Дмитрий Ничей - Неидеальная история

А потом папа взялся за нас. Он велел нам выбираться наверх, а затем всю дорогу до дому ругал нас на чем свет стоит. Оказалось, что он давно заметил, как мы куда-то бегаем через дорогу. И он даже один раз сходил по нашим следам и нашел нашу нору. Но ему и в голову не могло прийти, что мы додумаемся допоздна сидеть в траве среди корней. И поэтому он сказал, что с Лилит пусть ее родители разбираются, а мне обещал открутить мою глупую голову, раз я ей все равно не пользуюсь.

Потом мы пришли домой и папа рассказал обо всем маме и дедушке. И тут началось такое! Мама схватилась за голову и запричитала, что я сведу ее с ума. А дедушка сидел, накрытый пледом и лишь укоризненно покачивал головой.

Я стояла среди комнаты и ревела, уставившись взглядом себе в ноги. А сама думала, как же теперь вернуть шкатулку с сокровищами и, в особенности, колечко. Ну да Лилит, я уверена, обязательно что-нибудь придумает…

***

Мы собирались пойти к тете Эмме на день ее рождения. Тетя Эмма – старшая сестра мамы, хотя выглядит совсем как старуха. Я ее не очень люблю. Она все время лезет ко мне обниматься и целует своим слюнявым ртом. А когда я вытираю щеку, мама шикает на меня, а потом отводит в сторону и нудно объясняет, что так делать невежливо.

Меня одели в розовое платье, а на голову прицепили огромный бант. Мама с папой тоже выглядели очень нарядно. А дедушка с нами не идет. Он тоже не любит тетю Эмму. До того, как переехать к нам, дедушка какое-то время жил у тети Эммы и они не очень ладили. Сперва не очень ладили, а потом очень не ладили. И поэтому дедушка остается дома и просит передать от него тете Эмме горячий привет.

В подарок тете Эмме родители купили китайский фарфоровый сервиз. Тетя Эмма обожает такие штучки. У нее дома очень много всяких ваз и статуэток. Но этот сервиз и вправду был очень интересный. Фарфор был тонкий как бумага. И если взять блюдце и посмотреть его на просвет, то можно было увидеть лицо китайской девушки. Я такое видела только на бумажных деньгах. Это так забавно. И я каждый раз доставала чашки и блюдца из коробки и разглядывала их, поднося к окну. И, конечно же, когда я в очередной раз разглядывала блюдце, оно выскользнуло у меня из пальцев и разбилось.

Тут как нарочно в комнату вошла мама и очень рассердилась. Она стала спрашивать, кто меня просил трогать подарочный сервиз, а заодно поинтересовалась, откуда у меня растут руки. Как будто я специально это сделала.

Потом пришел папа и мама все ему рассказала. Папа не стал меня ругать, зато стал озадаченно почесывать затылок и сказал, что сервизов на пять персон не бывает. И теперь абсолютно непонятно, что делать с подарком. Но тут проснулся дремавший до этого дедушка и сказал, что тетя Эмма ни черта не разбирается в сервизах. И к тому же никогда не отличалась большим умом и до потери сознания будет рада любому подарку. Так что можно смело дарить ей сервиз и на пять персон, ничего с ней не станется. На том и порешили.

Мы убрали оставшуюся без пары чайную чашку, сложили сервиз в коробку и пошли к тете Эмме.

У тети Эммы нет своих детей и поэтому всю свою нерастраченную любовь и нежность она щедро дарит мне. Едва завидев меня, она с самого порога бросилась ко мне и едва не задушила в своих объятьях. При этом не преставая бормотала какую-то чушь вроде «а кто это у нас такой красивый и хороший и сладкий уси-муси-пуси». А потом, как обычно, громко чмокнула меня, всю при этом обслюнявив. Я, помня мамины нравоучения, дождалась, когда взрослые уйдут и только потом вытерла щеку.

Кроме нас у тети Эммы в гостях были какие-то старухи и один мальчик. Но он для меня был маленький, мне с ним было не то, что поиграть, поговорить не о чем. Короче, тоска смертная.

Тетя Эмма была одинокая. Она всю жизнь прожила одна, и сейчас, чтобы не сойти с ума с тоски, купила себе Идеального человека от компании Мэджик Экзистенс. Он выглядел как совсем пожилой мужчина, весь седой и с морщинистым лицом. Его звали Харальд. Они с тетей Эммой поливали цветы на газоне, а по вечерам вместе смотрели телевизор. Тетя Эмма говорила, что теперь она счастлива. И, похоже, она не врала.

Потом все сели за накрытый стол. Тетя Эмма стала нахваливать свою стряпню и говорить, что ей во всем помогал Харальд, а кое-что даже приготовил сам. Потом все стали по очереди поздравлять тетю Эмму, говорить, как они ее любят, какая она хорошая и желать ей всего самого-самого. Дошла очередь и до меня. Я, как мы репетировали с мамой, отчеканила свое поздравление. Потом подошла и поцеловала тетю Эмму. Мама сказала, что это нужно сделать. Обязательно.

Тетя Эмма сказала, что я просто прелесть и что она меня очень любит. И что помнит меня вот такусенькой. И показала пальцами, как будто я и вправду когда-то была размером с таракана. При этом губы ее задрожали, а из глаз потекли слезы. И она почему-то сказала «бедная девочка». Мама при этих словах поджала губы и отвернулась, а папа замер с растерянным видом. И все замолчали.

Зачем я, вообще, сюда пришла?

***

Я пошла к Лилит, чтобы вместе с ней поиграть в саду. Но дома никого не оказалось. Лишь их огромная собака Марта гулко лаяла в своем вольере. Я вернулась домой и села на крыльце. Я сидела, подперев щеку рукой, и смотрела на проходящих людей и проезжающие машины. Но люди проходили редко, да и машины проезжали нечасто, и мне стало скучно.

Потом мимо прошли соседские мальчишки. Они громко разговаривали между собой и меня даже и не заметили. Среди них был Дени. Он широко улыбнулся мне и помахал рукой. Я лениво помахала рукой ему в ответ. Тогда Дени отделился от мальчишек и направился в мою сторону. Мальчишки закричали ему, чтобы он шел с ними, но Дени лишь отмахнулся от них.

– Привет, – сказал он, присаживаясь рядом со мной на крыльцо.

– Привет, – вздохнула я.

– Скучаешь? – спросил Дени.

– Скучаю, – немного подумав, ответила я.

– А мы ходили в лес, – похвалился Дени.

– А зачем? – равнодушно спросила я.

Дени растерялся. Он явно не ждал такого вопроса. Действительно, зачем ходить в лес?

– Просто, – пожал он плечами.

– Понятно, – зевнув, сказала я.

– Мы недалеко, – сообщил Дени, – Зашли и сразу вышли.

В ответ я промычала что-то невразумительное. Мне было непонятно что отвечать. Да и лень.

– А что ты собираешься делать? – поинтересовался Дени.

– Ума не приложу, – пожаловалась я, – Лилит нет дома. Тоска смертная.

– Хочешь, я покажу тебе нору барсука? – спросил Дени, – Здесь совсем недалеко.

– Где? – спросила я, с тоской подумав, что придется тащиться в лес.

– Здесь, совсем рядом, – махнул рукой Дени, – Сразу за дорогой. Пошли!

– Ну, пошли,– неохотно согласилась я. Делать, все равно, было нечего.

Мы перешли дорогу и спустились под откос.