Сборник - Город

Он тихо вышел и закрыл дверь. Я вздохнул: дело становится все запутанней…

Провалявшись в кровати около получаса, я понял, что уже не усну. Встав и одевшись, я сделал себе чай и пошел в кабинет. На столе лежал блокнот, я его взял и пробежался глазами:

Дело о пропавшем Кэрри Берссе:

1. Дети, пропавшие за 5 лет:

Джон Фостр – окружная психиатрическая больница имени Ф. Р. Рокфилда (13 лет);

Гантэр Стоуран – не найден (10 лет);

Ден Вильфон – скончался (12 лет);

Грэг Типпенс – не найден (9 лет);

Кэрри Берсс – не найден (12 лет);

Джо Роусан – окружная психиатрическая больница имени Ф. Р. Рокфилда (10 лет);

Стенли Моусен – скончался (12 лет);

Деррен Кенел – не найден (12 лет).

Туда же были вложены фотографии этих детей, вырезанные из газет. Взяв ручку и перевернув страницу, я написал «Милли Берсс» и вложил ее фотографию. Положив блокнот в карман, я выключил в доме свет и подошел к двери.

Надев свое старое потертое пальто и шляпу, я вышел из дома. Свежий морозный воздух щекотал мне нос и вселял уверенность. Подняв воротник, я пошел по темной аллее в неизвестном направлении, желая лишь отвлечься от всего свалившегося на мои плечи. Я просто шел и наблюдал, как в окнах загорается свет, как сумрак уступает свое место свету, как ночь сменяется днем. Но еще оставались темные углы, в которых нельзя было сказать, кошка это или монстр из детских кошмаров. И из одного такого угла я и услышал скрипящий голос: «Здравствуй, Блэр. Как проходят поиски?»

– Кто ты? – спросил я, подскочив и борясь с одолевающим меня страхом.

– Это не столь важно, – голос стал жестче. – Убирайся из города, иначе останешься в нем навсегда.

– Угрожаете?! – прорычал я. – Покажитесь!

– Ты слепец! – крикнул мне некто, послышалась возня.

– Кто ты? – повторил я, ответа не последовало.

Поборов себя, я зашел в этот переулок, но никого там не увидел. «Черт…» Домой я возвращался, оборачиваясь на любой шорох или скрип…

…Он перестал кричать, лишь когда охрип и совсем истощил себя. Мальчик все больше и больше углублялся в канализацию, вонь становилась все нестерпимее, а рука крепко сжимала его ноги, за которые и тащила все это время. У Тэрри все болело, обе руки и лицо кровоточили от множественных ран, и было так темно, что мальчик даже не мог оценить тяжесть увечий. Но вот он обо что-то ударился лбом. «Камень», – подумал мальчик. Темнота стала еще непригляднее, он перестал чувствовать и боль, и руку, оковывающую его ноги, как кандалы.

Очнулся он уже на чем-то мягком, вокруг была непроглядная тьма. Привыкнув, он начал различать то, что находится вокруг него. Тэрри лежал на куче соломы, накрытой сверху старым, вонючим тряпьем. Сам он находился в клетке, сделанной из железных прутьев и досок, они были связаны между собой веревками. Он не сразу заметил еще пятерых детей, лежащих рядом с ним на таких же импровизированных кроватях. Все они были босыми и одетыми в лохмотья. Ему было страшно. Он просидел около часа, не шевелясь, боясь разбудить кого-нибудь из детей…

Около полудня я вышел из дома и направился в бар «Свирепая медведица». Открыл дверь, и на меня сразу пахнуло перегаром. Зал был забит под завязку. За маленькими обшарпанными столиками ютилось по шесть человек, хотя рассчитаны были максимум на троих. За барной стойкой неизменно стоял мой старый друг Джил, главный в этом заведении и по совместительству бармен. Я подошел, он, улыбаясь, посмотрел на меня: «Кого я вижу, Блэр! Какими судьбами?»

Джил был одет в красную рубаху и черный жилет с блестящими пуговицами, все остальное скрывала стойка.

– Привет, Джил. Давно не виделись! – я улыбнулся. – Я пришел кое-что разузнать.

– Хорошо, только не здесь, – он заговорщицки прищурился, – слишком людно, да и шумно. Идем.

Он скрылся на кухне и вернулся уже с молодым пареньком, который и занял его место с важным видом. Выйдя из-за стойки, Джил с гордостью показал мне черные, как и жилет, несомненно, новые брюки и лакированные ботинки. Он снял фартук и повел меня в подсобку, в которой сидели двое официантов и играли в карты, бармен высказал им все, что о них думал, и они с красными ушами скрылись.

– Ну что, рассказывай, – Джил улыбнулся. – Как у нас в городе, нравится?

– Все бы ничего, но…

– Чего но? – перебил меня бармен.

– Дай договорить. Ты зачем рассказал обо мне Берссам?

– А чего такого? Ты же детектив.

– Я же тебя просил.

– Он пришел ко мне вечером и, напившись, начал плакаться об украденном сыне. Мне нечего было делать… Я и рассказал, для чистоты души и кармы… Я же не только ради себя стараюсь, это и тебе в карму зачтется, – Джил смешно скуксился.

– Да у тебя душа настолько же чиста, насколько и печень.

– Ну… Ничего не могу поделать с собой, – он пожал плечами и рассмеялся.

– Так что спросить-то хотел? Или ты за этим и пришел?

– Нет… Я хотел узнать, где находится психбольница имени… – я достал из кармана блокнот и посмотрел. – … Рокфилда.

– Это долгая история… Лучше ее рассказывать под кружечку-другую.

– Идем… Все равно же так просто не отпустишь.

………………………………

…Мальчик, спящий рядом с застывшим Кэрри, зашевелился, приподнялся на локтях и повернул голову к нему, нахмурился.

– Это из-за тебя мы остались без еды на целый день?

– Ч-что?

– Понятно. Сейчас ты у меня получишь! – мальчик встал и подошел, демонстрируя свои маленькие пухленькие кулачки. Только сейчас бедный сын Берссов увидел его в полный рост. Он был одного роста с Кэрри, пухлый, с маленьким красным носом и глазами-бусинками, не выражающими ровным счетом ничего.

– Оставь его, Гантэр, – сзади из ниоткуда появился еще один мальчик, на голову выше Гантэра.

– Но, Деррен! Он…

– Оставь! Голод никакого ущерба тебе не принес! – отрезал Деррен. Гантэр скуксился и лег обратно на кровать.

– Ты как?

– Н-нормально…

– Тебе следует отдохнуть… Будет тяжелый день, – сказал Деррен, уходя в другой конец клетки.

– Д-да, хорошо, – Тэрри лег на сено.

Проснулся Тэрри от того, что его кто-то пинал. Открыв глаза, он увидел перед собой Гантэра, который с усердием, не обращая внимания на то, что он уже проснулся, продолжал бить его ногами в живот. И это явно доставляло ему удовольствие.

– Вставай! Сейчас я тебя ледяной водой оболью!

– Ты не мог бы перестать меня бить… Я не могу встать… Пожалуйста.

– Так это я виноват?! – начал возмущаться толстяк, но отошел.

– Мы тебя ждем на площади, – сказал Гантэр, выходя из уже открытой клетки.

Кэрри вышел из «комнаты» и огляделся, он находился на заброшенной станции метро. Все пространство занимали клетки, к которым были прикреплены факелы. На рельсах была небольшая круглая площадка, обложенная гнилыми досками, это и была «площадь», на которой столпилось около пятнадцати детей. На ее середине находился шест с масляным фонарем на вершине. Не видя никакой лестницы, Кэрри спрыгнул.