Вера Головачёва - Нескучные каникулы

– То, что надо, – вслух сказал он и, схватив его, помчался обратно.

Выпорхнув из-за угла, Параскевья приостановилась, прекратив вопрошать пространство о том, где ее любимый. Разочарование в глазах снова сменилось самой нежнейшей любовью, прижатые к груди руки протянулись вперед.

– Как долго я тебя искала, – облегченно произнесло привидение и подалось вперед.

«Минут пятнадцать», – подумал Артемка и плотнее вжался в мешки. Неужели заметила? Привидение летело прямо на него, простирая руки, правда, чуть выше. Захотелось вскочить и бежать напролом, бежать куда глаза глядят. А глаза глядели на Параскевью, потому Артемка решил подождать со спринтом.

Женщина, шурша складками своего воздушного сарафана, пролетела мимо, даже не взглянув на Артема. Ему стало немного обидно за такое невнимание: вот и награда за долгие мучения. Но Параскевья продолжала бормотать себе под нос: «милый», что несколько удивило мальчика – с кем это она ему изменяет?. Он тихонько выглянул из-за своего укрытия, принял наиболее удобную наблюдательную позу и открыл рот от удивления.

Параскевья на всех парах неслась к труженику-мельнику, который не очень-то старался ее замечать. Просто делал свое дело и ворчал себе под нос:

– Ходят тут всякие, работать не дают.

Женщина подлетела к мельнику и тихонько рукой повернула его голову к себе. Столько нежности было в этом движении, столько любви. Мельник непонимающе смотрел на нее, попытался отстраниться белой от муки рукой, но женщина ему не дала это сделать. Она порывисто прижалась к крепкой мужской груди и поцеловала мельника прямо в губы.

И тут с мельником словно что-то произошло. Он вздрогнул и увидел женщину, стоящую перед собой.

Он взглянул на женщину и все вспомнил. Все: свои босоногие радости, свою первую и единственную любовь, свою утерянную душу, ту женщину, которая была для него единственной… И недосягаемой. Теперь она стояла перед ним совсем близко, только дыхания не чувствовалось. Он провел по дорогому сердцу лицу. Не ощущается. Но она реальна, и она с ним.

Новый долгий поцелуй соединил два прозрачных тела воедино, и в груди у каждого сверкнула утерянная ранее душа. Сначала бледно, чуть заметно, но с каждой секундой разрастаясь все больше и больше, слепя глаза одинокого зрителя, затаившегося в мешках. Наконец, души стали настолько велики, что им не стало хватать места в груди каждого, и они вырвались на свободу, слились воедино, став большим огненным шаром, и полетели вверх, увлекая за собой призрачные тела.

Артемка, забыв об осторожности, медленно поднялся на ноги, неотрывно следя за происходящим. Рот сам собой открылся. Прозрачная парочка, вцепившись друг в друга и нисколько не смущаясь несовершеннолетнего зрителя, совмещала неприлично частые поцелуи с вознесением на небо. И потолок им не помешал. Без лишней суеты привидения просочились сквозь него, не оставив на мельнице ничего, напоминающего о себе. Артем подбежал к оконному проему и перегнулся так, чтобы видно было происходящее над мельницей. Затылок отозвался болью и, как топор, потянул вниз. Над крышею развалин поднимались вверх две яркие звезды, постепенно исчезая в сумраке ночи. Они летели совсем близко друг к другу, а потом затерялись среди миллиарда других звезд на небе, и мальчик перестал их замечать.

«Теперь на небе будет миллиард и еще две звезды», – подумал Артем.

Он перестал смотреть вверх, распрямился и отошел от окна. Колесо стояло неподвижное, осиротелое. Стало немного грустно, что все закончилось, но в то же время Артем ощущал некоторую гордость за своих предков. Умели же любить. Артем глубоко вздохнул и подошел к двери. Белая рука протянулась за металлической ручкой: как же он перемазался среди этих мешков! Артем смотрел на себя и не узнавал. Весь белый. Дверь опять с натугой открывалась, заклинило. Темный ночной пустырь простирался перед глазами, звездное небо мерцало двумя новыми своими новоселами, а на Артемку летел черный, массивный черенок.

Мальчик подумал, что мир раскололся на две части, звезд на небе стало еще больше – раза в два – а ноги скоро подкосились, и все тело рухнуло на землю.

Димка страшно боялся, что не успеет, и бежал изо всех сил. Вот мельница видна. Вверх, видимо, из щелей, поднялись две искры и погасли в ночи. Все! Подожгли мельницу коварные привидения. Димка прибавил еще – может, успеет. И точно, успел. Только он оказался у двери мельницы, как услышал тяжелые шаги за дверью. Димка прижался к стене – не следовало раньше времени себя обнаруживать. Белая рука привидения отворила дверь, и сама нечисть высунулась наружу.

«Ага, тоже не любите, когда жарко», – подумал Димка и, не теряя времени, пустил в ход свое оружие. Привидение пошатнулось и рухнуло. Не ошибся Димка, когда выбрал грабли. Верное средство против мельников. Только что-то странным показалось мальчишке в облике нечистой силы. Прозрачность она потеряла, и волосы неравномерно были окрашены в белый, кое-где проглядывались смоляные локоны. «Вылезает наружу черная душонка», – довольно подумал Димка.

Длинный тяжкий стон вырвался из груди привидения. Знакомый такой, словно Димка уже слышал этот голос раньше. Прямо как у Артемки. Димка распахнул широко глаза и медленно присел рядом с нечистой силой. И брюки у привидения Артемкины, и сетчатая майка. Димка повел взглядом дальше и наткнулся на супермодные кроссовки, бледно мерцающие в неярких лучах луны маленькими голограммами на пятках. Одно из двух: либо привидение раздело окоченевший труп мальчика и решило само пофорсить в столичных шмотках, либо…

Димка осторожно протянул руку и перевернул тело. Тело издало следующий, не менее душераздирающий стон, и у Димки навернулись на глаза слезы. Собственными руками покалечил лучшего друга! И кто он теперь после этого?

«Может, еще и ничего, – промелькнула надежда, – может, оклемается».

– Артемка, вставай, – просил Димка, принявшись изо всех сил тормошить тело. Нужно было торопиться, настоящее привидение в любой момент могло вылететь из двери, и Димка старался что есть силы. Крепко тормошил. – Встава-а-ай.

Артемкино сознание постепенно возвращалось к нему, а возобновившиеся ощущения подсказали – начинается землетрясение. Перед закрытыми глазами пронеслось видение: он проваливается под землю и летит вниз в кромешной темноте. Становится жарко. На стенах обрыва появились кровавые блики пламени, языки огня уже дотянулись до пяток и с жадностью облизали первый раз.

– Не хочу! – вскрикнул мальчик и вскочил, ударившись о чей-то лоб. Это Димка не успел увернуться.

Голова раскалывалась с двух сторон: затылок ныл уже давно, лоб – сразу, как только на Артемку налетело что-то черное, отключившее его сознание.