Марина Дяченко - Пентакль

«Да ведь он ни капельки не боится! Вот тебе и мямля-очкарик. Господи, он же нас за нос водил! Несчастный, бедный женишок, страдалец-мученик!..»

Сердце ударило трепака. Начиная понимать, кто на самом деле тихоня Михаил и зачем он приволок в Медвежий Яр нового сотрудника ковена, Глеб едва не схватился за голову. Только самый распоследний олух не догадался бы сразу, что скромного заместителя менеджера по информации, чье дело – компьютер да файлы, никто не стал бы посылать на фактически полевые испытания. Разве что с целью проверки одного-единственного факта биографии нового коллеги – происхождения!

«Тест на вшивость!»

…конкурс продолжался.

– А зачем ты соврала про Басаврюка?

– А иначе бы он тебя не взял.

– А если он проверит?

– Как? – Оля рассмеялась.

Сейчас смех выходил обоим боком.

Вокруг цветка заклубился туман, в котором роились… Нет, это просто игра теней! Мираж, галлюцинация! Увы, глаза упрямо говорили обратное. Оскал бесовских харь, слюнявые пасти, свиные рыла и совсем уж неведомые страхолюдины – слизистые мухоморы со щупальцами, гиганты-сколопендры с кожистыми крыльями, волосатые клубки окружили цветок, загораживая теплый огонь. «Клиент» остановился, словно услышав беззвучный окрик.

Обернулся.

Сунул руку за пазуху.

В молочно-желтом свете месяца Глеб увидел, как лицо Михаила расколола кривая ухмылка.

– Не дается, – развел руками «чей-то племянник», как называл его за глаза умный старичок Игорь Родионович, а иными словами – вступивший в свои права главный менеджер ковена. В правой руке Миши тускло блеснуло широкое, чуть изогнутое лезвие. – Кровь нужна. Я ж говорил…

«Нож! У него – нож! Специально прихватил. Заранее знал, подготовился, гад! Ему нужна кровь. Красной порукой вяжет… Кровь? Чья?! Оля?!!»

– Сдурел? Дай сюда нож!

Голос был хриплый, чужой. Плечом Глеб пытался незаметно оттеснить Ольгу назад, но получалось скверно. Девушку, судя по всему, парализовало страхом. Она лишь отчаянно дышала философу в ухо, не в силах сдвинуться с места.

– Спасибо, что помочь хотите. – В голосе Михаила проступили глумливые нотки.

Или это Глебу только чудится?

– Но я должен сам, понимаете? Сам! Иначе цветок мне не дастся. Глеб, вы же разумный человек! Надеюсь, вы сделаете правильные выводы…

Правильные выводы лежали на поверхности. Ясное дело, потомок знаменитого Басаврюка никак не должен мешать убиению безвинной жертвы. Напротив, обязан оказать всемерное содействие.

Экзамен неотвратимо шел к логическому завершению.

В призрачном тумане, окружавшем цветок, началось суматошное движение. Туман задергался, словно в припадке эпилепсии, стал рваться на части. Ошалело заметалась вспугнутая нечисть. Глебу послышался писклявый козлетон:

– Атас, братва! Менты!

В следующий миг на месте чертячьего кубла, над цветком, изрядно сбавившем яркость свечения, обнаружились две вполне человеческие физиономии. Правда, в милицейских фуражках. И одна собачья, без фуражки. Вспыхнул слепящий свет фонаря. Глеб невольно зажмурился, заслоняя глаза рукой.

– Тэ-эк, граждане… Ночью по лесу шастаем? Бомжуем? Нарушаем?

– А ну-ка, предъявите документики…

– Серега, у него нож!

– Стоять, руки за голову! Бросай нож! Стрелять буду!

Миг-другой короткой возни.

Злобное рычание, треск веток.

И металлический щелчок наручников, сковавших запястья Михаила.

