Татьяна Степанова - Истории Раймона Седьмого

-Вот, личные дела,– она задумчиво взвесила их на руке. Потом снова уставилась на меня, улыбаясь вполне людоедской улыбкой.

-Знаете,– вдруг сказал я,– как часто вещи видимые совершенно не совпадают с действительностью? И видение того или иного предмета зависит от личности смотрящего.

-Что?– она заморгала глазами. И тут, честное слово, я не знаю, что на меня нашло, но я схватил эти несчастные личные дела, и пулей вылетел из кабинета, пробежал по коридору, с пинка открыл дверь и спрыгнул с крыльца через все пять ступенек. Я стоял перед школой, с бешено колотящимся сердцем и сжимал в руках две картонные папочки.

-Граф! Хозяин!– кикиморы бросились ко мне с визгом и повисли у меня на шее,– ты вернулся!

-А вы чего ждали?– ехидно спросил я.– Что меня съедят и косточки обсосут?

-Ты знал, да?– удивился Тимоха.

-Я всезнающий,– ухмыльнулся я,– поживи с моё, и не то узнаешь.

Дверь открылась. Дама стояла на крыльце и смотрела на нас не слишком ласково. Я быстренько сунул документы в рюкзак.

-Прощайте, госпожа,– я поклонился,– надеюсь на нескорую встречу! Вернее совершенно на неё не надеюсь.

-Ну, ну…-она криво улыбнулась,– везуч и хитёр. Удачи, граф!

Мы выходили со двора победителями.

На электричку мы успели в самую последнюю минуту. Хорошо, что я всегда беру сразу и обратный билет– касса на станции была закрыта.

История 11-я. Ремонтный блюз.

Я с тоской глядел на кабинет. Большой, светлый…на этом положительные моменты заканчивались. Похоже, что сюда просто стаскивали всю мебель, так или иначе приходящую в негодность. Потолок в трещинах, стены мерзко-зеленого казённого цвета, на полу горбатый линолеум, местами протоптанный до дыр. Довершали картину два шкафа, выкрашенные в синий цвет масляной краской. О том, что там внутри думать не хотелось, наверно пособия, что ещё дедушку Ленина помнят… а то и отца его, вроде тоже в школе работал.

-Ну, вот, Вы тут немного приведите в порядок,– директрисе похоже тоже было не по себе,– Вы же можете, у завхоза краска есть, а мы Вам помощников дадим, у нас старшеклассники, практика… а мебель мы потом заменим, а в каникулы линолеум привезут.

-Тут столько дел, я и до зимних каникул не успею, если по уму делать,– задумчиво сказал я.

-Да Вы немножко,– директриса вцепилась в меня, как клещ,– а потом уж как следует, тут ведь только потолок, ну, и парты помыть, а так вполне можно заниматься. А на стены можно плакаты повесить. А я вам мальчиков пришлю, парты вынести, а Вы потолок, а?

Я только вздохнул. Деваться было некуда, время поджимало, я прикинул– две недели…потолок и стены– заниматься в такой казарме я бы в жизни не смог.

Я оглянулся– девицы стояли у двери.

-Так, скомандовал я,– время не ждёт, переодевайтесь и начинаем, а я к завхозу, посмотрю, что у него есть.

-У Тамары Петровны всё есть,– заулыбалась директор,– пойдёмте, понимаете, здание у нас старое, больше ста лет, вот, а в этом кабинете никто и не занимался давно, запущено немного, сами видите.

Обратно я шёл, разжившись краской, стремянкой и парой ведер. Завхоз помогала тащить стремянку, и всю дорогу полоскала мне мозги, какая у них замечательная школа, вот только бы потолки кое-где подправить…полы перестелить…в общем была рада мне безмерно.

Я влез на стремянку, чтоб оценить возможную катастрофу. Поводов для оптимизма не было– в любую минуту с потолка мог обрушиться штукатуркопад. Я прикинул– вытаскивать мебель не имело смысла, получить нехилым куском штукатурки по особо умной голове мне как-то не улыбалось, да и если на кикимор моих упадёт, тоже особых поводов для радости не будет.

Я слез со стремянки и заглянул в один из шкафов– там, к великой моей радости обнаружились старые газеты, наверное ещё с тех времён, когда детишки в красных галстуках радостно собирали всякий хлам на благо родины, а меня ещё и в проекте не было.

-Так, девы мои,– сказал я кикиморам, заинтересованно изучавшим содержимое шкафа из-за моего плеча,– берем эту макулатуру и застилаем столы, пол, шкафы…короче всё, что застилается. А я потом потолком займусь, а то рухнет на нас.

Опасливо озираясь, мы быстренько застлали газетами все горизонтальные поверхности.

-Хозяин,– Дунька поёжилась,– нечисто здесь!

-Конечно,– не удивился я,– тут сто лет не убирали!

-Неа,– Акулька испуганно прижалась к сестре– не грязно, а нехорошо!

-Ну вас,– я фыркнул,– потолок сделаем, стены перекрасим, линолеум перестелим– и картинка будет!

-Ты, поосторожнее, хозяин,– шмыгнула носом Дунька,– как мы без тебя-то?

-Ага,– Акулька всхлипнула,– пропадём же…с голоду!

-А идите ка вы в столовку,– я сунул девицам сотню,– купите пожрать нам. А я к завхозу схожу по инструменты. А потом к вам приду.

-Спасибо, хозяин– они прямо засияли от удовольствия,– мы пошли!

-Идите, идите,– проворчал я,– а то мерещится им тут с голодухи.

Мне до жути хотелось курить, но блин, образовательное учреждение! Я поплёлся к завхозу, по дороге прикидывая, не стоит ли вспомнить детство и подымить в туалете.

Перекусив столовскими пирогами, мы пошли обратно, в нехороший кабинет. Я отправил девиц за водой, а сам залез на стремянку и начал отбивать старую штукатурку. Под ней оказался странно ровный слой, сохранивший какие-то смутные воспоминания о потолочной росписи. Правда, они были настолько смутны, что, даже включив свою богатую фантазию, я не мог понять, что там изображено.

В дверь без стука ввалились два оболтуса , с виду старшеклассники. На их несчастье именно в этот момент с потолка грохнулся очередной пласт штукатурки и разбился, подняв белое облако.

-Ты чё там, очешуел совсем?– завопил один из них. Второй пытался прочихаться и отчаянно тёр руками глаза.

-Стучать надо,– хмыкнул я,– может, я тут непотребными делами занимаюсь, нех вваливаться!

– А мазила где?– спросил первый,– нас тут помогать пригнали! И вааще, ты откуда такой борзый? Новенький что-ли?

-Ага,– улыбнулся я, кажется они приняли меня за ровесника, настроение улучшилось, такого шанса я не упущу!– недавно я тут…

-Видно, что недавно,– второй наконец проморгался,– слазь давай, говорить будем!

-Ну, поговорите,– разрешил я,– вас там двое! А у меня план работ.

-Ты чё, совсем страх потерял?– похоже им нестерпимо хотелось пообщаться со мной поближе. Ну, я не мог их за это осуждать.

-Догадливый ребёнок,– я печально покачал головой,– мой страх покинул меня на полях Каркассона, когда конница Монфора обрушилась на наши ряды…моё знамя пало, и было втоптано в прах.

-Ненормальный, что ли,– так, бедные дети получили информации больше, чем могли переварить.

-Сами вы ненормальные,– обиделся я,– я вообще-то Раймон Седьмой, граф Тулузский, а вы не посчитали нужным даже представиться!