Лана Синявская - Дар лесной отшельницы

Но проверить свои предположения она все равно не могла. Врываться в спальню к самому Барскову – это уже перебор. Пришлось возвращаться к себе. Анна решила выследить гулену, но неожиданно для себя уснула, едва коснувшись головой подушки. Проснулась она только в девять утра, когда в окошко заглянул робкий лучик тусклого осеннего солнца.

За завтраком Аня вглядывалась в лица сидящих с ней за столом обитателей дома и не могла не признать – ни на одном из них она не заметила ничего подозрительного. Никто не сказал ни слова о ночном происшествии. Понятное дело – Сандра, ее попросту не было, но Барсков и Герман? Либо у них крепкий сон, либо паршивый слух, либо они просто делают вид, будто понятия ни о чем не имеют.

Аня вяло ковыряла вилкой омлет с грибами. Впервые за все время пребывания в этом доме ей подали что-то съедобное, но, как назло, именно сегодня у нее напрочь пропал аппетит. Остальные поглощали взбитые яйца довольно бодро, и Ане стало обидно: посмотрела бы она, как они будут есть, если ей придет в голову рассказать прямо сейчас, какой гость пожаловал к ней в спальню ночью.

Но она этого не сделала. Если присутствующие ни при чем, то ей, скорее всего, не поверят и, чего доброго, решат, что у нее с головой не все в порядке, а если кто-то в курсе, то тем более не стоит обнаруживать свой страх, чтобы не доставлять ему удовольствия. Возможно, на это и был расчет: напугать и выставить ее полной дурочкой.

Больше всего Аню интересовала Сандра, на свежем личике которой она не заметила и следа бессонной ночи. Где же ее носило? Хотелось бы знать, но в лоб же не спросишь! Хотя, зная ответ на этот вопрос, многое можно было бы прояснить. Слишком много загадок. Не успеешь разгадать одну, как тут же, как чертик из табакерки, вылезает другая. Впрочем, это Аня погорячилась, на самом деле она до сих пор не разгадала ни одной тайны, они росли просто как снежный ком.

– Как вам спалось, дорогая? – Аня настолько опешила от подобной наглости, что не сразу нашлась что ответить. Сандра терпеливо ждала, глядя на нее слишком внимательно, чтобы вопрос можно было счесть случайным. С чего бы это ей вдруг интересоваться самочувствием столь нелюбезной ее сердцу гостьи.

– Прекрасно! – отчеканила Аня, глядя прямо в холодные глаза. Что-то едва уловимое дрогнуло в глубине расширенных зрачков блондинки. Затем она кивнула и продолжила намазывать булочку джемом.

– А вот я спал отвратительно! – поделился своими ощущениями Герман. – Мне всю ночь снились кошмары, а я все никак не мог проснуться. Мерзкое чувство.

Барсков промолчал. Он первым поднялся из-за стола и попросил Аню после завтрака пройти в его кабинет. Она торопливо допила кофе и вышла следом за ним.

Барсков стоял у окна и курил, делая глубокие затяжки. На первый взгляд его поза была в высшей степени достойной, однако, приглядевшись, начинало казаться, что, если его тронуть, он зашипит. Барсков был очень зол.

– Вам удалось узнать что-нибудь новое? – спросил он, не оборачиваясь.

– Кое-что, – уклонилась от прямого ответа Анна, – но пока это только усложнило картину. Могу лишь с уверенностью сказать, что Глеб Кутько погиб не случайно. И не покончил с собой. Думаю, это убийство.

– У вас есть доказательства? – встрепенулся Барсков. Он нервно загасил сигарету в пепельнице и подался вперед.

– Доказательств у меня нет, – развела руками Аня. – Я не знаю, кто убийца, но кое-кто побывал в альпийском домике, и этот кто-то очень торопился. Вы знали о том, что Глеб собирался покинуть эти края и навсегда перебраться в Москву?

– В общих чертах, – кивнул Александр Федорович. – Но думал, что он серьезно это не решил. Ему, конечно, трудно было оставаться в доме после смерти Елены, но и покинуть ее могилу он был не в силах.

– В конце концов он принял такое решение, скорее всего, это произошло внезапно. Он действовал скоропалительно, боялся, наверное, что передумает. Убийце тоже пришлось поторопиться. Последнее свидетельствует в пользу того, что убийца из этих мест, ему гораздо сподручнее было действовать здесь, чем в далекой Москве. Так что он рядом. Или она…

– Почему вы так сказали? Вы думаете, что это могла быть женщина?

Но Аня не попалась на его удочку. О сережке она говорить пока не собиралась. Поэтому просто пожала плечами и ответила:

– А почему бы и нет? Кстати, если все случаи связаны, то вы могли бы на досуге постараться припомнить, не обидели ли ненароком какую-нибудь особо нервную дамочку. Женщины, знаете ли, бывают такими мстительными.

Барсков машинально кивнул, хотя такая идея ему, похоже, не нравилась. Что-то еще беспокоило его в данную минуту, и Аня с нетерпением ждала, когда он расскажет ей об этом. Ждать долго не пришлось.

– Вы слышали, какие версии выдвинули журналисты относительно причин пожара в «Паруснике»? – спросил Барсков мрачно.

– Нет. Что-то важное?

– Судите сами. По стечению обстоятельств, именно в этот день в отеле остановились профессиональный взрывник, работающий на чеченцев, парочка мафиози, приехавших на крупную разборку, и неверная жена с любовником, которую выследил и прихлопнул собственный супруг, кстати, вместе с любовником.

– Они остановились на четвертом этаже? – спросила Аня, припомнив двух убитых в номере.

– Вы что-то знали об этом? – насторожился Барсков.

– Ничего конкретного. Я видела их, я имею в виду парочку, уже после смерти, во время пожара. Это и есть версии журналистов? Муж-ревнивец, взрывник и мафия? Большой выбор. И что же они предпочли?

– Ни за что не догадаетесь. – Гримаса, исказившая его лицо, меньше всего походила на улыбку, скорее на оскал смертельно раненного зверя.

– Не буду и стараться. Говорите.

– Они вцепились в нечто совершенно иное. Загляните в любую газету, и вы увидите на первой полосе сенсационное заявление: гостиницу поджег сам хозяин.

– Зачем?!

– Ради страховки.

– Но для обвинений нужны доказательства. Иначе их можно привлечь за клевету.

– Они ничего не боятся, – устало сказал Барсков. – Утверждают, что есть свидетель, видевший Хвороста в районе очага возгорания.

– Но Николай Захарович погиб. Он застрелился!

– О, у журналистов и на это есть своя точка зрения. Совесть, дескать, замучила, вот и пустил себе пулю в лоб. Это черт знает что такое! – Барсков треснул кулаком по столу. Стекло, покрывающее столешницу, лопнуло, по руке мужчины заструилась кровь, но он не обратил на рану никакого внимания. – Чернят имя человека, который не может ничего сказать в свое оправдание, – продолжал бушевать Александр Федорович.

Анна молча ждала, когда он немного успокоится. Она обдумывала случившееся. Помимо воли в памяти всплыла встреча с Хворостом в момент пожара. Только он ли это был? Точно не скажешь, хотя уж больно фигура у хозяина гостиницы приметная.