Лана Синявская - Обитель Джека Потрошителя

Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с силами. «Все это мне только кажется, – твердила я, как заклинание. – Стены не могут двигаться сами по себе. На самом деле это всего лишь старая заброшенная комната – не более того».

Возможно, зловещая история, связанная с ней, всего лишь куча преувеличений, а может, и вообще сплошная выдумка. Показалось мне или на самом деле мой фонарик загорелся ярче? Точно, света стало определенно больше. Может, фонарику нужно было время, чтобы разгореться? Как бы там ни было, а теперь я вполне отчетливо различала окружающую обстановку.

Комнатой не пользовались так давно, что под слоем пыли невозможно было различить цвета. Силуэты мебели выглядели старомодно и непривычно, как будто я угодила в музей. Здесь стояли шкаф, несколько кресел, круглый стол, накрытый скатертью с кистями, стулья и кровать с забавными металлическими шишечками. Я повела фонариком вправо и обнаружила плотно задернутые шторы. Я быстро подошла к окну и, ухватившись за края занавески, отдернула ее в сторону. Клубы пыли взвились в воздух, мириады пылинок образовали в луче света маленький смерч. Я зажмурилась. Потом открыла глаза и с жалостью посмотрела на засохший кактус, похожий на сморщенного морского ежа с острыми колючками. Он простоял на подоконнике сто лет – слишком большой срок даже для такого неприхотливого растения. Годы превратили его в камень.

Слабый луч моего фонарика совсем потерялся в потоке хлынувшего в окно света. Теперь я видела комнату еще более ясно. Наваждение почти исчезло. Старомодная обстановка больше не пугала. Комната как комната, ничего сверхъестественного. Обыкновенный старый хлам.

Один из углов был огорожен занавеской. Желая посмотреть, что там находится, я подошла и заглянула за нее. Там прямо на полу, на увесистых массивных лапах стояла ванна, из стены торчала ржавая труба, которая заканчивалась громоздким вентилем из позеленевшей от времени меди. Надо же, все удобства.

И тут я вздрогнула. На пожелтевших от времени стенках ванны я заметила блеснувшие капли воды. Ею пользовались. И совсем недавно. Я отшатнулась, словно увидела нечто ужасное. Никогда бы не подумала, что несколько безобидных капель могут напугать до такой степени.

Снова я обшарила глазами комнату, испытывая новый приступ страха. Ну, конечно, теперь я видела, что комнатой пользовались. Вон на том стуле совершенно нет пыли, а на дверцах шкафа – следы чьих-то пальцев, четко отпечатавшиеся на толстом слое пыли. Кто-то открывал шкаф, и довольно часто.

Обогнув стол, я подошла поближе и несмело потянула на себя заскрипевшую дверцу. То, что я увидела, буквально пригвоздило меня к месту. Все внутреннее пространство шкафа было заставлено банками, наполненными какой-то жидкостью. Плотно пригнанные стеклянные крышки не позволяли запаху проникнуть наружу, но я и так знала, что это формальдегид. Некоторые банки полностью покрывала пыль, другие были совершенно чистыми. Сквозь прозрачные стенки я видела плавающие внутри бесформенные куски человеческой плоти. Внезапно я вскрикнула, увидев чей-то безумный взгляд прямо напротив, и не сразу поняла, что это мое собственное отражение. Лицо, перекошенное от страха и отвращения, выглядело совершенно неузнаваемым. Но главное было даже не это.

Передо мной было бронзовое зеркало, пропавшее из Наташкиной квартиры.

Неожиданно отражение стало стремительно изменяться. Серый свет из окна, бьющий мне в спину, отбрасывал длинные тени, которые скользили по блестящей поверхности полированного металла. Я видела отражение старинной мебели, стен, оклеенных старомодными выцветшими обоями с мелким рисунком, кусок потолка. Но в зеркале все это почему-то окрашивалось в темно-красный цвет и отбрасывало густые тени. Отражение было более темным и холодным, темные тени двигались в глубине зеркала, они кружились и танцевали, сливаясь друг с другом и вновь распадаясь на отдельные сгустки. В полном молчании я наблюдала за этим сумрачным танцем некоторое время, потом обернулась через плечо, чтобы проверить, что на самом деле происходит в комнате за моей спиной. Я почти не сомневалась, что увижу окружающие меня таинственные тени. Но их не было. Комната все еще выглядела обычно. Танцевало в ней только мое взбесившееся от страха сердце.

Я вновь уставилась в зеркало. Фокусы прекратились. Теперь кусок бронзы исправно отражал лишь то, что я только что видела в реальности. Может, показалось?

Вместе с окружающими зеркало емкостями, хранящими законсервированные человеческие останки, все это напоминало чудовищный алтарь. Черные оплывшие свечи со скрюченными толстыми фитилями только усиливали сходство. Я машинально, почти не понимая, что делаю, пересчитала банки. Их было много. Гораздо больше, чем жертв, о которых я знала. Но свежих – только пять. Пять? Я знала лишь о четырех жертвах. Но получалось, что к ним прибавилась еще одна. Кто же? Я похолодела от ужаса.

Не в силах больше выносить это зрелище, я резко захлопнула дверцы. Нельзя было терять время, ведь я только что обнаружила логово Потрошителя! Теперь я не сомневалась, что он существует на самом деле и питает его это чертово зеркало. Если бы оно было из стекла, я немедленно разбила бы его вдребезги, но что делать с металлической нечистью?

Уже на пороге страшной комнаты меня застиг телефонный звонок. Этот привычный звук так напугал меня, что я прикусила язык, едва не скончавшись на месте. Выудив трубку из кармана, я услышала Наташкин взволнованный голос, который почти заглушали неизвестно откуда взявшиеся помехи:

– Агнешка, у меня плохие новости! – Подруга почти кричала, но я едва разбирала ее слова.

– Что случилось?

– Даже не знаю, как сказать… – Она явно медлила. Помехи становились сильнее.

– Говори быстрее, в чем дело?

– Андрея арестовали.

– За что? – Чувствуя слабость в ногах, я сползла по стене.

– Он напал на женщину, Агнешка.

Я подумала, что ослышалась. Это не могло быть правдой.

– Что ты несешь? Что за бред…

– Он напал на нее. Пытался задушить, как я слышала. Его задержали прямо на месте преступления. Ты была права, понимаешь? Потрошитель существует!

Кто бы сомневался. Но Андрей? Нет, не может быть. Это несправедливо!

– Где он сейчас? – крикнула я, уже почти не слыша ее голос.

Наташке пришлось повторить адрес трижды, прежде чем я более-менее поняла, о чем речь. Переспросить еще раз я не успела. Наташка отключилась. Я опустила руку с зажатой в ней трубкой, которая стала вдруг невероятно тяжелой. Некоторое время простояла в оцепенении, не чувствуя текущих по щекам слез. Без чувств, без мыслей, со странной пустотой внутри. Как будто меня выскоблили изнутри железной ложкой.