Олег Губайдулин - Проклятый

– Что ты встал, как столб?! Помогай! – вернул каменщика к действительности окрик приятеля, который трясущимися руками набивал корзины добычей. Хапиур послушно присоединился к нему. В корзины летели золотые и серебряные браслеты, кольца и ожерелья, бусы и печати, маленькие статуэтки и золотые слитки. Посаженные в кольца и подвески изумруды, гранаты и аметисты, казалось, лукаво подмигивали грабителям. Когда самые ценные вещи были, наконец, уложены, Пеихар вновь направился к саркофагу. По пути он с презрением швырнул на пол какую-то вещицу. Нагнувшись, Хапиур увидел, что это медная статуэтка Богини Сахмет.

– Зачем ты бросил ее? – спросил каменщик.

– Так ведь она медная, – проворчал бывший солдат. – Здесь имеются вещи подороже. Зачем же брать всякую дрянь?

– Пеихар! – испуганно понизив голос, прошептал Хапиур. – Разве ты не знаешь, что Сахмет никогда не прощает обиды? Ты оскорбил божество! Ты накличешь беду на наши головы!

– Да плевал я на твою Сахмет! – заорал в ответ Пеихар. – Лучше иди сюда и помоги мне! Пора нам познакомиться поближе с нашим хозяином.

И с этими словами он сбросил с саркофага крышку, которая, упав на каменный пол, с грохотом раскололась на несколько частей. Пеихар, не теряя времени даром, сорвал крышку с деревянного гроба, стоящего в саркофаге и выволок из него мумию.

– Неужели тебе так мало золота?! Зачем ты потревожил покойника? Боги покарают тебя! – крикнул каменщик. Но Пеихар не обратил на него ни малейшего внимания. Разодрав покровы, он сорвал с мертвеца золотую цепь, украшенную красными и зелеными гранатами.

– Какой прекрасный перстень! – воскликнул он, стаскивая с мертвого пальца серебряное кольцо с изображением священного жука скарабея.

Каменщик, махнув на приятеля рукой, опустился на колени возле статуи Сахмет. Умоляя великую Богиню не гневаться на него, он случайно взглянул на ее копье. Оно поразило каменщика своим необычным видом. Копье было коротким, ярда два длиной и его древко было покрыто тончайшей резьбой, чередующейся с каким-то таинственными знаками. Самой же примечательной частью копья являлся его наконечник. Серебристый металл его горел синеватым огнем. Как будто изнутри и это сияние завораживало Хапиура…

– Ты что, заснул что ли?! – грубо окликнул его Пеихар. Взглянув на приятеля, каменщик вздрогнул: черные глаза Пеихара горели каким-то дьявольским огнем.

– Ты жалкий трус, Хапиур! И я не стану делиться с тобой добычей. Ты так почитаешь Богов и мертвых, что должен остаться здесь! С ними! – Пеихар выхватил из-за пояса нож и бросился на Хапиура. Каменщик отскочил назад и попытался увернуться от удара, но бывший солдат хорошо знал свое ремесло. Медный нож вонзился в живот Хапиура и тот, тяжко застонав, рухнул на каменный пол. Но прыгая вперед, Пеихар, обуреваемый жаждой убийства, не заметил острого копья статуи и со всего размаха напоролся на него.

Собрав последние силы, он вырвал копье из раны и упал, обливаясь кровью. Сквозь красный туман, застлавший ему глаза, ему почудилось, что изображения демонов на стенах вдруг пришли в движение. Медленно танцуя, они приближались к умирающему и угрожающе протягивали к нему свои ужасные руки.

Приподнявшись на локте, Пеихар заслонился от них ладонью и хрипло прошептал:

– Прочь от меня! Прочь! – Из его горла вылетела кровавая пена и, потеряв последние силы, Пеихар рухнул навзничь у ног каменной статуи. Он лежал и смотрел как с копья падают капли крови. Его, Пеихара, крови. Дикий, леденящий ужас вдруг объял все его существо: глаза статуи загорелись адским зеленым пламенем и опалили саму его душу. Ему показалось, что слова, обращенные к нему, зарождаются в его собственном, воспаленном мозгу. Медленно и тяжко, подобно расплавленному свинцу, падали эти нечеловеческие слова на поверженного нечестивца.

– О ничтожный червь! Как посмел ты оскорбить Богов?! Как посмел нарушить покой ушедшего? Того, кто неизмеримо выше тебя? Будь же жестоко наказан. Сама смерть ничто перед этим наказанием. Но значение его тебе пока постичь не дано. Я, Сахмет, проклинаю тебя! Живи, но будь проклят!

Жуткий хохот закружил всё перед его глазами и он почувствовал, что неудержимо падает в бездонный колодец. Перед ним, подобно мотылькам, замелькали его мысли, чувства и надежды. И, превратившись в отвратительных червей, канули в черную воду отчаяния.

Но всё это уже не имело для него никакого значения.

Яркая красная вспышка вдруг обожгла лицо Пеихара и он очнулся. Открыв глаза, он увидел, что тростниковый факел упал и опалил ему брови. Вскочив на ноги, Пеихар с изумлением обнаружил под собой огромную лужу крови. С трудом вспоминая происшедшее, он поймал себя на мысли, что совсем не чувствует боли. Подобрав с пола факел, Пеихар осмотрел рану. Но раны не было. Под левой ключицей белела лишь тонкая полоска шрама, выглядевшего так, будто этот шрам был получен несколько лет назад.

Пеихар озадаченно огляделся. Его взгляд упал на скрюченное тело несчастного каменщика. Кровь его, не успев загустеть, красной лужей растеклась по каменному полу. Набравшись смелости, Пеихар взглянул на статую. Каменная Сахмет стояла неподвижно, все так же сжимая в руке копье.

Не с силах сдержать внезапно охватившей его ярости, Пеихар плюнул на пол и закричал:

– Я жив! Слышишь ты?! Я – жив! Я плюю на тебя!

Затем, устрашившись своей дерзости, поспешно отскочил назад, приготовившись принять страшную смерть от руки оскорбленного Божества.

Но статуя лишь равнодушно взирала в пространство глазами из зеленого нефрита. Губы Пеихара скривились в нехорошей усмешке. Презрительно оттолкнув ногой труп каменщика, он поднял корзины с добычей и, освещая себе путь факелом, медленно пошел к выходу.

…Кинувшись к матери и увидев, что она в обмороке, Гарольд бестолково заметался вокруг нее, приговаривая:

– Мама, мама, очнись!

Миссис Смит вскочила с дивана и подложила под голову бесчувственной миссис Дженкинс подушку, сокрушенно приговаривая:

– Маргарет, Маргарет…

Среди всей этой суматохи лишь мистер Янг не утратил самообладания. Он быстро прошел к бару, взял сифон с газированной водой и, приблизившись к миссис Дженкинс, брызнул водой ей в лицо. Пожилая леди с трудом открыла глаза и непонимающим взглядом уставилась на Гарольда, который тряс ее за плечи.

– Не тряси меня, – слабым голосом попросила она. – Лучше дай мне пить. Гарольд, взяв сифон из рук мистера Генри беспомощно огляделся в поисках стакана. Мистер Янг, без всяких слов, угадав что ему нужно, принес из бара высокий хрустальный бокал. Гарольд налил в него воды и протянул матери.

– Что случилось, дорогая Маргарет? – участливо спросила подругу миссис Смит.