Андрей Пучков - Тени холодного солнца

Эта книга была довольно толстой, не менее трёх дюймов шириной в корешке. Ещё там был полированный, из красного дерева, ящик с двумя дуэльными пистолетами. Пистолеты, тоже были несомненно старинными, с затейливыми позолоченными накладками, и явно работы очень искусного мастера. Рядом с набором пистолетов лежала жестяная коробка. Открыв, граф поднёс её к свету и пламя свечей отразилось на тусклом, матовом металле, лежавших там, серебряных пуль.

Все эти предметы были положены в сейф ещё отцом нынешнего графа, пятьдесят лет тому назад, и являлись свидетелями таких же тревожных и страшных дней.

– Если всё это правда, – глухо произнёс граф, – я остановлю тебя, дьявольская тварь.

Нет ничего более унылого и тягостного, для военного человека, чем перемирие. В этот период очень обостряются меланхолические настроения если таковые хоть сколько-нибудь свойственны вашей натуре. Увы это так. Потому что уже нет той холодной собранности и внутренней сосредоточенности в которую неминуемо погружаешься перед сражением. Нет и восторженного упоения, что с замиранием сердца, ощущаешь под шквалом пуль и картечи. Когда, кажется сам сгустившийся воздух битвы кружит тебе голову, а кровь вскипает в ожидании ежеминутной опасности.

Всего этого нет, но в тоже время, ты не можешь расслабиться и предаться обычным занятиям и радостям мирного времени. Снова увы! Ты по прежнему живёшь в походных условиях, питаешься кое-как, спишь в палатке на жёсткой сборной кровати, к тому же тебя безбожно жалят надоедливые комары и мухи. Но сейчас мы, хотя-бы, можем ощутить себя победителями.

Незаметно мои мысли унеслись на пять лет назад. Тогда стояли такие же летние дни, только были они для нас весьма тягостными и мрачными, после проигранного сражения при Маджента 1. Тяжелые воспоминания сменились ещё более тяжелыми мыслями о делах настоящих. Перед глазами всё время вставал бесконечно милый образ Анны-Марии.

Боже мой! Бессмертные Небесные силы, где же ваше милосердие?! – неужели всё кончено, и я потерял её безвозвратно?! Но это казалось настолько невозможным что мой разум отказывался верить в реальность подобного. Последние три года я думал о ней, не иначе как, о своей невесте. А в тот злополучный день я даже с ней не простился. Разговор с её отцом получился ужасным, мы расстались настоящими врагами. Я был в ярости и уехал немедленно. Помню только удивлённое лицо моей Анны-Марии и её огромные зелёные глаза в которых стояли слёзы. Какой же беззащитной она выглядела тогда. Беззащитной и несчастной.

Я знал Анну-Марию с детства, наши отцы всегда были добрыми друзьями. Почему же граф Траумберг мне отказал? Он ведь не мог не знать что мы любим друг – друга. Ополоснув лицо водой я лёг на свою узкую походную кровать. Под руку подвернулась книга стихов Рудольфа Гирша 2. Некоторое время я пытался её читать, но вскоре захлопнул и отложил в сторону. Его скабрезные до сальности, развесёлые стихи совершенно не соответствовали моему настроению. Взял другую книгу, ею оказался «Наполеон III» только-что вышедший роман Луциана Герберта 1. Постепенно чтение захватило меня. Должно быть прошло около часа прежде чем появился мой денщик Алоис.

– Господин барон, вам пришли письма. – Он положил на соседний стул два конверта. Я равнодушно взглянул на них, и тут меня будто ударило электрическим током. Первое письмо было из богемского замка от графа Траумберга. Вот от него-то я

_____________________________________________________________________

1. 4 июня 1859г. французские войска императора Наполеона III и генерала Патриса де Мак-Магона разгромили 60-и тысячную австрийскую армию у местечка Маджента.

2. Рудольф Гирш (1816—1872) популярный австрийский поэт. Основные произведения: «Balladen und Romanzen» (1841); «Soldatenspiegel» (1849): «Irrgarten der Liebe» (1850). Его творчество носило несколько скабрезный, фривольный и беспринципный характер. __________________________________________________________________________

точно не ожидал никаких писем, особенно после недавнего разговора.

А второе письмо… Боже мой! Моё сердце усиленно забилось. Второе письмо было от неё… Я немедленно выпроводил Алоиса из своей палатки и, дрожавшими руками, вскрыл конверт. Что там!? Неужели мой тусклый, серый мир вновь наполнится красками!? Но тут же на меня нахлынули сомнения. Почему вместе с письмом Анны Марии пришло письмо и от её отца? Может быть это просто прощальное послание, дань вежливости? Мол, простите, дорогой барон, но мой папенька желает мне только счастья, а посему, увы мы не можем быть вместе…

Моё сердце билось в каком-то, уж совсем, сумасшедшем ритме, и я почувствовал что мне не хватает воздуха. Сжимая конверт, я вышел из палатки, развернул его и, собравшись с духом, начал читать. Пробежав глазами первые строки письма Анны-Марии, я понял что мир прекрасен!

«Милый, милый, Людвиг» – писала моя возлюбленная. – «Ты конечно был очень расстроен последним разговором с моим злодеем-папочкой. Но всё вдруг обернулось самым прекрасным, для нас, образом. Мой отец передумал, и теперь он не будет возражать против нашей с тобой свадьбы. И всё это потому, что я у тебя такая умница. После твоего скандального отъезда, я заперлась у себя, ничего не ела и не разговаривала с ним. Я довела своего папочку до белого каления и он в конце концов сдался. Отец больше не вспоминает об этом ужасном князе Виндишгреце, напротив, он сказал что желает, как можно быстрее видеть тебя в нашем замке. Так что. заканчивай побыстрее свою дурацкую войну и приезжай к нам, так быстро как только сможешь.

Безумно любящая тебя, и твоя навеки Анна-Мария, пока ещё фон Траумберг.

P.S. Кстати, в нашем замке стали происходить какие-то странные и таинственные события. Папенька даже хотел меня отправить на несколько месяцев к тётушке Элизабет, в Дрозендорф. В общем приезжай и сам всё узнаешь».

_____________________________________________________________________

1. Луциан Герберт – творческий псевдоним австрийского писателя Юлиуса Гундлинга (1828—1890). Ему принадлежат произведения: «Наполеон III» (1863); «Виктор Иммануил» (1865) и др.

_____________________________________________________________________

Чувствуя приятное расслабленность во всём теле, я вскрыл второй конверт. Вот что писал граф:

«Милостивый государь! После нашей последней встречи, вы вряд ли рассчитывали получить от меня какое-либо послание. Да, мы расстались далеко не друзьями. Я признаю что был излишне резок с вами и наговорил лишнего. Но и теперь я продолжаю считать что ваша кандидатура не является лучшей партией для моей дочери. Однако сложившиеся обстоятельства вынуждают меня изменить своё решение.