Настасья Бецонис - Ведьмы. Лабиринты памяти

Вечер плавно подходил к концу. Торжественно вынесли праздничный торт: трёхъярусное шоколадное произведение искусства, украшенное фигурками жениха и невесты, сделанными из марципана. Каждый из приглашенных получил свой кусочек угощения, заботливо отрезанный ручкой Люмены

Жених выглядел расслабленным и довольным. В его глазах, то и дело обращавшихся к невесте ясно читалась искренняя любовь и желание. Андриус считал часы, оставшиеся до момента, когда можно будет уединиться с невестой.

Наконец за молодыми хлопнула дверь дорогого номера гостиницы, специально снятого для этой ночи. Люмена удивленно приподняла брови, заметив диковинную планировку. Дверь находилась по центру. Само пространство номера было поделено на две части широкой перегородкой, высотой около метра. Сверху стояло три цветочных горшка с какими-то невиданными растениями, напоминающими экзотические пальмы. Дойдя до противоположной стены можно было увидеть три низенькие ступеньки, которые вели за перегородку, где вольготно раскинулось необъятное поле кровати. Вместо классического парчового покрывала брачное ложе застелили белым меховым одеялом, разбросав поверх несколько белых же подушек. Люмена даже зажмурилась от удовольствия, представив, как хорошо им в Андриусом будет на такой перине.

Вторая половина комнаты была оборудована под зону гостиной. В дальнем углу хмурился темным экраном маленький телевизор, украшенный сверху двурогой антенной на светлой подставке. У стены примостился низкий разлапистый диванчик. На низком столике в центре в ведерке со льдом остывала бутылка красного вина. Люмена не любила шампанское и никогда его не пила, если была возможность выбрать что-то другое. Рядом с ведерком было блюдо с сырной нарезкой, украшенное орешками и круглой плошечкой с медом.

– Устала? – раздался в тишине голос мужа, – Хочешь вина? – Андриус подцепил со столика орешек, обмакнул в мёд и весело захрустел, поглядывая на жену.

Люмена молча покачала головой, снимая одну за другой перчатки и складывая их на столик у зеркала в прихожей. Она прошла в комнату, посмотрела на мужа, улыбнулась и сказала всего одно слово:

– Потом.

Она стояла перед ним гордо выпрямившись. Пальцы Люмены казалось только дотронулись до ряда крючков на спине, но одеяние было расстегнуто. Груди, едва прикрытые белым кружевом, мелькнули перед Андриусом, и она отвернулась. Потом мучительно медленно сползло на пол шелковое платье, открывая спину и совершенные бедра.

– Может быть сначала поцелуешь меня, муженек? – Обернувшись через плечо спросила Люмена хитро улыбаясь. Она выступила из пены ткани и кружев будто новорожденная богиня.

Андриус восхищенно смотрел на жену, словно видел впервые. Волосы, всё еще уложенные в прическу спускались на обнаженные плечи крупными кольцами. Маленькая упругая грудь дерзко выглядывала из кружев бюстгальтера, плоский живот легонько подрагивал от волнения, стройные бедра и длинные ноги, затянутые тонким нейлоном, казалось действительно принадлежали неземному существу, туфельки на высоких каблуках добавляли пикантности образу

– С ума сойти, – только и смог произнести Андриус, – Я тебе помогу.

Он шагнул к жене и протянул руку в её лицу. Нежно погладил. Она покраснела и прижалась щекой к его ладони. Андриус обнял жену и нежно прижался губами к её рту, найдя язык, осторожно ласкал его своим, а затем спускаясь ниже к длинной стройной шее. Уверенные пальцы расстегнули миниатюрные застежки лифчика, одна рука крепко сжала талию, другая нашла крепкую грудь и принялась ее ласкать, рот потянулся к твердым бутонам ее сосков. Он завладел ее губами и целовал до тех пор, пока она протестующе не дернулась. В ответ он, словно драгоценность, взял ее на руки и понес к кровати. Люмена нетерпеливо отбросила в сторону его смятый галстук, потом дрожащими от страсти руками сняла с мужа рубашку. Вместе освободили Андриуса от ставших тесными брюк.

Меховое покрывало ласково окутало их тела, погружая в свою мягкую колыбель. Свет от небольшого настенного бра создавал причудливые тени, окрашивая их сплетенные тела золотом.

Андриус встал на колени около девушки, медленно один за другим стянул чулки, взял правую стопу и принялся целовать – каждый палец в отдельности, затем губы двинулись вверх по ноге, лодыжка, икра, ямка под коленом, бедро. И опять вниз, но уже по левой ноге. Ее тело, как неизведанная земля, и он каждый раз стремится открыть каждый ее уголок. Как гибка ее талия! Он провел щекой по ее изгибу и почувствовал шелковистость кожи.

– Я люблю тебя, Андриус, – внезапно произнесла Люмена, глядя мужу прямо в глаза и поцеловала твердые губы. – Я люблю тебя. – И снова поцеловала мужа, прижалась к нему. Не устояв, он нагнулся и взял губами ее соски словно диковинное лакомство, потом спустился к ямке пупка, а она рванулась к нему всем телом. Но он двигался все ниже и ниже, к самому заветному месту, освобождая жену от остатков ненужной одежды. Она вскрикнула от удовольствия, почувствовав его язык, пальцами впилась в его черные волосы, а он продолжал сладостно и невыносимо мучить ее, и Люмена удивлялась, что еще не рассыпалась на тысячу кусочков – так велико было на этот раз ее возбуждение. Они уже были близки, но этот раз был особенным. Андриус с великой нежностью поцеловал внутреннюю часть ее бедер, лег сверху и овладел женой. Вскрикнув от наслаждения, она обвила его ногами, подлаживаясь к ритму мужа. Люмена была наверху блаженства. Андриус переполнял ее всю, добираясь до самых глубин, потом почти покидал ее тело, и все повторялось снова. На какой‑то миг Люмена решила, что ее плоть разорвется, но тело раздалось и приняло его внутрь, жадно и неистово. Она впилась в его спину ногтями, но он перехватил ее руки и прижал за головой.

Он испытывал такое же наслаждение, но наконец, обессилев, оставил ее. Несколько мгновений Андриус не мог говорить и только смотрел на жену.

– Я хочу ребенка, Андриус.

Он улыбнулся ей в темноте. Ее слова служили еще одним доказательством любви.

– Значит, придется постараться как следует.

Искусно и медленно он вновь вошел в нее, не отрывая взгляда от прекрасных голубых глаз, и в них, точно в зеркале, видел все, что она чувствовала: отступал – и ее глаза растерянно молили о любви, проникал глубже – и видел в них наслаждение. Когда же она попросила о сладостном освобождении, он несколько раз содрогнулся, точно под ударами волн, разбивающихся о берег. По тому, как согласно двигалось ее тело, как она впивалась ногтями в его спину, как запросила о пощаде и с готовностью приняла его семя, Андриус понял, что жена принадлежит лишь ему одному. Отныне и навеки.