Светлана Сервилина - Через белый коридор

– Эти нитки принесут тебе удачу, ими ты свяжешь прошлое и будущее, чужой душе поможешь обрести покой и свою судьбу найдешь, – на ладони у старушки лежала новая шпулька синих ниток.

– Баркал (спасибо)! – радостно крикнула Сашка, не обращая внимания на непонятные слова.

Она схватила Зайнап за руку, собираясь попрощаться с ней и вернуться домой. Неожиданно что-то громыхнуло совсем рядом.

– Быстро в погреб! – дядя Вахид вбежал в комнату, схватил обеих девочек за плечи и подтолкнул вниз.

В подвале было сыро и темно. Чтобы не скучать, подруги стали вспоминать всех одноклассников, потом повторять уроки, устроив импровизированную викторину. Когда у них над головами заскрипела крышка от погреба, они увидели тетю Розу, маму Зайнап. Она прищурила глаза, вглядываясь в темноту, а потом угрюмо сказала:

– Вылезайте!

Сашка с катушкой ниток в руке сразу направилась к двери, но женщина ее остановила и по-чеченски сказала:

– Постой, дочка!

Александра остановилась в нерешительности, потом в конце коридора увидела дядю Вахида и старенького одноногого соседа Алхазура, который медленно шел, опираясь на деревянную клюку.

– Собери ей на первое время одежду и поесть, – строго сказал дед, кивнув на Сашку, – как стемнеет, я вывезу ее из города.

– Никуда я не поеду! – с вызовом крикнула девочка. – Я домой пойду. Мама с папой, наверное, уже меня обыскались!

– Успокойся, милая, – тетя Роза обняла девочку за плечи и прижала к себе, – сегодня был сильный обстрел, – начала она, но Сашка не дала ей договорить фразу целиком.

– Мама к ужину готовила пироги, – и всхлипнула, предчувствуя беду.

– Дочка, – дядя Вахид вытащил сигарету из пачки и жадно прикурил, – ты, наверное, голодная? Иди на кухню. Роза, – обратился он к жене, – пора накрывать на стол! Что там у нас вкусненького? – он улыбнулся, но лишь уголками губ. Его взгляд был полон скорби.

– Я домой хочу, – из Сашкиных глаз полились слезы ручьями, – пожалуйста, пустите меня, – она жалобно посмотрела на соседа.

– Роза, накинь на нее свой черный платок, – сурово приказал мужчина, – чтоб не мелькали ее белые косы по улице.

– Я с вами! – кинулась к подруге Зайнап.

– Иди лучше матери помоги на стол готовить, – не глядя на дочь, жестко ответил Вахид.

Когда они вышли из ворот, Саша посмотрела на небо. Оно было звездное и яркое. Она успокоилась, решив, что зря переживает. Наверное, и мама, и папа давно ее заждались. С отцом Зайнап они прошли по пустынной улице и свернули в переулок. Саша посмотрела вперед и встала, как вкопанная. Она всматривалась в темноту не понимая, что происходит. При ярком свете луны было видно, что от их дома остались только стены. Огромная яма с поломанными деревьями и больше ничего!

– А где наш дом? Где родители? – сквозь слезы проговорила девочка. – А Вовка где? Где все?

Дядя Вахид обнял соседку и тихо промолвил:

– В ваш дом попал снаряд.

– Я поищу маму, может, она за деревьями спряталась? – девочка попыталась вырваться из крепких рук мужчины.

– Твои родители были достойные и хорошие люди, – сказал он, не выпуская из рук Александру, – мы похороним их, а тебе надо уезжать в Россию. У тебя же там есть родственники?

– Да, в Нижневолжске живет мамина сестра, но я туда не хочу.

– Не сопротивляйся, дочка, здесь очень опасно.

– А Вовка? – растерянно спросила она.

– Мы его отыщем, – пообещал мужчина и сурово добавил, – у нас на Кавказе говорят: «Если к тебе пришла беда, подними голову, если к людям пришла – опусти». Запомни это, девочка!

