Елена Гусарева - Девушка с плеером

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Антон. Он протянул руку привставшему «третьему мужу», поцеловал в подставленную щеку тётку, наконец добрался до папы Серёжи. Они крепко пожали друг другу руки, обнялись.

– Ну, с днем рождения, пап Серёж, – Антон поцеловал отчима в гладко выбритую, резко пахнущую одеколоном, щеку. – У меня для тебя подарок, но он в комнате. Сейчас принесу.

Мать ворвалась в зал с букетом. Быстро расчистив место между салатами, она воткнула вазу с розами в центр стола, отгородив от всех третьего мужа сестры.

– Ну, скорей садись, мы без тебя не начинали, – она потянула Антона на стул рядом с собой.

– Мам, я только за подарком.

– Потом, Антош, все стынет, – суетилась та, накладывая ему толчёную картошку и котлеты из большого блюда.

– Мам… – Антон посмотрел на нее из-под белёсых бровей. – Одна минута, – он пошел в комнату, слушая упреки матери вдогонку: «Вот такая молодёжь пошла…»

Антон быстро извлек подарочную коробку из шкафа и поспешил вернуться.

– Пап Серёж, я твои вкусы знаю, – объявил он с порога, сияя ярче люстры с висюльками, – потому, что они у меня такие же! – он вручил имениннику коньяк. – Настоящий Курвуазье иксо, выдержанный…

– О! Сынок, спасибо! – отчим расплылся в благостной улыбке. – Удружил!

– Ну, начнется пьянка, – проворчала мать. – Ларис, ну что, как не своя? – обратилась она к сестре. – Накладывай, не стесняйся. Миша, а вам чего положить?

«Михаил, значит», – машинально отметил про себя Антон.

– Мариша, ну что ты, – сразу принялся оправдываться отчим, – тут только на понюшку.

– Да знаем мы ваши понюшки, – мать приподнялась, принимая у Михаила тарелку и по пути поправляя помятые розы. – Да мне-то что? Только вот сердце у тебя…

– Раз в году можно, – отчим распечатал коробку, выдернул пробку из фигурной бутылки, понюхал. – Ммм… – довольно промычал он. – Антох, неси-ка бокалы! – он подмигнул сыну.

– Помочь? – выглянул из-за букета «третий муж».

– Спасибо, Михаил, сидите. Вы не знаете, где, – Антон пошел за бокалами. – Мам, тебе доставать?

– Нет, – мать тыкала вилкой в тарелку, выклевывая горошинки из оливье.

– Антош, а я не откажусь, – тут же вставила тетка.

– Ну, раз пошла такая пьянка, тогда и мне доставай, – сердито попросила мать.

Антон расставил бокалы. Папа Серёжа разлил, явно наслаждаясь булькающими звуками.

– Ребят, у меня тост, – сказал он, довольно приглаживая поредевшие на затылке седые волосы. Мать снисходительно приподняла круглобокий бокальчик с узким горлышком. – Мне как-то поначалу не очень везло в семейной жизни, много было разных бед…

– Серёж, ну к чему ты? – тут же встряла мать.

– А я, Мариша, к тому, что в какой-то момент мне даже стало казаться, что счастья семейного, его и нет вовсе. Ты все про меня знаешь, самый близкий ты мой человек, про беду мою… – сказал он и голос его чуть дрогнул.

Антон только знал, что первая жена у папы Серёжи долго чем-то болела и доставляла много хлопот, а потом внезапно погибла – попала под машину.

– Так вот, ребята, – продолжал с воодушевлением отчим, – эта женщина меня спасла самым натуральным образом, – мать поджала губы, ее глаза увлажнились. – Давайте выпьем за Марину Викторовну, которая сделала меня счастливейшим из мужей, как говорится. Она замечательная жена и мать! – все бокалы с Курвуазье взметнулись в воздух. – Спасибо, дорогие мои, Мариша, Антон, Ларочка, э… Михаил! Спасибо, что в этот праздник…

– Серёга, ты просто супер! – перебила его тетка Лариса и чокнулась с именинником первой.

– Да! – подтвердил Михаил, подскочил и неуверенно потянулся, чтобы тоже чокнуться.

– Серёженька, за твое здоровье, – мать наклонилась и поцеловала отчима в щеку, поправила перекосившийся галстук у него на шее.

Все выпили и тут же застучали вилками и ножами.

– Готовить Мариша умеет лучше всех, этого у нее не отнять, – нахваливал стряпню матери папа Сережа, уминая третью котлету.

Тут зазвонил домашний телефон.

– О! Это наверно бабушка из Саратова, она никогда не забывает, – Антон пошел ответить.

– Добрый вечер, – раздался в трубке скрипучий голос. – Это доктор Березовский из «Соснового бора» беспокоит. Могу я поговорить с Сергеем Алексеевичем?

– Э… «Соснового бора»? А вы точно к нам? – растерялся Антон.

«К чему бы куму-то звонить из психиатрической клиники?»

Услышав реплику Антона, отчим вскочил и, быстро протиснувшись через гостей, буквально вырвал у него трубку.

– Слушаю, – сказал он изменившимся металлическим голосом.

Все притихли. Тогда папа Сережа суетливо подхватил телефон и ушел с ним в коридор, прикрыв за собою дверь.

– Миша, вам что-нибудь еще положить? Может быть, коньячка налить? – засуетилась у стола мать.

– Не откажусь, – тут же среагировал Михаил.

Она неловко плеснула через край.

– Мам, давай я, – Антон забрал у нее бутылку и принялся разливать по второй.

Все ждали возвращения именинника, молча ковыряясь в тарелках. Но скоро Антон услышал, как входная дверь хлопнула. Он поднялся и пошел проверить. В коридоре было пусто. Телефон стоял на полу.

Мать все подкладывала и подливала, расспрашивая сестру и «третьего» о чем-то мало ее обычно интересовавшем. Те, напоминая Винни Пуха и Пятачка в гостях у Кролика, не ушли, пока не прикончили все котлеты и подарочный Курвуазье до капли. Антон, надувшись, сидел в кресле с планшетом и в разговорах не участвовал, хотя мать то и дело обращалась к нему, изо всех сил стараясь вести себя непринужденно, будто именинник вышел за хлебом на кухню. Гости, убедившись, что ничего не осталось, неловко выползли из-за стола и долго прощались с матерью в коридоре, уверяя ее, что вечер удался на славу. Еще бы! Когда они наконец свалили, Антон попытался заговорить с матерью, но та рыкнула на него. Заставила убирать посуду и складывать стол. Следы праздника в комнате ликвидировали, и мать молча ушла к себе, так и не позволив Антону задать ни единого вопроса. Он еще немного помаялся, несколько раз безуспешно попытавшись дозвониться до отчима, и отправился спать.

Папа Сережа вернулся во втором часу ночи, точнее в 1:16. Антон всегда спал чутко и, когда из коридора послышался скрип открывающейся двери и шарканье ног, тут же открыл глаза. Он встал и выглянул из комнаты.

– Пап? – тихо позвал он, но никто не ответил.

В кухне зажегся свет, и Антон, шлепая по холодному линолеуму босыми ногами, пошел туда. Папа Серёжа в куртке и уличной обуви стоял у стола и пил большими глотками из чайника через горлышко.

– Все в порядке? – спросил Антон, щурясь от света.

Отчим тяжело выдохнул, отставляя чайник. Он сел на табурет и принялся расстёгивать ботинки. Пальцы его не слушались, замок не поддавался. Он откинулся назад.