Нина Ненова - Формула счастья

Я сел в уже прибывший робокар, и он тронулся. Впереди одна за другой поднимались тяжелые бронированные металлические перегородки, застывали в сантиметре от моей головы, а потом я слышал, как они снова опускались за моей спиной, издавая тихий глухой звук. Бетонная дорога плавно поворачивала вниз, вероятно к самому сердцу колоссального подземного комплекса. Снова, в который уже раз за сегодняшний день, я не знал, куда меня ведут. И снова, в который уже раз, меня начали мучать мрачные предчувствия. Я даже не заметил, связан комплекс с космодромом, или нет. Такова была плата за мгновения, сентиментальной рассеянности, которой я предался в конце полета.

В овальном зале, раздваивавшемся на коридоры, расположенные друг против друга, робокар остановился, и ко мне скованной походкой направился рослый рыжеватый мужчина в безупречно сшитом костюме. Еще когда он здоровался, я понял, что он поставил себе непосильную задачу держаться непринужденно. Его лицо, наверно, обычно отличавшееся здоровым румянцем, сейчас было столь неестественно бледно, что веснушки на этом фоне казались почти черными. В напряженном прищуре его глаз сквозило неприкрытое беспокойство или, может быть, страх. К сожалению, чувства, которые я вызывал у него, были вполне обоснованны — наши контакты могли ему стоить очень дорого, если бы пришлось еще более тщательно заметать мои следы.

Мужчина неохотно поместился рядом со мной, робокар сделал широкой поворот и направился к левому коридору Мы ехали в полном молчании, слегка покачиваясь на неудобных сиденьях, как восковые манекены. Мне пришло в голову, что на посторонний взгляд это выглядело, наверное, очень комично, но от этого мне веселее не стало. Ведь я же не был посторонним.

Остановились мы перед одинокой белой дверью, рыжий открыл ее и жестом пригласил меня в небольшую, но хорошо обставленную комнату. Около дивана напротив стоял металлический столик на колесиках, уставленный самыми разными холодными закусками. Из дымящегося кувшина исходил аромат свежесваренного кофе. Я вошел, а рыжий остался у порога.

— Здесь вы можете отдохнуть и подкрепиться перед стартом, — сказал он мне тихо.

Я кивнул и хотел было емуответить, но он поспешил добавить:.

— Я вернусь за вами через полчаса, — и закрыл за собой дверь.

Я остался один. Итак, я все-таки лечу… И вдруг эта перспектива, которая еще минуту назад мне представлялась наиболее предпочтительной, своей непосредственной близостью ужаснула меня. Как я смогу вынести встречу с нету-маноидами, как они отнесутся ко мне, что ждет меня на чужом космическом корабле, доберусь ли я до Эйрены вообще. Машинально я подошел к дивану и тупо стал его рассматривать. Почему, зачем так настаивают на ее заселении людьми? И чем мы привлекаем этих юсов вот уже столько лет подряд? Что-то они ищут. Что-то хотят получить. От нас самих! Может быть, от нашей плоти? Может быть, от наше-гомозга…

Я пересек комнату, потом еще раз и еще… Почувствовал, как во мне рождается какая-то первобытная стихийная паника. Все же где-то далеко в глубине, вне всего происходящего я как бы оставался спокойным, чуть ироничным наблюдателем, который следил за моей запоздалой реакцией и терпеливо ожидал ее конца. Я ухватился за диван. Среди хаоса, который царил у меня в голове, медленно, с усилием пробивала себе дорогу простая, очевидная мысль, что нужно готовиться к старту.

В стенном шкафу я обнаружил новый спортивный костюм, голубую рубашку, ботинки, белье. На видном месте на одной из полок был оставлен автоматический пистолет — «сфинкс» — в кобуре и запечатанная пачка патронов. Вообще, я нашел все необходимое, в том числе карманный компьютер и часы, снабженные компасом и всякими другими устройствами.

Я снял полетный костюм и сел за стол. Хотя я и не ел ничего с самого утра, особого аппетита у меня не было. Наконец, я примерил свою новую одежду. Как и следовало ожидать, пиджак был мне узок, а брюки широки. Я глупо обрадовался, что хоть не коротки. Как будто имело значение, в каком виде я появлюсь перед юсами. Дай на Эйре-не — без разницы, в конце концов, если только ослепительная красав. ица Линда Риджуэй вдруг не разбудитвомне желания пофрантить.

Рыжий пришел вовремя. Мы вновь сели в робокар и куда-то поехали. За нами на подставке стояли объемистые чемоданы — мой «личный» багаж. Мы доехали до туннеля, который стремительно поднимался вверх, наверное, к наземному выезду, сошли с робокара и взяли по чемодану. Вступили на эскалатор, он начал двигаться. Вверху мы пересекли небольшую площадку, в глубине отворилась дверь, и перед нами открылся бесконечный бетонный полигон.

Дождь уже перестал, на нас пахнуло влагой, холодом и тишиной. Новый блестящий робот модного в последнее время стиля «ретрофантастика» — то есть с умело дозированными андроидными формами — и, конечно, с яркой надписью ЭССИКО на левом плече приблизился к нам и взял чемоданы. Тогда рыжеволосый с явным облегчением произвел три своих заключительных действия: жестом он указал мне направление к звездолету вдали, пожелал скорого возвращения и отступил на шаг назад. Автоматическая дверь положила конец нашему визуальному контакту, по крайней мере для меня.

Я пошел. Низкое холодное небо мертвенно застыло над полигоном. Сквозь его волокнистую грудь медленно цедились густые снопы серости, устало стекали вниз и ложились на мокрый бетон. Из-за резкой, словно проведенной ножом, линии горизонта доносились тяжелые вздохи океана. Я шел сквозь них и лихорадочно смотрел на запад, туда, где должно было быть солнце. Сейчас лишь едва заметный просвет напоминал о нем. Солнце… Острая тоска пронзила меня. Я на минуту остановился, все еще вглядываясь туда, потом резко пошел дальше.

Впереди высился юсианский космический корабль — черный, как огромный обломок ночи. Такой черный, что воздух вокруг него застыл искрящимися ослепительными светлыми контурами, а тонкие соединительные дуги корпуса вспыхивали, как молнии. Он был такой черный, каким не бывает ничто в нашем земном мире. И был он столь же невероятно колоссален, совершенен и абсурден. И непоколебим! Клапаны его гравитационных нейтрализаторов устрашающе таращились вниз на землю, его расчлененные стойки вонзились в нее, словно хотели высосать ее соки.

Звездолет приземлился между двумя стартовыми площадками, где стояли наши челноки, кажущиеся сейчас такими мелкими и жалкими. Эти челноки, в которых мы видели символ восхода человечества, десяток лет назад гордостью наполнявшие наши сердца, сегодня превратились в каких-то заморышей.

Я ускорил шаг, потом обернулся и посмотрел через плечо на робота. Он шагал спокойно и размеренно — человек из металла. Его отлично смазанные коленные суставы сгибались и разгибались без единого звука, а на угловатых плечах поблескивали мелкие капельки воды. Он ожидал меня под дождем. Я подождал, когда он со мной поравняется, дальше мы продолжали двигаться вместе.