– Я запомню, – твердо пообещала она.

За столом у Тураевых все молча ели, не глядя друг на друга. По Сашкиным щекам, не переставая, катились слезы, и она чувствовала на губах их соленый привкус. В ту ночь до утра не утихала стрельба.

– Вахид, – услышала Александра сквозь сон голос старенькой бабушки, – не отпускай Сашу, дождитесь утра.

– В темноте проще проехать посты, – грустно возразил мужчина.

– Послушай старуху, сынок, – и твердо повторила, – дождись утра и включи в своей машине радио.

Сашка проснулась и сразу не поняла, где она. Рядом сопела Зайнап. Подруги и раньше ночевали друг у друга, но девочка вспомнила события вчерашнего дня, и сердце сжалось от невыносимой боли. Она осторожно слезла с высокой кровати и, минуя кухню, вышла на крыльцо. Во дворе стояли соседи. Они скорбно посмотрели на девочку.

– Саша, иди завтракай и поедем, – махнул рукой одноногий старик, – сегодня с двенадцати до пяти вечера открыли белый коридор.

– А что такое «белый коридор»?

– Это такая договоренность между воюющими сторонами. Можно уезжать отсюда спокойно, в это время не будут стрелять, – пояснил Вахид.

– Нам нужно успеть его проскочить, – добавил дед.

Всю дорогу Сашка, замотанная в платок тети Розы, молчала. Дедушка Алхазур гнал свой старенький «Москвич», что есть мочи. За городом стали ехать медленно, потому что образовалась унылая очередь из разномастного транспорта. Люди угрюмо смотрели в сторону шлагбаума, где проверяли документы. Местные военные на контрольно-пропускных пунктах уважительно спрашивали у старика про девочку, сидящую рядом. Алхазур говорил им на родном языке, что везет внучку на лечение в Пятигорск. Во время очередной проверки парень в бронированном жилете заглянул в окно, протянул руку и провел ей по плечу девочки:

– Что с тобой? – спросил по-своему.

Александра, знающая язык, произнесла тихо:

– Умираю!

– Езжай, старик! – кивнул боец и захлопнул дверцу старенькой машины.

И опять потянулся нескончаемый поток машин, автобусов и мотоциклов. Уставшие люди двигались в сторону границы подальше от войны, кто на чем мог. Девочка наблюдала из окна «Москвича» за беженцами в машинах, автобусах, телегах и мотоциклах с колясками. У очередного шлагбаума светловолосый мужчина в камуфляже крикнул, глядя через лобовое стекло на дедушку Алхазура:

– Вылезай быстро из своего драндулета!

Старик распахнул дверцу «Москвича» и, кивнув на культю вместо ноги, с достоинством ответил:

– Быстро не могу.

Военный смущенно махнул рукой:

– Прости, отец! – и подошел сам.

В Пятигорске остановились в большом кирпичном доме у родственников Алхазура. Сашка помылась, расчесалась и села за стол. Хозяйка хлопотала рядом, изредка поглядывая на русскую девочку.

– Угощайся, – женщина поставила перед ней тарелку с большими кусками мяса и добавила сердобольно, – что же они творят! Зачем простых людей убивают? Что мы им сделали плохого?

Пятнадцатилетняя беженка поняла, что она имеет в виду политиков. Девочка не знала ответы на эти вопросы. Она только пожала плечами, а потом потянулась за вилкой. Женщина погладила ее по голове, и Саша впервые услышала, что ее назвали «сиротинкой». Она не стала возмущаться, но твердо решила после войны разыскать родителей. Александра все еще не верила, что они погибли. Она пожила в Пятигорске в гостеприимной кавказской семье несколько дней, ожидая автобус до Ставрополя. Дальше Саша двинулась одна, сменив три автобуса и ночуя на вокзалах. Спустя трое суток, голодная и уставшая, она уже звонила в дверь своей родственницы в небольшом городе на Волге.