Александр Зуев - Третий цвет на доске

– Александр Александрович?

– Да-да, Данила Андреевич. – Ответил более высокий мужчина с пшеничными волосами.

– У вас инструментарий стерильный?

– Обижаете, Данила Андреевич. Только продезинфицировали-с

Оба засмеялись и смеялись достаточно долго. Алиса даже успела обидеться на них, хотя и не понимала за что.

– Александр Александрович, – отсмеявшись продолжил один из них, – неужели поиски закончены?

– Я бы не спешил радоваться раньше времени. Она выглядит несколько глуповатой. Да и вы знаете, что она нас слышит? – сказал Александр и указал раскрытой ладонью на лежащую на кушетке девушку, которая и правда всё слышала.

– Не волнуйтесь, она сама выдумает как это забыть.

– Вы правы, Данила Андреевич. Ваша мудрость в который раз меня поражает.

– Так почему вы сомневаетесь, сударь? – наступила небольшая пауза. Алиса лихорадочно пыталась сообразить, что она тут делает, где она и кто эти двое мужчин. Но ничего не желало складываться в доступное объяснение.

– Дело в том, – вновь вступил в диалог светленький. – что это может быть еще не шестая раса. А всего лишь суб-раса, как и многие до нее. Да и было сказано, что шестая раса зародится в США. А мы с вами, батенька, в России-матушке.

– Пиндосы лоханулись. Вот им по губам и провели. Нехер было лезть, куда не следовало. Получили отдачу, теперь зализывают свою порванную жопу. – Изменение стиля разговора одного из мужчин, успокаивающе подействовало на Алису. Она почувствовала облегчение.

– Данила Андреевич, ай-ай-ай. Как вы можете так выражаться? – Александр покачал головой из стороны в сторону и поджал губы

– Хорош херней маяться. Давай сообщим начальству и придумаем что с этой вот делать. – Кивком головы он указал на продолжавшую молчаливо ждать своей участи молодую девушку.

– Тут всё просто. Пока она не осознает, кто она такая – ей ничего не угрожает. Последим за ней, а пока пускай продолжает жить в своем мире грез. Но сообщить о ней стоит. Может хоть похвалят. – Посмотрел в глаза Алисе и улыбнулся одними губами.

– Тогда чего она всё еще тут, Александр, блядь, Александрович?

Высокий мужчина хлопнул в ладоши. Операционная резко погрузилась во тьму. Мгновение спустя Алиса уже сидела на полу в столовой в окружении коллег. Оказалось, прошло всего несколько секунд после потери сознания. Хотя это не совсем можно назвать «потерей». Отказавшись от скорой, которую настоятельно рекомендовала вызвать начальница, и заверив всех, что нормально себя чувствует, просто нужно немного отдохнуть, она поехала домой на вызванном для нее такси. Всю дорогу она смотрела прямо перед собой и не разговаривала с водителем, даже когда он спрашивал какой подъезд, чем изрядно его разозлила. Просто вышла, когда он остановился. Ей было не до этого. Почему-то видение в операционной показалось ей очень важным.

Придя домой, Алиса не переодеваясь рухнула на кровать. Она была обессилена, грузные мысли тянули голову к подушке, а спать совершенно не хотелось. «Дурацкие мысли! Вы мешаете мне спать. Прочь из моей головы! Здесь и так кавардак.» – подумала Алиса, но это не возымело никакого эффекта. Странные образы, целая куча не совсем ясных слов, предложений, умозаключений шли нескончаемым потоком, не давая девушке заснуть. В надежде сбежать от своих мыслей она взяла первую попавшуюся книгу в руки и погрузилась в чтение. Попался Кафка, «Превращение». Книга была интересной и, наконец расслабившись, Алиса уснула.

Иду по незнакомому мне городу. Темно. Глубокая ночь. Свет исходит лишь от запыленных фонарей, которые облепила мошкара. Улица вымощена крупной галькой. Здания весьма странного строения… вместо кирпичей – маленькие разноцветные стеклянные кубики, и от малейшего дуновения ветра дома раскачиваются из стороны в сторону, но не рушатся, зато жутковато позвякивают и поскрипывают, нарушая гробовую тишину. На улице почти никого нет. Возле какой-то кафешки стоит мужчина, на голове у него вместо волос гнилой торт с опарышами, он стоит и нервно курит. Фу, какая мерзость! Опарыши кишат, и некоторые падают с торта прямо на него: на лицо, плечи. Ему всё равно?!

Как же тут темно и мрачно, и холодно.

Какой-то мужик с огромной рыбиной на голове бегает по улице и кричит, размахивая руками: «Жизнь темна и воняет тухлой рыбой!». У него же половина лица застряла в этой рыбе. Ничего удивительного.

Следом за рыбоголовым вприпрыжку бежала девочка. Девочка?! О, нет. Что она делает в этой дыре? К тому же такая миленькая, маленькая, с цветами и бабочками на голове. Единственное радостное существо в этом городе. Убежала вприпрыжку дальше.

Вдалеке виднеется башня. Её черный силуэт грозно возвышается над низенькими постройками в два этажа. Надо подняться посмотреть на город с высоты, хотя бы пойму где я. Подойдя ближе, вижу, что бабуля кормит книги (!) пылью и приговаривает: «Кушайте, мои хорошие! Совсем зачахли без интереса!». Н-да, не очень-то жители этого города почитают книги. Кто же кормит книги пылью? Когда подхожу к башне, бабуля остается далеко позади. Открываю массивную стеклянную дверь, ведущую в нутро этого зловещего строения. Винтовая лестница очень узкая и длинная. Интересно, куда она приведет?

Очень холодно. Темно. Пока поднимешься по этим стеклянным ступенькам можно отморозить себе ноги. Не упасть бы с этой лестницы. Почему я босиком? Надо осмотреть тут все, пока эта башня не рухнула, уж очень она хрупкой конструкции. Хотя стены у нее, похоже, из камня, или какого-то матового стекла. Может, кварц? Лестница заканчивается просторной комнатой. Слишком просторной, если вспомнить какой узкой была башня снаружи. Какой вид из окна! Море. Возле берега вместо буйков плавают фонари, вместо чаек летают книги. Как же жалобно они выкрикивают цитаты: «Твои» люди остаются с тобой, как бы ты ни ныл, каким бы ором ни орал, как бы ни пропадал. Они просто есть, они рады тебе открыть дверь, протянуть руки, разделить бутерброд.»; «Понимаете, когда начинаешь искать во всём что-то хорошее, постепенно забываешь о неприятностях.»; «Трудно согреть руки, если души ещё дрожат.» – Глупости! Всё это глупости. Одна книжка подлетела совсем близко и прошептала: «Трагедия жизни – не смерть, а то, что умирает в нас по нашему недосмотру, пока мы еще живы». Отвернулась от окна.

Ага, зеркальце в углу. Что у меня на голове? Булыжники?!

Ветер усилился, надо уходить от сюда… Башня шатается. Сильно шатается. Землетрясение? Каменная кладка башни начинает рассыпаться, стеклянные ступени трескаются и аккуратно рассыпаются, медленно падая вниз. Я тоже падаю? Да, так и есть. Вокруг всё рушится, я медленно лечу вниз.

Темнота.