Роман Арефкин - В лесной чаще

– Вы, наверное, тот француз, которого здесь уже несколько дней ждали. Верно?

Пьер ничего не успел ответить.

– Да, верно-верно! – мужчина сам ответил на свой же вопрос – Вы тот самый парень, из-за которого здесь сыр-бор.

И вновь Пьер почувствовал себя неспокойно.

– Меня зовут Вильгельм Баллард. – мужчина протянул Пьеру руку – Я архео-энтомолог, провожу собственное исследование в этих краях.

Переваривая информацию, Пьер попробовал на вкус сложное название специальности Балларда, и мужчина поспешил ему на помощь.

– Архео-энтомолог, я изучаю реликтовые, как правило, вымершие виды насекомых. Однако в эти края меня привёл несколько иной предмет исследований.

Выйдя на террасу, мужчины оказались под открытым небом, ощущая на себе воздух, сделавшийся прохладным, что придавало дополнительный контраст после долгого знойного дня.

– Меня привела сюда теория, над которой работали сразу несколько моих коллег. – немного притихшим голосом и периодически оглядываясь по сторонам, стал рассказывать Баллард – Их исследования сошлись на стыке географии, истории и минералогии, такая вот гремучая смесь из научных дисциплин, привлекшая внимания нашей организации. Надо сказать, что только двое моих коллег были одержимы этим энтузиазмом, в то время как остальные научные сотрудники относились к их затеи скептически. Речь идёт о одиноком, уединённом острове, что расположен в Индийском океаны, на юге от континента. Этот остров представляет собой малопригодный для жизни клочок суши, покрытый песчаником и редкой, примитивной растительностью. На современных картах и в навигационных системах этот остров даже не имеет нормального названия, довольствуясь кодовым обозначением, всё дело в его незначительности и отсутствии всякого интереса к нему. Формально остров принадлежит Индии, и один из моих коллег впервые столкнулся с ним, изучая некоторые старинные документы, составленные ещё на санскрите. В давние времена, Индия использовала этот остров в качестве места исполнения высшей меры наказания. Вместо того, чтобы умертвлять преступника, определённую категорию осужденных просто высаживали на том острове и оставляли без каких либо средств к существованию. Дальше, дневная жара и ночной холод уже делали своё дело, едва ли несчастный мог дотянуть до того момента, когда бы он умер от голода или жажды. Однако, что не менее интересно, этот остров несколько раз был посещён рядом малоизвестных исследователей вод Индийского океана европейского происхождения. И в своих отчётах, эти первопроходцы Западного мира описывали этот остров досконально, что было сделать не сложно из-за простоты его природного устройства. И здесь, мой коллега впервые наткнулся на одну любопытную деталь. Ни один из более-менее поздних исследователей, давая описания острову, не указал на какие-либо признаки наличия человеческих останков.

Пьер развёл руками, слабо понимая, на что именно должно было указывать данное наблюдение.

– Ну как же! – едва не воскликнул Баллард – Индия использовала этот остров в качестве места столь специфической казни столетиями. Раджи и священнослужители культа придавали острову сакральное значение, строго-настрого запрещая своим людям ступать не его берега, однако, когда свободные от предрассудков исследователи прибыли на этот остров, то они не обнаружили никаких признаков многовекового умерщвления. Тогда то, наш коллега, обнаруживший эту деталь, предпринял самостоятельную экспедицию на остров. Ему потребовалось не так много времени, прежде чем он вернулся обратно, на порог нашей организации, уже совсем другим человеком. Его стали расспрашивать о том, что же он там обнаружил, и то, что он рассказывал, фактически разбило нас на два лагеря. Большинство закостенелых профессоров тут же нарекли моего товарища лжецом, другие утверждали, что он попросту потратил деньги, позволив себе вольности бесконтрольных услад жизни в Индии, и теперь плёл околесицу, чтобы только сделать вид, будто он действительно что-то видел. Но самые преданные его товарищи, включая и меня, ни единого дня не сомневались хотя-бы в необходимости самостоятельно посетить остров. Мы собрали нужные средства и установили доверительные отношения с нужными людьми. Вскоре состоялась наша экспедиция. Экстравагантные истории нашего товарища о том, что же он увидел на острове, подстёгивали интерес моих близких коллег, профессора Пибоди, талантливого минеролога, и господина Рольфа, выдающегося географа. Моя же интерес лежал за пределами профессиональной сферы, я не мог упустить возможность побывать на Цейлоне. Однако, когда мы достигли пункта назначения, история приняла неожиданный оборот.

Баллард умолк, присмотревшись к Пьеру, словно анализируя того на предмет благонадёжности. Сам же Пьер не решался спросить, что именно Баллард пытался в нём увидеть.

– Наша экспедиция обернулась катастрофой. То, о чём рассказывал наш товарищ, подтвердилось, однако, помимо этого, выяснилось также, что на острове было ещё многое из того, о чём он не узнал. – Баллард откашлялся, затем запрокинул голову к небу, на котором уже проступили первые россыпи звёзд – Были времена, когда путешественники могли ориентироваться только по звёздному небу. Разумеется, были ещё карты, но их качество всегда оставалось спорным. К тому же, одно дело, когда путешествуешь по суше, и совсем по другому дела обстоят с путешествиями по воде. Мореплаватели столетиями бились над вопросом совершенствования навигационных систем, порой прибегая к самым радикальным, и кажущимся сегодня безумными, решениям. Долгое время в западном мире бытовала идея о том, что где-то за «семью Индиями» лежит совершенно особая земля – царство пресвитера Иоанна, который вошёл в многочисленные летописи средневековья под различными именами, такими как Иоанн Пресвитер, Иоанн Богослов и тому подобное. Земля, в которой этот Иоанн царствовал, называлась Тапробаной. Она считалась крайним христианским царством, в котором якобы были реализованы все идеалы христианской веры.

Пьер удивился, когда рассказ Балларда обернулся таким образом. От учёного, за которого мужчина себя выдавал, Пьер не ожидал склонности к спекуляциям относительно мифов и легенд. Однако, мужчина рассказывал столь вдохновенно и искренне, что Пьер предпочёл воздержаться от демонстрации своего скептицизма.

– В период наиболее острого кризиса христианства, в периоды с десятого по двенадцатое столетие, Тапробана стала местом, куда идеологи крестовых походов поместили святой Грааль, сделав тем самым царство пресвитера Иоанна желаемым местом паломничества всех авантюристов, вознамерившихся вернуть святыню в лоно католической церкви и тем самым заслужить себе честь и почёт.