Лана Синявская - Последняя ночь колдуна

Ему не нравилось, что она так его боялась. Что за детский сад, в самом деле? В конце концов, он не сделал ей ничего плохого. Райский не привык навязываться, и будь на то его воля, он бы немедленно ушел. Но ему нужно было остаться. Чтобы она немного успокоилась, он воспользовался испытанным способом – сказал комплимент.

– Красивый халат.

Комплимент был незамысловатый, примитивный даже, но она вспыхнула до корней своих рыжих волос, будто к ней поднесли спичку.

– Вы пришли, чтобы сказать мне это?

Это уже смахивало на хамство, но он постарался сдержаться и сказал с улыбкой:

– Я понятия не имел о вашем халате. Просто в нем вы похожи на японку.

Она покраснела еще сильнее, хотя дальше, кажется, было некуда, и это его развеселило. «Интересно, а бывают ли рыжие японки?» – подумал он, пристально ее разглядывая. Он знал, что ей это не нравится, но ничего поделать с собой не мог. Позади нее громоздился какой-то шкаф, и на фоне его темной лакированной дверцы она смотрелась великолепно. Плотная атласная ткань голубого цвета, покрытая переливчатой вышивкой, удачно оттеняла ее розовую кожу, похожую на тонкий шелк. Собранные в высокий хвост волосы открывали маленькие уши и длинную шею. Ему вдруг очень захотелось потрогать эти похожие на раковины ушки с розовыми мочками.

– Послушайте, прекратите на меня пялиться, – потребовала она, и он почувствовал, что тоже краснеет. Последний раз он краснел разве что в школе, а с тех пор считал себя слишком крутым для этого. Тоже мне, Джеймс Бонд хренов. От смущения он заговорил сердитым тоном:

– Мы так и будем стоять в дверях и развлекать соседей, или я все-таки могу войти?

– Можете войти, хотя я вас в гости не приглашала, – парировала она язвительно.

– В следующий раз обязательно запишусь на аудиенцию за неделю, – пообещал он и шагнул через порог, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Проходите на кухню, – неприветливо буркнула она, вжавшись в стену, чтобы они могли разминуться. Коридор был настолько узким, что протискиваясь мимо нее, он оказался так близко, что, почувствовал ее запах. Она пахла не духами и даже не мылом, она пахла яблоками. Не свежими, а чуть подвяленными. Запах, знакомый с детства. Дед собирал яблоки в августе, потом резал их на аккуратные, ровные дольки и сушил на солнце. Яблоки пахли точно так же, как эта рыжая, полузнакомая девица, и у него почему-то слегка закружилась голова.

Вспомнив это, он чуть замешкался, проходя мимо нее, и она тут же оскалилась:

– Имейте в виду, если что, Тайсон вас на куски порвет.

– Кто бы сомневался.

Тайсон, услышав свое имя, заулыбался во всю пасть, но Глаша тешила себя тем, что в его случае это ничего не означает. Тайсон вообще исключительно улыбчивая собака.

Она повела его в кухню не просто так. В комнате висел большой мамин портрет, и ей не хотелось, чтобы Райский лишний раз вспоминал о том, чья она дочь. Он и так таращился на нее с нездоровым любопытством. Ей даже показалось, что он к ней принюхивается.

– Фигуру бережете? – спросил Райский, кивнув головой на миску с салатом.

– Нет. Мне просто нравятся овощи.

Он сразу поверил, что это не обычное женское кокетство, а чистая правда. Глаша косилась на свой салат с сожалением. Помидоры уже дали сок, и скоро есть его станет невкусно. От того, что приготовленное блюдо пропадет ни за что, она разозлилась еще больше.

– Зачем вы пришли? Я уж не спрашиваю о том, как вам удалось разузнать номер квартиры.

– Это совсем просто. Я пришел, потому что нам с вами нужно поговорить.

– Вот так вот, – пробормотала она удивленно.

– А разве у вас лично не возникли ко мне вопросы? Куда подевалось ваше любопытство? Или вас еженедельно спасают из различных передряг посторонние мужчины?

– Я не попадаю в передряги еженедельно, – тут же огрызнулась она, обидевшись за свою драгоценную репутацию. – Вопросы у меня, конечно, есть, но я не уверена, что получу на них честные ответы. Во всяком случае, от вас.

Они уселись друг против друга.

– Вы меня недооцениваете. Я кто угодно, но не лжец. – Он отметил, что ее травянисто-зеленые, кошачьи глаза зажглись от любопытства, хотя она изо всех сил пыталась скрыть его.

– Может, поговорим в другой раз? – прикинулась она независимой. – Я собиралась пообедать.

– Я могу подождать. Ешьте свой салат. Я же вижу, как вы мучаетесь.

– И ничего я не мучаюсь. Хотите салата? Или вы, как настоящий хищник, употребляете только мясо?

– Это комплимент или оскорбление? – уточнил он. – Впрочем, неважно. Давайте ваш салат. Только, чур, с хлебом. У вас есть хлеб?

Хлеб нашелся в хлебнице и даже, вопреки ее опасениям, довольно свежий. Стесняясь замотанного изолентой пальца, она орудовала ножом так неловко, что выронила его из рук.

– Давайте я попробую.

Он отобрал у нее нож, сполоснул его под краном и нарезал хлеб крупными ломтями. «Напахал», сказала бы бабушка, а Славик, тяготевший к изяществу форм, поморщился бы брезгливо. А ей так показалось вкуснее, и она все удивлялась, почему не делала так раньше.

Они слопали весь салат, и весь нарезанный хлеб тоже, а потом пили чай с печеньем. И совсем почти не разговаривали.

После того как она убрала со стола, он вдруг спросил:

– Ну что, поехали?

– Это куда же?

– Разве я не предупредил? Извини. – Очевидно, он счел, что после совместной трапезы обращаться на «вы» уже неактуально. – Я хотел предложить тебе съездить в лес.

– В какой еще лес? С какой стати?! – испугалась она.

– Обыкновенный лес, смешанный. Там сейчас грибов много. Опята пошли.

– Вы же хотели поговорить?

– Вот там и потолкуем. Я знаю отличное грибное место. Ты любишь собирать грибы?

Как он узнал? Собирать грибы Глаша обожала с раннего детства. Славик не одобрял, считал ее замашки деревенскими. Ему было скучно бродить по лесу и заглядывать под каждый листик, а из грибов он употреблял в пищу одни шампиньоны. Вычитал где-то, что в Европе лесными грибами брезгуют, и вообразил себя европейцем.

Глаша снова уступила мужу, она же мастер по уступкам. Она перестала звать его в лес осенью и почти забыла, как это замечательно: поехать в лес за грибами.

– Ну, так что? Любишь собирать грибы? – повторил свой вопрос Райский.

– Да. Очень. А вы разве тоже любите?

– Люблю, – признался он с улыбкой. – Но не очень-то умею. У меня только с опятами хорошо получается. Нашел пень, вжик-вжик – и полная корзинка.

– Те опята уже, наверное, закончились.

– Пневые – да, а вот луговые еще только начинаются. За ними мы и отправимся. Сколько тебе надо на сборы? – спросил он деловито.

Глаша таращилась на Райского во все глаза. Еще бы, она впервые видела миллионера, который обожал тихую охоту. Он так озадачил ее, что она даже позабыла про то, что должна его бояться.