Лючия Стоните - Новые сказки

Лишь своих узнавать научилась немая.
Как посмотришь – красотка. Да как же помочь?
Тут беда с ней еще приключилась другая.
Видят близкие: Боже, беременна дочь!

В срок, положенный всем, разрешилась ребенком.
Был младенец красив, окруженный стараньем.
Взгляд непросто отвесть от зеленых глазенок.
Только мать не имела к нему состраданья.

Ей дадут покормить и уносят сыночка.
А она не глядит на него и не нянчит.
Вдруг в колодце ее обнаружили ночью.
Сильно плакал в ту ночь новорожденный мальчик.

Мамка с батей по дочке проплакали с месяц.
Но внучок отнимал все вниманье и силы.
Тут соседи напомнили – деток то крестят.
И завьюжило снегом тропинку к могиле.

Бабка с дедом пошли с мальчуганом в часовню.
Крестных выбрали внучеку, как подобает.
А священник то имя младенца не вспомнил.
Молвил, – болен и старый, и все забывает.

А в селе прозывали ребенка лесовским.
Меж собой называли, глаза отводили.
А назвали то так, не сказать бы бесовским.
Лишь от деда да бабки прозваньице скрыли.

Дед да бабка сказали – Алешей назвали.
– Что ж, Алексий пригож, – констатировал старец.
Крестных тут же к купели поближе позвали.
Тут младенец священника цапнул за палец.

Чувство страха объяло крестивших ребенка.
– Нет, не видел такого, – крестился священник.
Тут малыш заревел, и куда бы не деться,
Так орал, что вода зарябилась в купели.

– Видно день то неправильный выбрали Леше, —
Всем сказал, осеняя знаменьем, священник.
– Будьте дети готовы к неправедной ноше.
А крестить постараюсь в другой понедельник.

Но в иной понедельник случилось ненастье.
В день другой непонятно малыш расхворался.
Он почти что не ел, но не плакал и, к счастью,
Глядя взглядом зеленым на всех, улыбался.

Как погода утихла и мальчик окрепнул,
Вновь собрались пойти и его окрестить.
Только деда недуг на полати повергнул, —
Стало тяжко на сердце и трудно ходить.

Тут задумались родичи. Что же поделать?
Как крестить, так какая беда приключиться!
Может, в доме проявиться дьякона смелость?
И случиться внучку наконец покреститься.

Дьякон к дому пришел. И купель притащили.
Глядь, младенца несчастного бросило в жар.
И покуда настоем лечебным поили,
В доме, будто бы с крыши, начался пожар.

Дым валил и заполнил собою светлицу.
Стали воду таскать, потушить постараться.
А дьячок испугался и начал молиться.
Лишь младенец один не грустил, а смеялся!

Стало ясно – мешает какая-то сила.
Но откуда взялась? От кого же исходит?
Бабка: «Отче, небесный, спаси и помилуй!»
Дьяк от детки испуганных глаз не отводит.

Отмер он и гуськом заспешил по дороге.
Крикнул только в воротах: " Идите к ведунье!»
Дед сказал, мол де место ведьмачке в остроге.
Бабка: «Нам драгоценно – она то молчунья.

Скажет правду, в селенье трепаться не станет.
Что твориться с дитем объяснит и поможет.
Глядь, беда неминучая напрочь отстанет,
Вдруг внучку и крещение станет возможным?»

В доме старом ведунья одна доживала.
За калитку к себе никогда не звала.
Бабам местным она втихаря колдовала.
До заката лечебные травы рвала.

К ней пришли и дитя, покрестясь, показали.
Что не так то с внучком попросили открыть.
Только глянула ведьма и сразу сказала:
«Вам в чащобу его б отнести, да забыть!»

С горя бабка и дед закричали со злобой:
«Чтоб судьба на тебе, наконец отыгралась!
Чтоб тебя одолела какая хвороба!»
Ведьма вслед недотепам тихонько смеялась.

Лет с пяток незаметно прошло и забылся
Злой ведуньи для внука ужасный совет.
Мальчик рос и на улице часто резвился.
Бабке с дедушкой был как в окошечке свет.

В лес любил уходить по грибы спозаранку.
Вместе с дедом они исходили округу.
Как-то раз притащили олешка-подранка.
Внука тот сторонился, бодался с испугу.

Как-то дед задержался, трудясь во дворе.
Слышит что-то пищит на задах олененок.
Встал за изгородь, смотрит, а внук, озверев,
Скалит с рыканьем зубы как-будто волчонок.

– Леша, что же скотинку несчастную дразнишь?
Внук не слышит и снова как дикий скакнул.
– Что же зверем оскаленным, козликом скачешь?
Взглядом страшным на деда лишь внучек сверкнул.

Бабка только с трудом оттащила парнишку.
Дед охрип, объясняя, срываясь на окрик.
Спать легли, утомившись с волнения слишком.
Внук же с лунного круга глазенок не сводит.

Так не спал постреленок и спать не давал.
Все просил по утру за грибами пойти.
Дед ему, отмахнувшись, про лес обещал.
Только утром внучка не случилось найти.

Бабка с дедкой искали в деревне повсюду.
Всех детей попросили мальчонка позвать.
Да не вышло увидеть любимое чудо.
И решили родные в лесу поискать.

Братья деда, племянники в лес поспешили.
До заката вернуть обещались мальца.
А ведунья то бабке: «Народ не смешили б!»
Только крикнула это и прочь от крыльца.

Солнце в лес утонуть неспеша собиралось.
К дому бабки родные пришли рассказать,
Как искали везде и кричали, старались,
Но никак не смогли пострельца отыскать.

Бабка в слезы. Ревет, успевай вытираться.
Дед сказал, что соседи придут ко двору.
Мол, с собаками завтрашним днем обыскаться
Все решили. И пустятся вслед поутру.

А на утро собак по селу насбирали.
И одежку внучка принесли на понюх.
Резво в лес, разделившись по три, поспешали.
Только в зорьку успел раскричаться петух.

Что ж леса до болот исходили изрядно.
Но дитяти нигде и следа не видать.
Хоть толпою иди, обыщись поотрядно, —
Ясно стало – мальца не судьба повстречать.

Дед да бабка от горя рыдали, закрывшись.
Даже ставни окон не хотели открыть.
И во сне, в полудреме недолгой забывшись,
Все искали внучка и просили простить.

Ночь рыдали и день, и, неделю промаясь,
Все ж решили в церквушке кровинку отпеть.
И пошли, попросили дьячка то, покаясь.
Дьяк замолвил словечко, да начал хрипеть.

Он с испугу за горло схватился и драпать.
Шагом быстрым пошел поскорей из дверей.
Воск свечей не успел на обувку накапать,
Как умчался дьячок от несчастных людей.

На обратной дороге ведунья встречалась.
Вновь блеснула на них синевою очей.
Снова вслед нехорошим смешком засмеялась.
И сказала: «Живите, но бойтесь ночей!»