Наталья Иртенина - Зов лабиринта

Ди пьяно забормотала, глядя в пустоту. «Может, у тебя есть лекарство от однояйцевости? А то все какое-то… сливается в кучу. Как сиамские близнецы. Не отличишь верха от низа. Нет головы. Только ноги, руки, во все стороны. Где голова? Нету головы. Откусили. А без нее как же. – Она принялась хихикать и кривляться. – Всадники без головы. Камо грядеши. Поступь командора – это идут соблазны. Соблазны победят мир. Мир хочет быть побежденным соблазнами… Нет, ты не зови меня… ты, приторный тихоня… надсмотрщик… Вот зараза, все зовет и зовет. Хоть кирпичом по голове бей… Сама знаю, что твоя. Я – твоя. Обещана. Не нуди. И быков своих перестань мне подбрасывать. Дурацкие шуточки. Они же не цветы, чтоб дарить мне их в таких количествах. Нервируют… Поганый у тебя юмор. Все, убирайся. Надоел… Потом… все потом… ты отнял у меня имя… Уже забыла… мне все равно… я буду послушна, мой господин… С радостью…»

Бутылка выпала из руки. На пол пролилось несколько капель. Ди повалилась носом в диванный валик и заснула в скрюченной позе.

И увидела бычью голову.

Она надвигалась на нее в лабиринте, в полутемном коридоре, угрожающе целясь рогами. Голова была огромной, с косматой черной гривой, глаза смотрели дико, жадно, нетерпеливо.

А под головой – Ди заорала от ужаса – было человеческое тело. Совершенное и прекрасное. И это тело безропотно подчинялось безумию бычьих инстинктов – оно шло на нее, медленно, плавно, уверенно.

Ди повернулась и побежала. Все дальше, вглубь, в самое сердце лабиринта. Спасение должно быть там.

Оно было бы там.

Только у этого лабиринта не оказалось сердца. Ди без сил упала на пол и сжалась в комок.

Из полутьмы коридора приближалась тень с головой быка.

Крик застрял в пересохшем горле, и Ди подбросило на постели. Она резко села и помотала головой. По телу разливались истома и тяжесть – сон принес лишь усталость и тупую апатию. Голова была как чугунок.

Она огляделась. Вокруг была незнакомая обстановка. Секунду спустя сообразила, что это апартаменты Матильды. Она спала на диване, укрытая одеялом. Было тихо. Кажется, никого в доме. Ди проверила время – она проспала часов пятнадцать.

На столе – девственно чистом, без малейшего намека на вчерашнее распитие легких и крепких напитков – лежал клок бумаги. На нем лаконично, совсем не в Матильдином стиле выведено крупными буквами: «БУДЬ КАК ДОМА ДО ВЕЧЕРА». Ди усмехнулась. Прелестный образчик гостеприимной двусмысленности. Матильда приветливо-любвеобильная и Матильда прямолинейно-простодушная – которая из них оставила послание? Впрочем, какая разница. Ди решила, что уйдет, не дожидаясь вечера. Только приведет себя в порядок.

В ванной залезла под холодную воду. Стояла под леденящими душу струями, пока не прогнала тупую тяжесть из головы и не заморозила воспоминания о кошмаре. Потом вымыла волосы и высушилась феном. Им же и согрелась, огладив горячим воздухом всю себя. На кухне в холодильнике нашлись только бананы и разнообразные йогурты. По-видимому, Матильда ничем иным, кроме этого, да еще зефира, не питалась. Ди, не привередничая, существенно уменьшила запасы подруги.

Потом вернулась в гостиную и, осматриваясь, прошла по периметру, широко срезав угол, где стоял злосчастный вазон. Остановилась перед двумя миниатюрными книжными полками рядом с декоративным камином. Там вповалку лежали несколько выпусков женского журнала, книга рекордов Гинесса, справочник по диетам, Екклезиаст в подарочном издании, «Теория Хаоса» какого-то Бройлера и роман Дианы Димариной с картинкой на обложке, изображающей помесь пирамиды фараона с Вавилонской башней. Книжка магнитом потянула к себе. Может быть, здесь она найдет то, что ищет? Может, на этот раз маска окажется истинным лицом?

Ди с ногами забралась в кресло, открыла книжку.

Лабиринт уже ждал ее.

Она ступила внутрь него с затаенной надеждой и глухо грохочущим сердцем.

Первым делом она обзавелась одежкой, помятуя о важности сего предмета и о том, какой переполох наделали в прошлый раз ее брюки, узкие, черной кожи, и блузка, свободная, белого шелка, по древним меркам, однозначно мужского покроя.

Это оказалось совсем несложно. На каких-то задворках, поросших странного вида лопухами и зонтиками, любились двое. Прямо посреди лопухов, под прикрытием зонтиков на толстых ножках. Ди сперва определила это по звукам – конкретным и недвусмысленным, а затем уж разглядела четыре голые пятки, один бок, два разных слившихся в экстазе бедра и руку, исступленно впившуюся ногтями в указанный бок. Чуть в стороне от бесстыдников лежали две кучки ткани. Ди подкралась на цыпочках, подхватила ту, что была на ощупь мягче и нежнее, увидела рядышком пару сандалий с высокой шнуровкой, подцепила и их, и так же бесшумно, пригибаясь, сиганула обратно на тропинку.

Незапланированный грабеж привел в хорошее расположение духа. Пытаясь насвистывать, Ди отыскала еще одно укромное местечко, какую-то заброшенную, полуразвалившуюся глиняную лачугу, и переоделась. Свои собственные шмотки свернула и спрятала в углублении под валуном. Короткое платье, едва доходящее до середины бедер и оставляющее обнаженным одно плечо, было светло-желтого канареечного цвета. В кожаной полоске пояса Ди нащупала с десяток кругляшей. «Ого, да мы богатые. Запасливая девочка», – удовлетворенно и без малейших угрызений совести подумала она о владелице платья. Сандалии оказались малы, да и в шнурках Ди долго путалась, но конечный результат все же был сносным. С ног не свалятся, остальное неважно.

Ди выбралась из лачуги. Где-то невдалеке плескало волной море. Ди пошла наугад в противоположную от воды сторону – море сейчас было ни к чему, хотя солнце и палило немилосердно.

Она шла по улицам, не в пример средневековью широким, свободным, и наслаждалась отсутствием косых взглядов. Ее воспринимали как часть города. Даже короткие волосы не притягивали ничьего внимания. Это был почти триумф. В этом городе веяло духом древней Вавилонии. Скорее всего, стилизованным, наигранным, но от этого не менее соблазнительным, затягивающим. Дворцы и храмы здесь были величественны до умопомрачения, дома высоки, хозяйственные постройки крепки и обширны, лачуги – и те прилизаны и хвастливо покрашены в яркие цвета. Люди были смуглы и черноволосы – Ди воздала хвалу небесам за свой загар и темную масть брюнетки. Одежды их были так же пестры, как и дома. Здесь любили щеголять насыщенными цветами и редкими, необычными оттенками. Повсюду мелькали голые ноги в сандалиях – мужские, женские, детские, и Ди перестала комплексовать по поводу своей короткой девчачьей юбчонки, едва прикрывающей тыл. Здесь не знали брюк, и разница между мужской и женской одеждой заключалась исключительно в линиях покроя.