Артем Тихомиров - Приход ночи

— Подожди, — проговорила я почти шепотом на площадке второго этажа. — Зачем так быстро? Подожди.

— Я вызвала такси, оно внизу.

У меня подкосились ноги, в голове зашумело. Привалившись к стене, я подумала, что сейчас упаду здесь и больше не встану.

— Люд, надо идти, иначе так и будешь постоянно прятаться.

— Я не прячусь, — попыталась я оправдаться. — Но я не могу.

— Никто тебя не увидит. Сядем в такси и поедем домой.

— Я не привыкла.

— Привыкнешь.

— А помнишь, тот бомж предсказал мне это?.. Я потеряю глаза, и будет очень больно…

— Нашла что вспомнить! Ты с ума съехала? Тут нет никакой связи, только совпадение!

Таня разозлилась. Я боялась ее гнева и чувствовала себя виноватой. Она так много сделала для меня, а чем я плачу? Я только и могу, что вопить о помощи и палец о палец не ударила, чтобы справиться с ситуацией. Таня встряхнула меня за плечи. Потом обняла, прижимая к себе изо всех сил. У меня перехватило дыхание, но на душе стало спокойней.

— Прости. Я пойду. Я все сделаю как надо.

— Люда, мне тоже страшно, я тоже устала, мне не легче, чем тебе.

Пожалуйста, пошли.

Я кивнула. Она взяла меня под руку. Мои ноги нащупывали ступеньки, сначала неуверенно, но потом я вошла в ритм, мысленно подсчитывая их количество. Каждый лестничный марш — десять ступеней. На пятом десятке я сбилась, не видя смысла в такой статистике.

Наконец мы спустились в холл. Тут уже пахло улицей, выпавшим за ночь снегом. Отовсюду раздавались голоса, незнакомые, пугающие. В правой руке я держала палку, белую, предназначенную для слепых, а под левой чувствовала крепкое предплечье Тани. Поскорей бы все закончилось. В машину — и домой!

После десяти секунд нахождения в холле я готова была бежать из него без оглядки, но предполагала, что снаружи может быть куда хуже. Я старалась подготовить себя к выходу в настоящий мир и не сумела. Реальность рухнула на меня всей своей тяжестью. Это даже не сравнить с ведром холодной воды, опрокинутым на голову.

Я отыскала Танину руку и стиснула ее в безотчетном движении, словно утопающий. Я ощутила вес всего, что было вокруг: воздуха, гула большого города, треска от раскачиваемых ветром деревьев, рева двигателей и карканья ворон в парке возле больницы. Каждый этот звук был невероятно тяжелым. Я вдохнула полной грудью, чуть не потеряв сознание, и страх толкнулся в сознании, такой сильный, что я чуть не закричала.

— Все нормально. Машина перед нами. На стоянке, — сказала Таня.

Ее тон, жесткий и властный, подействовал успокаивающе.

— Да, — ответила я дрожащим голосом. — Иду. Только не так быстро.

Таня сказала, что с крыльца вниз ведут три выщербленные ступени. Я преодолела их на негнущихся ногах и чуть не поскользнулась внизу. Правая нога в ботинке двинулась по наледи сама. Если бы не Таня, я бы рухнула тут же.

С пульсирующим в груди сердцем я шла к машине. Села в нее при помощи Тани, сжимая свою палку. Помню, как рядом со мной устроились сумки с вещами.

Таня села впереди возле водителя. Я ничего не слышала, сосредоточившись на своих ощущениях. Похоже, у меня выработалась агорафобия. Немудрено, впрочем, в моем положении.

— Покурить можно? — спросил кто-то.

Это я.

— Вообще-то… — ответил водитель.

— Сделайте исключение, — сказала Таня. Он не посмел возражать.

Я нашла сигареты и задымила, уже настрополившись не глядя поджигать сигарету. По-другому теперь и не могу. Агорафобия. Этого еще не хватало! Что же это получается? Я становлюсь психопаткой? Прикажете сидеть до конца своей жизни в четырех стенах и вспоминать о прошлом?

Сигарета мне помогла. И следующая за ней тоже. Таня подсказывала водителю дорогу. Я попросила включить радио, и на меня обрушились чужеродные ритмы, слишком быстрые и горячие. Я сказал, чтобы радио выключили, и стало тихо. Прямо чувствовала, что водитель наблюдает за мной через зеркало над лобовым стеклом.

Моим похитителем может быть и этот хриплоголосый мужик, пахнущий вчерашними возлияниями. Он любил выпить, но строго в нерабочее время.

Сегодня у него похмелье, запах от которого он тщательно скрывал. От меня, однако, такое спрятать невозможно.

Сколько заняла дорога до Таниного дома, я не знаю. Где-то на полпути я пришла к решению напиться. Сегодня мне это необходимо. Слишком велик груз впечатлений. Напряжение не отпускало меня весь срок пребывания в больнице, лекарства помогали только на короткое время, а потом все наваливалось опять.

Таня пообещала сегодня устроить праздничный ужин в честь моего возвращения.

Чем не повод хлебнуть лишнего? Я чувствовала скопившуюся во мне грязь. Нужно выскрести ее, выблевать скверну. Пройти через похмелье и телесное страдание, чтобы придти в норму.

Я представляла себе моего маньяка, который следует за такси на неприметной машине от самой больницы. Похоже, мне от него никуда не деться.

Он верно рассчитал. Я думаю о нем постоянно. Создаю из него какой-то странный притягательный фетиш. Предмет поклонения. У меня даже проскакивает догадка, что я в него влюблена. Чем иначе можно объяснить это мазохистское ощущение?

Я хочу его увидеть, хотя и понимаю, что это невозможно. Мне можно рассчитывать только на видение или вещий сон, который подскажет, где искать этого подонка. Я начинаю понимать, что без него я никогда не обрету настоящий покой. Не решив этой проблемы, я так и буду неприкаянной жертвой, до конца дней перебирающей воспоминания о плене и боли.

Дело даже не в глазах, а в том, что я не вернусь к нормальной жизни не возьму реванш.

Но как мне это сделать?

В общей сложности, я провела в больнице около месяца. Вместе с пленом получилось около двух месяцев, украденных из моей жизни. Таня пошутила, что я была в долгой командировке и что она иногда убеждала себя в этом бессонными ночами. Я не оценила черного юмора, но посмеялась, чтобы доставить ей удовольствие.

Танина квартира встретила меня приветливо. Я такого не ожидала.

— Конечно, сейчас не обязательно к этой теме возвращаться, — сказала Таня, — но я сменила замки.

Я не поняла, о чем она говорит.

— Замки?

— Помнишь те случаи?

— Ну… Так он приходил?

— Несколько раз.

— И что?

— Ничего не взял, нигде почти не оставил следов.

— Как это — «почти»?

Таня носилась взад-вперед, по комнатам, словно не знала, за что схватиться в первую очередь.

Я сидела на знакомом диване и слушала, как ее ноги отбивают дробь.

— Он специально делал, чтобы я заметила его визит, понимаешь.

Специально! Если бы он хотел скрыть, то я бы ничего не узнала. — Таня остановилась возле меня, положив руку мне на плечо. Я подняла голову. — У него звериное чутье на мои ловушки. Будто он заранее знает, где его может поджидать моя метка.