Майкл Уэнски - Книга скорпиона

Когда Хлойи немного подросла, они с отцом переехали из душной и пыльной Ромы в ещё более душную и пыльную Иеросолиму. Вертумну здесь выпала выгодная должность в префектуре снабжения войск. Хлойи быстро освоилась в новых условиях, удивляя всех своими светлыми длинными волосами. Вертумн хотел сделать из неё образцовую жену – скромную трудолюбивую пчёлку, но все его попытки воспитания натыкались на упрямый взгляд серо-зелёных глаз. У неё был невыносимый характер матери, и она любила быть в центре внимания. Гости в их небольшом доме в северной части Верхнего города были нечасты, но все заезжие философы, считавшие себя поэтами и поэты, считавшие себя философами почитали своим долгом заглянуть к Вертумну, подиспутировать на разные темы, а заодно и узнать о ценах на местное вино и проституток. Хлойи всегда забавляли эти симпосионы 44 44 Симпосион ( греч . symposion), пиршество, попойка, с пением, разгадыванием загадок и интеллектуальными играми. и рассказы трясущихся стариков о толпах удовлетворённых ими женщин и мужчин.

А в последнее время к ним стал часто заходить Маркус Кровник, глава особого отряда городской стражи и приближённый префекта службы сбора податей богатого всадника 45 45 Всадники (лат. equites), второе после сенаторов сословие древнеримского общества, занимающееся преимущественно крупной торговлей и управленческой деятельностью в провинциях. Маркуса Понтиуса Метателя. Многие говорили, что скоро наступит их время. В Йудее было неспокойно: кинжальщики, мятежные речи на площадях, и над старыми управленцами нависла немилость столицы. Оба Маркуса же были молоды, честолюбивы, и по слухам не брезговали никакими методами, чтобы получить своё. Рано или поздно они должны были добиться успеха.

Хлойи ничего не имела против Маркуса (или «римского меча, беспощадного и холодного», как называл его в одном из своих бесчисленных стихов Вертумн), но что-то её всегда в нём настораживало. Вертумн же, наоборот, считал, что нашёл, наконец, в этой, как он выражался «заднице слона по имени романский мир 46 46 Pax romana (лат.), область распространения римского политико-культурного мировосприятия. », то есть в Иеросолиме, единственного человека, который его понимал. Вместе они вели длинные беседы, отправлялись гулять по загородным садам, читали друг другу свои сочинения. Для Хлойи, начавшей поглядывать на мужчин, Вертумн подыскивал достойного мужа, а в иеросолимской дыре это было сделать непросто. Маркус подходил на эту роль если не идеально, то очень даже, хотя и был странен – жил с бывшей проституткой-йудейкой и не скрывал этого. Выкупил её из одного местного люпанара. По слухам вела себя она у него дома как жена. И, хотя вольную он ей и не дал, но, как все говорили, позволяет ей слишком много: она вмешивается в беседы, выражая своё мнение (СВОЁ! О, боги), одевается как романская матрона (это со своими-то манерами!) Он тратит время и деньги на поиск каких-то редких цветочных кустов для садика, потому что она любит «свежую красоту». Ещё она любит птиц, и он купил ей разноцветных голосистых пищалок, наполнивших дом шумом и помётом. Впрочем, у каждого есть свои странности. Пусть Маркус, презирающий народ йудеев, выполняет капризы этой варварки. Наваждение скоро спадёт, и Кровник возьмёт себе нормальную романскую жену.

Хлойи тихо посмеивалась над попытками Вертумна свести их вместе. Они были слишком разные, да к тому же она его явно не интересовала. Вообще же, что его интересовало, Хлойи так и не смогла понять. Маркус казался ей очень странным человеком. Эта странность проявлялась во всём: в походке и движениях, то уверенных и надменных, то сумрачных и вялых, словно его мучила болезнь, в тех почти неуловимых моментах, когда в глазах Кровника мелькала какая-то пугающая пустота и тут же сменялась обычным насмешливо презрительным выражением. Даже волосы, густые и чёрные росли по-особенному, ровной шапочкой покрывая голову.

Этим вечером Маркус снова был у них в гостях. Триклиниум 47 47 Триклиний (лат. triclinium), столовая комната. , не имевший одной стены, переходил во внутренний дворик-сад, и голоса вечерних птиц задумчиво журчали в воздухе. Ветерок теребил лепестки цветов, узорчатые тени веток трепетали на стенах. Кровник с отцом Хлойи полулежали на подушках, набитых пухом и ароматными травами и, потягивая подслащённое вино из чашек, расписанных картинами телесной любви, неспешно перекидывались загадочными и бессмысленными фразами, потом дружно хохотали, поняв всю нелепицу сказанного. Они были похожи на двух детей, играющих в своё удовольствие.

– Хло-ойи. Поди-ка сюда, – Вертумн заметил гуляющую по саду дочь.

Девушка быстро состроила недовольную гримаску и вошла под крышу.

– Ты звал меня, отец? – сказала она, подчёркнуто не глядя на гостя. Захмелевший Маркус улыбался – игра ему явно нравилась.

– Да, Хлойи, – нараспев сказал Вертумн. Это была его манера говорить, даже не говорить, а «пропевать слова». – Посиди с нами, дочь моя.

Девушка с видимой неохотой опустилась на край дальнего от Маркуса ложа.

– Я и мой гость, славный Маркус, – Вертумн картинно почтительно кивнул на Кровника – мы хотели бы, чтобы ты прочла нам что-нибудь из любимых тобою поэтов.

Хлойи состроила страдальческую мину, и с видом легионера в самом начале перехода через пустыню начала декламировать на певучем греческом:

…и песни ветвей, шелестевших когда-то,

нам напевали печальные нимфы;

и город героев из тиса и бронзы

вставал, будто призрак; прощальное солнце…

Девушка внезапно умолкла, забыв слова, и тут же Маркус продолжил:

…вставшее рано, летело по небу;

по листьям потерь шли наши ноги

резвилась удача, но раненым зверем

кричал за порогом непройденный путь.

Маркус закончил и Вертумн тут же зааплодировал.

– У вас прекрасно получается вдвоём, – с хитрецой в глазах сообщил он. – Хорошо дополняете друг друга.

Маркус блеснул чёрными:

– Дополнение не означает счастья.

– Но, что такое счастье, – всплеснул руками Вертумн.

Последовал всплеск околофилософской болтовни. Вертумн был напыщенно красноречив, а глаза и речи Маркуса приобрели неприятный холодный блеск, и Хлойи была рада уйти, когда отец послал её поторопить ленивого раба-прислужника с ужином.

После сытной трапезы Вертумн с Маркусом разошлись по покоям. Хозяин дома настоял на том, чтобы гость остался. У местных был какой-то религиозный праздник, и ночные улицы для нейудеев были вдвойне опасны. Кровник попросил приготовить ему ложе во дворе под виноградным деревом. Хлойи тоже отправилась отдыхать в свою комнату. Однако, сон не шёл к девушке. Она лежала на постели, и ей казалось, что её тело было оплетено невидимыми глазу, но явственно ощутимыми нитями, подобно паутине, и хозяин этой паутины с негромкой песней медленно подтягивал её к себе. Не выдержав, девушка поднялась и, накинув на себя тонкий пеплос 48 48 Пеплос (греч.), лёгкая женская одежда без рукавов, заколотая на плечах. , вышла из дома.