Олег Губайдулин - Проклятый

– Вот отсюда упала мисс Сью, – указал пальцем на балкон Лукас. Балкон располагался над парадным входом на высоте около шести ярдов и опирался на две витые бронзовые колонны. Прямо под ним находилась лестница из серого гранита, взглянув на которую миссис Дженкинс зябко поёжилась. Остановив “кадиллак”, Лукас проворно обежал его, открыл двери и помог пожилой леди выйти из салона. Гарольд выбрался сам и вошел следом за матерью в просторный холл, обставленный со вкусом, но без излишней претенциозности.

На лестнице, ведущей на второй этаж, появилась высокая статная женщина в трауре, которую поддерживал за руку невысокий смуглый брюнет. Миссис Дженкинс устремилась навстречу хозяйке дома и подруги, рыдая, обнялись.

Немного успокоившись, они прошли к небольшому диванчику и, расположившись на нём, целиком погрузились в беседу. Брюнет подошел к открытому окну и закурил, а Гарольд остался стоять посреди холла.

– Дорогая Джейн! Позволь представить тебе моего сына! – спохватилась миссис Дженкинс. – Подойди к нам, Гарольд.

Гарольд, приблизившись к дамам, поцеловал руку хозяйке дома и пробормотал слова сочувствия. Миссис Смит поблагодарив Гарольда, представила молодого человека, с которым вышла к гостям.

– Это мистер Генри Янг, жених моей бедной Сью… – произнесла она и вновь залилась слезами.

Миссис Дженкинс подняв глаза, несколько секунд всматривалась в смуглое лицо мистера Генри и вдруг, пронзительно вскрикнув, потеряла сознание.

Гарольд, бросившийся к матери, не мог знать, что она воочию и наяву увидела, наконец, своего отца. Отца, пропавшего более полувека назад…

….Солнце садилось. Последние его лучи озаряли багровым отсветом вечернее небо. Сильный ветер поднимал в прокаленный воздух завесу сухой пыли, окутывая желтым саваном древнюю землю Та-Кемет.

Царь Верхнего и Нижнего Египта, сын Ра, владыка обеих земель Небмаатра Аменхотеп, теша собственное тщеславие, вновь вверг свой народ в пучину бедствий, согнав бесчисленные толпы на строительство храмов прославляющих его, Аменхотепа, могущество.

Десятки тысяч земледельцев были силой оторваны от своих наделов и, словно скот, отогнаны под охраной воинов в Уасет и Карнак. Люди гибли тысячами от непосильного труда и болезней, но железная воля сына РА была священна. Никто не смел противиться ей. Тысячи мирных землепашцев усеяли своими костями желтую землю родины.

И лишь ничтожная часть этих несчастных, доведенных до отчаяния людей, нашла в себе силы и мужество воспротивиться железной воле жестокого правителя.

Эти смельчаки бросали работы и, сбиваясь в шайки, занимались грабежами на дорогах и разорением усыпальниц.

Бывало и довольно часто, что их ловили. И тогда они, с поистине стоическим спокойствием, принимали страшную смерть. Но зачастую, бывало и так, что эти грабители доживали до старости и с великим удовольствием рассказывали внукам о своей преступной и богатой приключениями, жизни.

Как правило, выживали сильнейшие. Но сильнейшие, не в физическом смысле, а наиболее ловкие, хитрые, умные, изобретательные. И как это не печально, лишенные таких человеческих качеств, как доброта, сострадание, сочувствие…

Эти люди, обуреваемые местью и жаждой наживы, ниспровергали саму основу основ. При всем своем почтении к смерти, почитании умерших и обожествленных фараонов, при всей своей вере в загробную жизнь, они оскверняли старые могилы, движимые лишь одним желанием – желанием обогащения.

* * *

Глиняные дома, стоящие на окраине Уасет, постепенно погружались в ночной мрак. В одном из этих неказистых жилищ, на полу застеленном тростниковыми циновками, сидели двое мужчин. Один из них, с гладко выбритой головой, худощавый, тихо произнес:

– Я узнал, когда сменяется стража. Но за это нам придется кое с кем поделиться…

– Вот всегда ты торопишься, Пеихар! – недовольно проворчал его собеседник, высокий и крепкий человек с короткими волосами. – Не хочу я ни с кем делиться своей добычей!

– Ты еще не получил ее, Хапиур, – криво усмехнулся тот, кого звали Пеихаром.

В ответ Хапиур громко расхохотался.

– Что такое ты говоришь?! – воскликнул он. – Я сам, понимаешь? Я сам строил усыпальницы. И я уверен, что смогу с легкостью взломать любую гробницу. Считай, что сокровища уже в наших руках!

– Я верю в твое мастерство, – негромко произнес его товарищ, – но мне кажется, что пришло время позаботиться об инструменте.

– Да, да…. Ты прав. Сейчас я принесу его, – кивнул Хапиур, поднимаясь с пола. – А ты не забыл про факелы?

–

Я позаботился о них, – коротко ответил Пеихар

и указал на связку тростниковых факелов, лежащую в углу.

–

Хорошо, – одобрил его Хапиур и, замявшись, спросил:

–

Как ты думаешь, не прогневаем ли мы Богов?

–

Я не знаю, – негромко ответил Пеихар, но мне все равно. Я не боюсь их гнева. Я уже давно ничего не боюсь. Эта проклятая жизнь лишила меня всего, и страха тоже…

–

Ты не боишься гнева Богов?! – удивился его собеседник. – Так, может быть, ты скажешь, что и не почитаешь их?!

–

Да! – бешено заорал вдруг Пеихар, – Да! Я не боюсь и не почитаю их!

–

Ладно, тихо, не шуми…. – растерянно пробормотал Хапиур, – никто же с тобой не спорит…

–

Тогда кончай болтать и живо тащи инструмент! – приказал Пеихар.

–

Иду, иду… – закивал тот и выскочил из дома. – “Бешеный, ну просто бешеный!” – с досадой подумал каменщик, – “с таким нечестивцем даже рядом страшно находиться, не то, что лезть в гробницу!”

Пеихар же некоторое время сидел неподвижно и, не отрываясь, глядел на пламя очага. Затем он, криво усмехнувшись, подошел к своему ложу и достал из-под тростникового матраса, широкий медный нож. Тщательно осмотрев, он засунул оружие себе за пояс. Снаружи послышались торопливые шаги, и в дом, тяжело дыша, ввалился его приятель.

– Вот…. Принес…. – отдышавшись, доложил Хапиур. Он осторожно положил свою ношу на глиняный пол. Пеихар с интересом уставился на сваленные в кучу инструменты. Хапиур принес тяжелый медный молоток, несколько деревянных и медных клиньев, бронзовые долота и деревянный сосуд для воды.

– Всё готово, – прохрипел Хапиур.

– Да, нам пора – согласился его приятель, – но сначала я возьму кое-что. С этими словами он выволок из грязного угла две большие корзины, медную мотыгу на прочной деревянной рукояти, пресный хлеб, несколько сушеных рыбин, сосуд с водой и длинную веревку, свитую из жилок пальмовых листьев.

– Сколько времени нам потребуется, чтобы проломить стену усыпальницы? – спросил Пеихар каменщика.