Артём Урянский - Страшные сказки. …всегда рядом

После сегодняшнего короткого разговора с новым учеником на лестничной клетке школы ее настроение почему-то стало стремительно портится, хотя буквально за четверть часа до того, собираясь домой, она даже что-то напевала, укладывая в сумку очки, блокнот и прочую необходимую мелочь. Ее мысли то и дело возвращались к тому, что иметь семью и детей – это уже само по себе счастье, которого ей никогда не суждено было испытать. Она думала об этом всю дорогу от школы до дома, думала за ужином и когда принимала душ. Отвлечься не помогали даже вино и чтение, хотя раньше самые навязчивые мысли растворялись благодаря этой волшебной формуле. Справедливости ради надо сказать, что старой девой Мария Аркадьевна осталась отнюдь не потому, что была дурна собой или имела скверную натуру. Напротив, ее внешность до сих пор привлекала заинтересованные взгляды мужчин, а характер был весьма положительным. Ее одиночество было порождено не ее собственным выбором, а прямо таки маниакальным стремлением ее матери подобрать для дочери идеального спутника жизни, дабы она не повторила материнских ошибок. Ведь отец Марии Аркадьевны, которого она, кстати, совершенно не помнила, в спутники жизни не годился вообще, посему, еще в незапамятные времена был выдворен за границы этой самой жизни. Каждый, кто переступал порог их дома в качестве потенциального жениха дочери, подвергался самому пристальному изучению. Но результат всегда был один: после того, как за очередным претендентом на руку и сердце закрывалась дверь, дочь получала от матери целый список отрицательных качеств, какие, без сомнения, скрывались за ширмой наигранных чувств и притворной любви. В какой-то момент Мария Аркадьевна поняла, что медленно, но верно движется к тому, чтобы закончить жизнь в полном одиночестве. Тогда она твердо решила родить ребенка, что называется, для себя. Встретила подходящего мужчину и, периодически ссылаясь матери на полный завал на работе, проводила с ним вечера. Забеременеть почему-то никак не получалось, и тогда ей тут же понадобилось уехать якобы на педагогический семинар в областной центр, где, пройдя обследование в клинике, она получила беспощадный приговор: у нее никогда не будет ребенка. Виной тому был сделанный по твердому настоянию матери еще в студенческие годы аборт, когда закончившая третий курс пединститута Мария Аркадьевна, а тогда еще просто Маша, встретила Виктора – свою первую и, пожалуй, последнюю любовь. Она тогда летала, как на крыльях, и была безумно счастлива от того, что сможет подарить ребенка любимому мужчине, который воспринял новость о беременности своей возлюбленной, как самую радостную в его жизни. А вот мать радость дочери и ее молодого человека не разделила. Ее слова, как хлесткая пощечина, ошарашили обоих. Оказалось, что рожать Маша не будет, поскольку ей еще рано становиться матерью, а Виктору лучше вообще держаться от нее подальше, если он не хочет сесть в тюрьму за изнасилование. Противостояние было долгим, но деспотичная мать, в конце концов, добилась своего.

– Тебе-то, мама, хорошо. Ты умерла. А вот кто за мной в старости присмотрит? – Мария Аркадьевна отложила в сторону книгу и задумчиво посмотрела на опустевший бокал.

Ничего из прочитанного не запомнилось ей абсолютно. Она медленно наполнила бокал до половины и совершенно нехарактерным для нее образом в несколько больших глотков осушила его. Поставив бокал обратно на столик, женщина повернулась к дремлющему на спинке дивана коту и, уже чувствуя, как опьянение накрывает ее, пожаловалась животному:

– А ведь она мне, Васенька, всю жизнь сломала.

Услышав свое имя, кот открыл глаза, блеснувшие желтым в полумраке комнаты, зевнул и, выгнув дугой спину, потянулся. Затем неспешно уселся обратно, повернул голову и в упор уставился Марии Аркадьевне в лицо тяжелым немигающим взглядом. Женщине вдруг стало как-то не по себе и немедленно захотелось отвернуться, чтобы не видеть этих жутких кошачьих глаз. В голову ей почему-то пришла шальная мысль: «Это не мой кот!» Чтобы убедиться в обратном, она судорожно сглотнула пересохшим горлом и каким-то чужим хриплым голосом с трудом произнесла:

– Вася. Васенька, ты чего?

Кот открыл пасть, как будто бы вновь собирался зевнуть, но не зевнул, а произнес глухим, как сквозь подушку, голосом:

– Я – ничего. А вот ты все мать винишь, что жизнь у тебя не удалась. Не стыдно, а?

Женщина на мгновение замерла с открытым ртом, а потом резко вскочила, сбросив на пол книгу, и пулей влетела в кухню, с грохотом захлопнув за собой дверь. Привалившись к ней спиной, она расширенными от ужаса глазами шарила по комнате, пока взгляд не уперся в стулья с высокими спинками, стоящие вокруг стола. Один из них вполне подошел бы для того, чтобы подпереть им дверь, немного наклонив и засунув спинку под ручку. Но ситуация осложнялась тем, что стол и стулья находились в другом конце комнаты под окном, выходящим в сад. За то время, что понадобилось бы женщине, чтобы добраться до них, этот кот, если это вообще был кот, мог вломиться сюда и… Что могло произойти дальше, Мария Аркадьевна не могла даже предположить, поскольку понятия не имела, кем являлось нечто по ту сторону двери и что ему было от нее нужно. Стараясь дышать как можно тише, она внимательно прислушалась. Снаружи не доносилось ни звука, только едва слышно булькал в аквариуме компрессор. Женщина потихоньку отлепилась от двери и сделала небольшой скользящий шажок к столу. Снова прислушалась. Сердце, казалось, колотится прямо в горле. Его удары гулко отдавались в ушах и заставляли подергиваться пальцы рук. Еще шажок. Тишина. Ей уже стало казаться, что все это ей померещилось, но тут в дверь осторожно постучали. Мария Аркадьевна метнулась к столу, схватила стул и в один прыжок достигла двери, с грохотом ее подперев.

– Ты там? – голос из-за двери казался уже каким-то другим, но принадлежал, несомненно, тому же самому существу, – конечно, там. Куда ж ты денешься.

– Ты кто? Что тебе от меня нужно? – женщина старалась говорить твердо, но от страха язык слушался плохо.

– Кто я? – голос изменился еще сильнее. Теперь он был не глухим и грубым, а скрипучим и дрожащим. Голосом древней трясущейся старухи. Голосом ее матери.

– Теперь ты меня узнаешь, Машенька? Узнаешь или нет? Я тебя спрашиваю! Отвечай немедленно!

Волосы на голове, да и по всему телу у Марии Аркадьевны встали дыбом. Ее мать умерла четыре года назад, и тогда она с облегчением подумала, что ей больше никогда не придется слышать этот дребезжащий скрипучий голос. Но сейчас она слышала его вновь. Это не могла быть ее мать. Кто-то просто морочит ей голову.

– Убирайся из моего дома! Кто бы ты ни был, немедленно убирайся! – по щекам текли слезы, а подбородок мелко дрожал, мешая выговаривать слова.