Андрей Пучков - Тени холодного солнца

Громко постучав он потянул за ручку двери и вошёл. Его дочь сидела в кресле и пыталась читать книгу. Присмотревшись граф определил что это том Кристофа Гоувальда, чьи стихи очень нравились его дочери. Увидев папеньку, девушка демонстративно отвернула свою прелестную головку и вздёрнула носик. Графа этот жест поначалу даже развеселил, но увидев её бледность, красные заплаканные глаза и залегшие под ними тени, он только крякнул. Свою дочь он любил и любил очень сильно.

– Аннушка, милая, мне необходимо с тобой серьёзно поговорить, – начал он дрогнувшим голосом.

– О чём, сударь! Вы же уже решили мою судьбу! – Звонкий голос девушки переполняло негодование. – Решили без всякого моего ведома, как будто я неодушевлённая вещь. Вы вынули из меня душу и растоптали. Вы… Вы поступили как какой-нибудь дикарь из Новой Зеландии! Вот вы всё время твердите что любите меня, а на деле мои чувства, мои интересы, для вас это пыль, ничто! О чём ещё вы хотите поговорить? После того как вы поступили с Людвигом, для меня, решительно всё не имеет смысла. Вы, сударь, жестокий человек, и я не желаю с вами разговаривать. Я убегу от вас, или покончу жизнь самоубийством. Наверное мёртвая дочь устроит вас больше чем живая и счастливая.

Граф только повторно крякнул и подивился тому как его дочь смогла произнести всю эту тираду на одном дыхании.

– Анна-Мария, солнце моё, выслушай же своего жестокого тирана- отца. – Дочь дерзко вздёрнула голову, уставившись на него своими огромными зелёными глазами.

– Ну?

– Аннушка, ты же знаешь что я люблю тебя больше собственной жизни.

– Теперь уже сомневаюсь.

– Это так, моя радость. Поверь, я просто не предполагал что ты питаешь такие чувства к молодому Хагендорфу. Признаю я совершил ошибку. Но и ты, должна меня понять. Ты же знаешь, два года назад умер мой добрый друг, князь Альфред Виндишгрец 1…

– Знаю. Твой добрый друг, князь Альфред это палач. И не спорь, он палач, убийца, душитель свободы! У него руки по локоть в крови невинных жителей Праги и Вены!

– Замолчи, Анна-Мария! – в голосе графа зазвенел металл. – Ты не справедлива к нему. Эти невинные жители, на самом деле – озверевшая чернь, преступники! Ведь ты сама знаешь что они убили жену и старшего сына князя.

_____________________________________________________________________

1. Альфред Кандид Фердинанд цу Виндишгрец (1787—1862), князь, австрийский фельдмаршал. Жестоко подавил революцию 1848г. В Праге восставшие 11 июня, убили его жену и ранили старшего сына. За это преступление Виндишгрец подверг Прагу артиллерийскому обстрелу а затем расстрелял т. н. инсургентов. Потом возглавил все войска империи кроме корпуса Радецкого. Взял Вену и жестоко расправился с революционерами. После этого сдал командование генералу Вильдену.

_____________________________________________________________________

– Возможно это действительно совершили какие-нибудь убийцы и мародёры. А твой князь расстреливал всех подряд не разбираясь, – возразила девушка. – Я же говорю что он палач.

– Ладно, ладно не будем спорить. И вообще я не о том… Ты знаешь что ещё много лнт назад, мы с князем Виндишгрецем решили породниться. И его младший сын, молодой князь Виндишгрец, по моему, был бы для тебя прекрасной партией.

– Он старый и нудный, – Анна-Мария смешно сморщила носик. Граф сначала удивлённо поднял брови а затем рассмеялся.

– Солнце моё, помилуй, у тебя все старики кому слегка за тридцать. Молодому князю всего тридцать лет.

– Вот я и говорю, старик! – не уступала девушка.

– Но тогда, позволь спросить, кто же я, в свои пятьдесят четыре? Наверно для тебя, я что-то наподобие высушенных мощей.

– Но ведь ты мыслишь действительно как старик. Устраиваешь судьбу своей дочери, даже не спросив её мнения.

– Но так было всегда. Родители устраивали судьбы своих детей. Так вот и я, слово данное моему, уже почившему другу, счёл священным и обязательным для исполнения.

– Неспрося меня. Вот и видно, папенька, что мои чувства ничего для тебя не значат. – Анна- Мария сокрушенно вздохнула. – Захотел меня насильно осчастливить.

– Ох, перестань, дочь. Я же сказал, признаю что был неправ. Не знал что для тебя так дорог этот лощёный, напыщенный мальчишка.

– Не смей так говорить о нём! – голос девушки задрожал а глаза, казалось, метали молнии. – Ты совсем его не знаешь! Он прекрасный, благородный человек, с очень тонкой и ранимой душой!

– Неужели? – граф притворно изобразил удивление. – Мне, напротив, казалось что я знаю его даже очень хорошо, с самого его детства. Но никакой тонкой душевной организации я в нём не заметил. Уж извини. На мой взгляд твой избранник – типичный солдафон.

– Не говори так, отец, Людвиг на самом деле очень ранимый человек. А ты, так жестоко, так ужасно оскорбил его. Что если на войне он начнёт искать гибели. А я люблю его, люблю! – Казалось Анна-Мария вот-вот разрыдается. Расстроенный отец лишь хмурил лоб да поглаживал усы.

– И чем же я мог оскорбить, их благородие, господина капитана?

– Ты сам это прекрасно знаешь, отец. Зачем ты сказал ему что их семья нам не ровня. По-твоему это не оскорбление? И всё из-за чего? Из-за того что их род менее древний чем наш. На какую-то сотню лет.

– На двести, – поправил граф свою дочь. – Более чем на двести, моя девочка. Ты же знаешь, что Хагендорфы раньше служили наёмными ландскнехтами. Да и потом… уже получив дворянство одна часть этого семейства служила и воевала за нас, а другая за наших тогдашних соседей: сначала Витковичей, а затем фон Розенбергов. Но в любом случае это уже не имеет значения. Я намерен изменить свое решение относительно твоего замужества.

– То есть? – грациозно как кошка, девушка повернула шею и вопросительно уставилась на отца. – Что ты ещё задумал, папочка? – голос Анны Марии, при этом, наполнился вкрадчивым очарованием.

– Дочь, ты у меня одна. И поэтому, живая и счастливая, пусть и совершенно непослушная, ты устраиваешь меня несравненно больше чем мёртвая и послушная. Я решил не препятствовать твоему браку с молодым бароном Хагендорфом, хотя и не считаю это достойной для тебя партией.

Издав радостный визг Анна- Мария повисла на шее отца, покрывая его щёки поцелуями. От неожиданности, граф пошатнулся.

– Ну наконец-то, наконец-то! – тараторила она без умолку. – Я так счастлива, папочка! Спасибо тебе! Я же знала что ты не отдашь единственную и любимую дочь на заклание этому мрачному Виндишгрецу. – Граф поцеловал дочь в лоб и опустил на пол.