: дядя передает тебе привет, папа, говорит – иди к нам, наши уже все собрались. Вы поняли: они послали к Арду Алурину его дочь. Нашли где-то семью и всех убили. И теперь майору Алурину пришлось бы стрелять в собственных близких – в брата, в жену, в ребенка. Вот какая это была страшная война, ребята. Потому и говорят, что страшней войны не знала история.

Да, думает Ника, про такое тетя Света не рассказывала. Послушать ее – никто и никогда не встречает своих мертвых, только каких-то неизвестно откуда взявшихся мертвых, незнакомых. Может, даже из каких-то других миров, по ту сторону Заграничья, о которых фантасты пишут. А вот, получается, и своих мертвых можно встретить.

Встретить маму и папу.

Последний раз Ника видела родителей живыми почти два года назад. Обычный зимний день, маленькая прихожая их квартиры. Родители опаздывали, папа нервничал, мама все смотрелась в зеркало. Потом они поцеловали Нику – и ушли. А через четыре часа, по дороге домой, в их такси врезался самосвал с пьяным водителем.

Ника до сих пор завидует тем людям, у которых мама с папой были тогда в гостях, – они видели ее родителей на несколько часов дольше, чем она.

– …И когда солнце село, они снова пошли в атаку. Все понимали, что это была последняя атака, Ард Алурин понимал, все его бойцы тоже понимали. У них почти не осталось пуль, из оружия были только серебряные ножи и осиновые колья – на случай атаки упырей. Они продержались всю ночь, почти до самого рассвета – а утром подошло подкрепление и выбило мертвых с позиции. К тому моменту майор Алурин и его люди уже погибли – но до этого они продержались пять дней, защищая дорогу на город против целых полчищ мертвых. Мы похоронили их и воинским салютом почтили память героев. Потому что хотя они и погибли – но боевую задачу выполнили: врага к городу не подпустили.

Павел Васильевич умолкает.

– Простите, – слышит Ника голос Лёвы, – я хотел спросить: как вы думаете, после смерти майор Алурин нашел своих близких?

– Этого никто не знает, – отвечает учитель. – Мы даже не знаем, заполучили ли мертвые Арда Алурина в свои ряды. Вы знаете, они всегда пытались как можно скорее убить таких воинов – ведь те, став мертвыми, почти всегда продолжали сражаться, но только уже на их стороне. Я сказал «почти всегда» – потому что некоторые отказывались воевать против своих недавних товарищей. А некоторые даже сражались на нашей стороне, как говорится – в тылу врага. Становились диверсантами или разведчиками. Говорят, одним из таких бойцов стал и Ард Алурин – но, как вы понимаете, эта информация тогда была строго засекречена. Возможно, засекречена и теперь…