Юрий Бурносов - Чудовищ нет

– Здравствуйте, бабушка! – приветливо сказала она бабке, делавшей вид, что она уже посмотрела сериал и теперь изучает газету «Известия» (без очков бабка ни черта не видела, да и читать могла не слишком-то бойко, но Лариска про то не знала).

– И здравствуй, милая, – с готовностью отозвалась бабка.

– Пойдем, – буркнул я, зная, что от бабки можно всего ожидать, язык что помело.

– Мы вышли с нашего дворика и двинули в направлении троллейбусной остановки.

– Тебе чего показывать-то?

– Все интересное, – сказала она, мотнув головой и отбросив длинные пряди с лица.

– Отец твой про кладбище спрашивал… Показать?

Она несколько помрачнела.

– Нет, кладбище как раз не нужно. Не люблю кладбища… Мороженое давай поедим, сока попьем какого-нибудь…

Я прикинул свою платежеспособность. Рублей сорок в кармане джинсов лежало, плюс мелочью около червонца.

Можно. Гулянка, блин!

– Давай, – согласился я.

На остановке скучали две старухи с семечками и спал на скамье, тревожно вскрикивая, пьяный. Троллейбус пришел неожиданно быстро: нам повезло, потому что к вечеру интервал увеличивается до двадцати минут. Мы погрузились в практически пустой салон, купили у унылой кондукторши талоны и поехали в центр.

– Садись, – сказала Лариса, хлопая ладонью по порезанному дерматиновому сиденью рядом с собой.

Я покачал головой:

– Не люблю сидеть в троллейбусе.

– Тогда и я не буду.

Она встала и повисла рядом со мной на поручне. Мне было как раз по росту, а Лорка именно висела. Кондукторша посмотрела на нас как на идиотов – троллейбус-то пустой – и отвернулась.

Мы висели, качаясь на выбоинах и поворотах, и делали вид, что смотрим в окна, а на самом деле украдкой разглядывали друг друга. Я все больше убеждался в том, что Лариса очень красивая и, я бы сказал, сексуальная (дурацкое слово, но что еще можно сказать о девчонке с ногами от ушей, посмотрел бы я на вас). О последнем я старался не особенно думать (как бы чего не вышло), но думалось, и все тут.

Что думала обо мне Лариса, я не знаю. Но, наверное, ничего плохого, раз сама попросила меня показать ей город. Или…

– Ты, наверное, волнуешься: нравишься ты мне или нет, – спросила она с хитрой улыбкой.

Я промямлил что-то неопределенное.

– Я же вижу. Нравишься, конечно. Хорошо, что я сразу, по соседству, нашла друга.

Вот те на! Заявленьице! Как-то это не очень красиво, когда девушка сама затевает подобный разговор и признается… э-э… не в любви, нет, но…

Теперь, наверное, мне надо сказать что-нибудь в ответ. Или не говорить? Как-то очень уж быстро все получается, так не бывает!

Меня спас троллейбус. Он остановился, и я заорал:

– Выходим! Чуть не проспали!

В парке, в кафе «Ариэль», мы купили мороженое в вазочках и сок. Вернее, сок и мороженое я купил Ларисе, а себе, как и положено солидному человеку, взял бутылку пива «Сокол» и пакетик чипсов.

– Любишь пиво? – спросила она.

– Люблю.

– А я нет.

Она ковыряла мороженое пластмассовой ложечкой и делала это очень красиво. Никогда бы не подумал, что можно красиво есть обычное сливочное мороженое.

Про Киев ее спросить, что ли?

– Леша, а ты чем вообще занимаешься?

– Я же Алекс, – улыбнулся я.

– Леша тоже хорошо. Так чем?

– Да ничем. На гитаре бренчу, книжки читаю. В футбол бегаю иногда, если соберемся с пацанами. Я ж говорю, большой теннис люблю, но у нас это дохлый номер.

– А здесь есть тир? – спросила она.

– Тир? Есть. Пострелять хочешь?

– Да. Сейчас мороженое доем…

Она доела свое за три сорок, и мы пошли стрелять. Я все смотрел по сторонам – нет ли кого знакомого? Но, как назло, никого, достойного внимания, не попалось, только отличник из параллельного Мирон, личность малоуважаемая и невлиятельная, да Саня Пуля, двигавшийся откуда-то на полном автопилоте. Пуля учился со мной, но в школе появлялся редко; ходили слухи, что дальше учиться он не собирается и будет работать у дядьки в авторемонтной мастерской. Там небось и нажрался…

Тир располагался в старом автобусе, снятом с колес и установленном на окраине парка. Дедушка-тирщик смотрел ток-шоу по маленькому черно-белому телевизору и неохотно оторвался от него, чтобы выдать нам винтовки и пульки.

– По мишеням? – спросил я.

– Я люблю по мишеням, а ты можешь по зверюшкам, – улыбнулась она и бойко положила все пять пулек в десятку. Я в это время успел только два раза промазать по резиновому зайцу и мазнуть по рылу резинового же крокодила, отчего он вяло закачался на пружинке.

– Ого! – сказал я.

– Ого! – сказал и дедушка-тирщик, неожиданно отвлекшийся от телевизора. – Разрядница?

– Кэмээс, – сказала она, кладя пневматичку. – Папа говорит, что взрослый человек должен уметь хорошо стрелять.

– Правильный папа, – кивнул дедушка. – Уважаю. Еще?

– Хватит, – сказала она. – Спасибо.

– Чего-то она взгрустнула после тира…

– Случилось что-то, Лор? – спросил я.

– Да нет, все нормально. Куда-нибудь еще пойдем?

– Как скажешь.

– А пошли домой пешком. Прогуляемся, поболтаем… По дороге мы поболтали о футболе (она немного разбиралась, но тут я уж не стал удивляться – привык, наверное, что она не совсем обычная девчонка), о рыбалке, об архитектуре города, о школах и учителях, о Бушкове, которого она любила (кроме последних книг), и Лукьяненко, которого она тоже любила (и тоже кроме последних книг), о фильмах…

– Любишь ужастики? – спросил я.

– Люблю. Но хорошие.

– Типа?

– Типа «Ночь живых мертвецов» Ромеро. Видел?

– «Возвращение»?

– Нет, именно «Ночь…», «Возвращение» – это другое совсем.

– Не-а… Ромеро… Погоди, это он придумал игру Doom?

– Он. Только значительно позже. Кстати, у меня компьютер есть, приходи, если хочешь, рубанешься.

– В Doom?

– Нет, его у меня нет. В Kingpin или «Горький-17» играл?

– Нет.

– Тебе понравится. А из фильмов я люблю про такое, чего на самом деле не бывает. Про восставших мертвецов, про чудовищ из космоса…

– А про вампиров или оборотней?

– Не люблю, – сказала она серьезно. – Я думаю, это глупые фильмы, потому что их создатели не знают материала. У папы большая библиотека, в том числе и по вампиризму много книг, по ликантропии…

– По чему? – переспросил я.

– По ликантропии. Ну, оборотни твои. Я думаю, это очень серьезный вопрос, а такие фильмы из него развлекаловку делают.

Мы миновали колонку с длинной очередью за водой. Опять ремонт на водозаборе? А я воды про запас не натаскал, бабка обомрет теперь…

– Так ты в них веришь, что ли?

– Ну как тебе сказать? И не то чтобы верю, но и… Ой, а это кто?

Восклицание относилось к местному дурачку по кличке Смех. Смех гордо шествовал по самому центру проезжей части и вез тележку с тряпьем, часто моргая маленькими глазками.