Марина Колесова - Радиоволна, или Соло втроем

***

Примерно через полчаса тетя позвала ее.

– Ирина, иди есть!

Она выглянула из своей комнаты. Тетя суетилась в гостиной, накрывая на стол, на котором уже дымилось блюдо с макаронами. Ира только шагнула к столу, как тетя сурово одернула ее:

– Руки иди вымой! Сколько раз говорить, что перед едой руки мыть положено?!

Ира безропотно отправилась в ванную, а когда выходила оттуда тетя крикнула ей:

– Ир, масло сливочное из холодильника захвати.

Испуганно втянув голову в плечи, Ира шагнула к двери гостиной:

– А у нас нет масла, тетя Рита.

– Почему? – тетя удивленно воззрилась на нее: – Я же оставила тебе подробный список, что купить в магазине. Ты в магазин не ходила?

– Ходила. Но там не было вологодского масла.

– Купила бы другое…

– Я не знала какое.

Тетя, возведя глаза к потолку, медленно опустилась на стул и тяжело вздохнула. Потом, вновь взглянув на племянницу, тихо спросила:

– Ирина, если в том магазине, где ты была, не было вологодского масла, то ты могла или сходить в другой магазин, или с мобильного позвонить мне, чтобы спросить какое еще масло можно купить взамен вологодского. Почему ты не сделала это?

Ира, потупившись, молчала. Какой толк объяснять тете, что в другой магазин она пойти не сообразила и мобильный с собой в магазин не брала. Да если б и взяла, звонить ей все равно бы не стала. Ей хватило того, как тетя неделю назад сурово отчитала её за несвоевременный звонок во время совещания. Как будто Ира могла знать, когда совещание, а когда нет…

– Ладно, – тетя сокрушенно покачала головой, – садись. Будем есть макароны без масла. Что с тебя взять. В следующий раз буду писать, что покупать, если вдруг нужного продукта в магазине не окажется.

Ира села и, наложив макароны себе в тарелку, принялась за еду. Тетя придвинула к ней тарелку с нарезанными помидорами и огурцами:

– Овощи бери, что пустые макароны есть…

– А можно я не буду овощи, а возьму молоко и сахарный песок? Я люблю макароны с сахарным песком.

– Бери, что хочешь. Я, по-моему, ни холодильник, ни шкафы на ключ не закрываю, – тетя недоуменно пожала плечами.

Ирина встала и прошла на кухню, еще хранившую устойчивый запах сгоревших котлет. Налив стакан молока и захватив сахарницу, она вернулась в гостиную.

Тетя, отставив пустую тарелку, сидела, откинувшись на высокую спинку стула, и листала модный журнал. Ира знала эту её привычку. Поев, тетя некоторое время, не вставая из-за стола, просматривала журналы, а потом просила заварить чай.

Поставив молоко, Ира начала сахарить макароны и тут её заинтересовала картинка на развороте журнала. Пытаясь кверху ногами рассмотреть изображение, она резко поставила сахарницу прямо на стакан с молоком. Стакан с дребезгом раскололся, а молоко плеснулось на стол.

Тетя испуганно вскочила, стряхивая рукой капли молока со своего костюма и недоуменно переводя взгляд с белой лужи, растекающейся по столу на замершую Ирину с сахарницей в руке. Потом резко метнулась к шкафу, достала тряпку и стала вытирать стол и собирать осколки, бросив раздраженно:

– Поставь сахарницу, сядь и доешь, наконец!

Нервно сглотнув, Ира села и придвинув поближе тарелку, принялась за еду. Ей было не по себе, и она старалась съесть все как можно быстрее.

Наведя на столе порядок и выбросив осколки, тетя села напротив и тихо проговорила:

– Не давись. Я не тороплюсь и подожду, чтобы ты доела, и мы могли спокойно обсудить все случившееся.

Ира запихнула в рот последнюю порцию макарон и отодвинула тарелку:

– Я доела, тетя.

– Тарелки на кухню отнеси.

Ира молча встала, отнесла тарелки, вернулась и села вновь. Она знала, что её ждет длительная воспитательная беседа и никуда ей от нее не деться.

Однако тетя, нервно постукивая пальцами по краю стола, молчала. Ира молчала тоже. Наконец та, нервно сглотнув, хрипло проговорила:

– Мне это все надоело, племянница.

И Ира не узнала её голоса. В нем не было ни обычного уверенного спокойствия, ни привычного напора. Впервые в жизни Ирина услышала в голосе своей тетки то ли растерянность, то ли отчаяние.

– Ну я же не нарочно, тетя… – испуганно прижала она руки к груди, – я, конечно, понимаю, что и стол очень дорогой, и костюм Ваш… но я правда не нарочно…

– Дело не в столе, хоть он и достался мне еще от твоего деда и дорог не только тем, что это очень ценный мореный резной дуб, но и как память… и уж конечно не в костюме… мне вообще плевать на него… Дело в том, что наши с тобой отношения, племянница, зашли в тупик. Ты видно столь же бестолкова, как и мать твоя, и разумной самостоятельности от тебя ждать не приходится. Хоть та бестолкова была как раз не в этом… Но в любом случае, похоже, что послана ты мне Всевышним именно, за то, что когда-то, мать твою я образумить не позволила…

– Я ничего не поняла, тетя. О чем Вы? – растерянно пробормотала Ира.

– О том, что когда-то я не дала твою мать наставить на путь разумный и правильный. И видно сейчас расплачиваюсь за то. Вот скажи. Только честно скажи: она была счастлива? Хоть когда-то была?

– К чему Вы это, тетя Рита? – Ира недоуменно вскинула брови.

– Ответь! Твоя мать была счастлива? – требовательно повторила тетка.

– Ну не знаю… вряд ли… – растерянно пожала плечами она в ответ.

– Вот. Я всегда подозревала это… Всегда! Только она гордая была и предпочитала не жаловаться, а лично расплачиваться за собственную бестолковость… Только и мне видно теперь время расплатиться пришло. Но ничего, выводы я сделала. И то, что я по дурости, ну и глупой солидарности детской допустила, больше не допущу. Тебе я не позволю этот номер повторить! Тебя я заставлю за ум взяться! Хоть и нет у тебя дара, но и без него в жизни много чего добиться можно. И я заставлю тебя это сделать. Силой заставлю! – тетя до побелевших пальцев сжала лежащую рядом с ней салфетку, в её глазах сверкала решимость.

– Тетя… я не понимаю ничего, – Ира испуганно хлюпнула носом, её напугал такой настрой тети.

– А тут и понимать нечего, – та раздраженно отбросила в сторону салфетку, – когда-то давно я не дала нашему отцу силой твою мать образумить. Мне казалось, у каждого человека есть право свой собственный путь выбирать. Как оказалось, я ошиблась и обрекла Нину на долгие годы безрадостной и тяжелой жизни. Что ж постараюсь эту ошибку не повторить с тобой.

– Вы обрекли? – удивилась Ира. – Вы же младше мамы были… и намного…

– Ну пять лет не такая уж большая разница, – хмыкнула тетя. – Мне тринадцать тогда было, ну а ей соответственно восемнадцать. Так что обе уже в разуме были.

Любопытство пересилило природную застенчивость, и Ира не удержалась от вопроса:

– Тетя, а что произошло?