Павел Смертин - Смерть несущий

Наконец, полицейский автомобиль повернул на улицу Пушкина и подъехал к дому номер девять. Полицейские покинули автомобиль и направились к дому. К тому моменту, как они подъехали, дежурный-диспетчер сообщил им, что номер телефона, с которого был совершен звонок, зарегистрирован за неким Алексеем Ивановичем Воробьевым, проживающим в квартире номер тридцать три выше указанного дома. Семен Владимирович без труда определил нужный подъезд. Он набрал нужный номер и принялся ждать ответа.

–Да, – раздался из домофона голос маленькой девочки.

–Хм, девочка. Мы из полиции. Алексей Иванович Воробьев может подойти?

–Уже нет, – ответила девочка. – Он немного занят.

–Скажи ему, что мы из полиции. Старший лейтенант Добров.

–Я же говорю. Он не сможет подойти, – ласково ответила девочка.

–Так. Он что там? Пьяный? – встрял в разговор младший сержант Ласинский.

Девочка, чей голос шел из домофона, засмеялась.

–Девочка? – растерянно спросил старший лейтенант.

–Да, – сквозь смех ответила девочка.

–Ты откроешь нам. Нам нужно проверить, все ли у вас в порядке?

–Да, да. Конечно. Поднимайтесь.

Дверь открылась, и полицейские проследовали внутрь. Затем зашли в лифт и поехали на девятый этаж.

–Как думаешь? – спросил Ласинский. – Обычная «бытовуха»?

–Да, наверняка, – спокойно ответил Добров. – Пьяный отец теперь буянит. Наверное, жена нас вызвала. Будем надеяться, что никто никого не прирезал. У меня таких случаев за все время работы набралось полным-полно.

–Если что скрутим, – взволнованно ответил Ласинский.

Младший лейтенант Ласинский волновался не просто так. В последний раз, когда он столкнулся с семейными разборками , то в первый раз увидел истекающий кровью труп молодой женщины. Она была в белой спальной рубашке, проще говоря «ночнушке», ставшей от крови наполовину красной. Она лежала на белой плитке, устилавшей пол, а ее черные волосы покрывали засохшие сгустки крови. В ту ночь, когда Ласинский ее видел, он не мог заснуть. Ее образ стоял перед его глазами, словно фотокарточка. И теперь, Ласинский боялся, что такое может повториться снова. Кто знает? Может там труп женщины. А маленькая девочка немного тронулась умом, глядя на мертвую маму и валяющегося рядом с ней пьяного отца?

Лифт остановился, развеяв тяжелые мысли работников правоохранительных органов. Полицейские вышли и подошли к квартире номер тридцать три. Старший лейтенант Добров нажал на звонок. Пронзительный звон раздался в квартире. Добров убрал палец со звонка, и полицейские принялись ждать. Прошла минута, две, три. Никто не открывал дверь. Тогда Добров позвонил еще раз. И в этот самый миг дверь квартиры номер тридцать три распахнулась.

На пороге возник мужчина. Весь его вид был невероятно странным и отталкивающим. Начиная от серого костюма, который был мал мужчине, рукава пиджака и штанины брюк доходили лишь до локтей и колен соответственно. Сам мужчина был невероятно высок, его голова доходила до верха входной двери, и он был на голову выше, самого высокого из полицейских, Доброва. А кожа на его предплечьях, ногах и лице немного отвисала, подобно защищающему, подобранному не по размеру, костюму. Больше всего это было заметно на лице, где кожа свисала на щеках, а в прорезях глаз, у самых уголков, были заметны слабые кровяные потеки. А с подбородка, вытягивая кожу, висела маленькая бородка.

–Вежи его! – тут же крикнул старший лейтенант Добров и бросился на мужчину.

Полицейские накинулись на высокого мужчину. Добров без труда повалил несопротивляющегося незнакомца на спину. В один миг наручники защелкнулись на кистях мужчины.

–Осмотри квартиру! – крикнул старший лейтенант Добров младшему сержанту Ласинскому.

Ласинский тут же принялся заглядывать во все, находящиеся по пути, комнаты. Он заглянул в санитарный узел, в ванную комнату. Все было в порядке. Ничего подозрительного. Все на своих местах и ни одной живой души. Тогда он заглянул в еще одну комнату, но, как и прежде, ничего подозрительно там не обнаружил, лишь на кухне Ласинский обнаружил валяющуюся у газовой плиты разбитую и сломанную пополам плазму, а все остальное – кухонный гарнитур и стол, стояло не тронутым. На них не лежало ни окровавленного ножа, ни чего то подобного. На них не лежало вообще ничего. Тогда он заглянул в зал. Картина в зале была немного иной. Шкаф-купе с пустым местом от плазмы, стоящие в разные стороны кресла, одно было отвернуто к окну, и диван, на котором, прямо посередине, расположилось красное пятно крови.

–Помогите! – раздался детский голос слева от Ласинского.

Ласинский от неожиданности вздрогнул и отскочил в бок. Ноги его подкосились, и он с грохотом упал на пол.

–Что там?!!! – закричал старший сержант Добров.

–Ничего! – тут же ответил Ласинский. – Здесь девочка! Маленькая девочка!

Ласинский смотрел на то, что его напугало. В углу, прикрытая распахнутой дверью комнаты, сидела маленькая девочка в красном бальном платьице. Ее бледное личико, как и пряди ее черных волос, покрывали разводы крови.

–Старший лейтенант! – закричал Ласинский. – Она вся в крови!

–Так осмотри ее, кретин! – прокричал в ответ Добров. – Я здесь смотрю за этим мужиком.

Ласинский поднялся и подошел к девочке. Его сердце бешено стучало. Он начал ожидать, что где-нибудь, в одном из углов комнаты лежит тело женщины. Мамы ребенка, которого он сейчас видит.

–Ты в порядке? – Ласинский наклонился над девочкой. – Все хорошо?

–Нет,– ответила девочка и пронзительно зарыдала.

Младший сержант Ласинский взял девочку на руки, при этом осмотрев ее голову. Видимых признаков травмы он не обнаружил.

–Что случилось, детка? – спросил Ласинский, трясущимся от волнения голосом.

–Он, – заговорила сквозь слезы девочка. – Папа меня ударил. И он. Он забрал маму. Он унес ее!

После этих слов девочка истерически заревела. Ее плач смешался с криком отчаяния и боли. Сейчас эта девочка совсем не походила на того смеющегося ребенка, которого они слышали в домофон.

Ласинский с девочкой на руках вышел в коридор и подошел к старшему лейтенанту Доброву.

–Что здесь твориться? – спросил Добров. – Там труп, случайно, не валяется?

–Нет, – ответил ему Ласинский. – Что будем делать?

–Вызывай дежурного! – раздраженно крикнул Добров.

Ласинский тут же схватил рацию с пояса и нажал на вызов. Но рация не ответила даже писком, сообщающем о работоспособности. Что и говорить, никаких сигналов, а уж тем более помех и голосов из нее не последовало. Тогда Ласинский достал мобильный телефон. На что лишь раздраженно вздохнул.

–Что случилось? – глядя на него спросил Добров.

–Рация не работает. И мобильник сдох.