Алексей Гридин - Рубеж

Она уселась в кресло и, зажмурив глаза до того, что на обратной стороне век вспыхнули и затанцевали огненные птички, вцепилась в руку Клары. С другой стороны, словно сама по себе, поднялась рука Марии-Луизы, и их ладони встретились и слились в одно.

А потом потекли бесконечные минуты и часы, когда Жанне было очень тяжело и невероятно больно.

Но настал момент, когда все закончилось, и девушка открыла глаза.

И тотчас же закрыла снова, потому что со лба стекал едкий соленый пот. Она хотела стереть его, но высвободить руку из хватки Клары оказалось непросто. «Ох, непросто», – мимолетно подумала Жанна, все же расцепив их с Кларой ладони и стирая пот со лба. Она еще раз открыла глаза и посмотрела вокруг.

Остальные были живы, неторопливо приходили в себя, с трудом размыкали намертво спаянные на время этого странного боя руки. Жанна бросила взгляд на сидевшего напротив Элджернона и ужаснулась: побелевшее изможденное лицо, черные синяки вокруг потускневших глаз, прокушенная губа, из которой сочилась кровь.

– Неужели я выгляжу так же? – прошептала она.

Мария-Роза нашла в себе силы улыбнуться, но улыбка больше походила на оскал.

– Точно не лучше.

Тут она увидела, что дед Авессалом лежит, уткнувшись лицом в стол, и не дышит.

– Па? – спросила она. – Пап, ты чего?

– Умер наш дед, – уронив руки, прошептала Клара. – Ох, как жалко-то… И сил нет поплакать как следует…

Элджернон с искаженным лицом принялся выбираться из кресла и делал это очень долго. А когда ему наконец удалось справиться с нелегким занятием, он поднял тело отца и осторожно положил на стоящую в углу лавку. Сложил руки на груди.

Дед Авессалом мертвым взглядом смотрел в потолок.

Мария-Роза, спрятав лицо в ладонях, беззвучно вздрагивала острыми плечиками. Клара была права – на слезы сил уже не оставалось.

На лужайке перед домом послышались чьи-то шаги, дверь распахнулась, и в дом вихрем ворвался Леобальд Таммер по прозвищу Десница Света.

Его закопченное лицо мало чем отличалось по цвету от серых лохмотьев, оставшихся от щегольской рубашки, правую руку у плеча туго перетягивала повязка с расплывшимся на ней грязно-бурым пятном. Шляпы не было вовсе. Однако Леобальд находил в себе силы улыбаться, и с черного лица сияли задорно белые зубы.

– А ведь снова победили! – вместо приветствия выкрикнул он. – Клянусь, вот это была драка! Вы здесь небось толком и не почувствовали, а ведь в конце, когда ваша защита дрожать начала и Властелин послал вперед своих солдат, мы вышли и задали им трепку. Лицом к лицу, доложу я вам.

Леобальд подбоченился.

– Клинки лязгали, пули свистели, снаряды взрывались, и штыки впивались в тело! Но мы их опрокинули, клянусь, и гнали через пустыню…

Тут он осекся, увидев тело на лавке.

– Вот это да, – потрясенно пробормотал он. – Дед-то ваш… Не знал я… Простите, клянусь, не хотел…

– Чего уж тут, – пробормотала Клара. – Хорошо помер старик. До последнего держался. Мы им гордимся. Поняли? Элджернон! Мария-Роза! Слышали!

– Да, – слаженно кивнули брат и сестра.

– Так что давайте выпьем, – продолжала Клара. – За победу. И за деда Авессалома. И за нее, – она слабым кивком указала на Жанну. – Не будь ее, все совсем не так было бы, ох, совсем не так.

Тут Леобальд Таммер сделал то, чего от него никто не ожидал. Скользнув через всю комнату в стремительном полупоклоне, он упал на колено перед креслом девушки и поцеловал ее холодную, трясущуюся от усталости ладонь.

Жанна, вспомнив, что сидит в кресле босиком, в домашнем халате, с кругами под глазами, порозовела от смущения.

Но тут Элджернон принес бутылку и пять бокалов, и стало проще.

Еще был вечер. Невероятно ласковый июльский вечер, когда унялся ветер, весь день старательно дувший на восток, бросая пыль в глаза солдатам Темной Империи. Солнце медленно скрывалось за лесом, уступая место едва проглянувшей бледной луне. Клара, Элджернон, Мария-Роза и переодевшаяся Жанна вышли на крыльцо, проводить Леобальда Таммера, который опять рвался в какую-то битву, но пообещал сначала дождаться исцеления ран. Когда его силуэт окончательно растворился в вечернем сумраке, выяснилось, что возвращаться в дом никому не хочется, и они остались стоять под резной крышей маленькой веранды.

– Ну что, Жанна, – ласково спросила ее Клара. – Теперь ты вернешься домой? Или…

– Не знаю, – помолчав, ответила девушка. – Домой я не хочу. Я ведь оттуда не просто так ушла. Не ладится у меня с родителями жизнь, ох, не ладится.

Клара снова улыбнулась мимолетной улыбкой, и Жанна вспыхнула от смущения, поняв, что привыкает говорить, как Клара Доннерветтер.

– Тогда оставайся у нас, – просто сказала старушка. – Здесь, на Рубеже.

– Но ведь… – удивленно возразила девушка. – Я же пришла к вам с оружием, а вы сами говорили: на Рубеж с оружием нельзя.

– С каким таким оружием? – хитро прищурившись, спросил Элджернон, между прочим, лично вытащивший кинжал Жанны из-под стола. – Я ничего не видел. А ты, мам?

Клара помотала головой.

– Мария-Роза?

– Ничего не знаю. Какое еще оружие?

– Па?

Тут Элджернон осекся, вспомнив, что деда Авессалома с ними больше нет.

Все замолчали.

– Да все понятно, на самом деле, – махнула наконец рукой Клара. – Оставайся. Ты теперь знаешь, каково это – жить на Рубеже. Ты теперь наша. Опять же, Элджернону жениться пора, глядишь, понравитесь друг другу, что-нибудь да выйдет. Детишки пойдут.

Клара мечтательно посмотрела в синее вечернее небо и добавила:

– Внуки там всякие…

– Ну как вы не понимаете! – с жаром выкрикнула Жанна. – Вы ведь герои! Вы стоите на Рубеже, между Светом и Тьмой, и сражаетесь. А я – так, приблуда, о которой вы ничего-то и не знаете толком.

– Но сегодня утром мы были вместе, и ты была с нами, – строго возразила Мария-Роза.

А ее брат отмахнулся и просто сказал:

– Да какие мы герои? Героев не зовут Элджернонами и Авессаломами. И нас мало волнуют Свет и Тьма, ведь их вовсе нет в людях. В людях есть лишь добро и зло, а все остальное придумано, чтобы запутать и сбить с толку. Главное – любить и доверять, поддерживать друг друга. Ну, вот как мы. И как ты сегодня помогла нам. Это и есть настоящая свобода. И когда ты стоишь на Рубеже, то ощущаешь это лучше других.

– Тогда… Можно, я подумаю?

– Можно, – благосклонно кивнули все трое оставшихся членов семейства Доннерветтеров.

– В любом случае, это будет твой выбор, – добавил Элджернон. – Ты ведь – свободный человек.

Но про себя он подумал, что не стал бы возражать, если Жанна решит остаться.

Неожиданно, да? Зато оригинально. Средисловие – это примерно то же, что предисловие или послесловие, но не перед, и не после, а в середине.