– Товарищи потерпевшие, успокойтесь. Ситуация под контролем. Лейтенант Беляк, – представился первый милиционер, с ловкостью опытного дирижера взмахнув перед лицом Глеба гербовой «корочкой».

– Старший сержант Выдра, – вспорхнула рядом вторая «корочка».

– Гав!

Это представилась овчарка.

Фонарь больше не светил в лицо, и Глебу наконец удалось рассмотреть спасителей.

Толстяк-лейтенант с надутыми щеками, сняв фуражку, отирал пот со лба. Под фуражкой у героического патрульного, несмотря на молодость, обнаружилась изрядная лысина в обрамлении редких волос. Чубатый малыш-сержантик в этот момент прикуривал, кривя тонкие губы в брезгливой гримасе. Поводок овчарки сержант намотал на руку. Пес, утратив всякий интерес к «товарищам потерпевшим», глухо ворчал на Михаила, уложенного в траву лицом вниз. Поводок натянулся струной. Когда б не бдительность сержанта Выдры, лже-клиенту сейчас пришлось бы туго.

Оба блюстителя порядка были в полной экипировке: портупеи, пистолеты, запасные обоймы, баллончики с «черемухой», рации, фонарики, дубинки, наручники…

Месяц услужливо спустился ниже, позволяя рассмотреть амуницию в подробностях.

– Все путем, граждане. Ваша милиция вас бережет. Обождите, никуда не уходите. А мы пока займемся этим криминальным элементом. Серый, переверни козла на спину. Поглядим, что за долбо… – Лейтенант покосился на Ольгу и, видимо, учуял филологическое образование, смутившись. – Что за сомнительный кадр у нас образовался.

Сержант Выдра указание начальства выполнил с энтузиазмом, от души пнув задержанного ботинком под ребра. Охнув, главменеджер ковена, взятый вне конкурса по протекции, резво поменял диспозицию. «Супротив милиции – никаких чудес!» – вспомнил Глеб строчку из Высоцкого. – Нет, иначе: «Супротив милиции он ничего не смог». Это «Кроме мордобития – никаких чудес». Холодное железо в виде наручников, оно против всякого колдовства – первейшее дело. А за мордобитием, похоже, дело не станет…»

Мысли были путаные, какие-то второстепенные.

– Михалыч, гляди: тебе его рожа ничего не напоминает?

– Фоторобот она мне напоминает. Из ориентировки, – отдуваясь, буркнул лейтенант Беляк. – Нож, серийные нападения на влюбленные парочки… Маньяк! Серега, выходи на связь!

Сержант извлек рацию, щелкнул кнопкой. В динамике затрещало.

– Нечипорук? Позови-ка мне Виева. У нас задержание… Товарищ майор? Докладываю: задержали подозреваемого по серии. Басаврюк, он самый, больше некому!.. С поличным. Так точно, товарищ майор. Да, свидетели имеются! Они же потенциальные жертвы… Обошлось, мы вовремя успели… Есть выполнять!

Лейтенант развел пухлыми ручками:

– Порядок, товарищи потерпевшие! У нас на трассе машина – доставим вас в райотдел, снимем показания…

И тут вмешалась Ольга:

– Колдуй!

От жаркого шепота Ольги, прозвучавшего для Глеба как землетрясение, сперва рухнули стены рассудка, а там и крыша. Бедный философ едва не схватил девушку за руку, чтобы броситься прочь: от доблестных ментов, лживого «клиента» Миши, зубастого Рекса, сволочного папоротника…

– Колдуй, говорю!

– Как?

– Как угодно!

Рогатый месяц боднул ветки ближайшего клена, с интересом разглядывая философа в пикантной ситуации. Впрочем, Глеб привык доверять Ольге – в кризисах и стрессах филологичке не было равных. Он сосредоточился. В голову, как назло, лезла всякая ахинея. Например, дурацкая скороговорка про попов, которую Глеб стал на ходу перелицовывать, словно старое пальто, под заговор: