Ким Харрисон - На несколько демонов больше

Увидев мою реакцию. Стриж сбросила напряжение, рассла­била узкие плечи:

—И пошло-поехало. — У нее чернота стала расти в глазах. — Она была далеко и от мастера, и от родителей, с годичным опы­том общения с мастером-вампиром. А я тогда как раз искала на свою задницу приключений. О боже, это было невероятно, но она меня напугала так, что я малость попритихла, а я ей дала что-то такое, во что верить. —Стриж глядела на меня в упор. — Она была совсем гетеро, пока не встретила меня — если не счи­тать небольших латентных склонностей. Два семестра мне пришлось ее уговаривать, что можно любить и меня, и Кистена, и это не значит, что она его предаст.

Казалось, что от собственных легких шагов меня трясет до костей. И это хорошо ? Мы пошли медленнее, и злость у каждой из нас стала поменьше. Стриж была мастером своего дела, и я знала, что все, ею сказанное, клонится к тому, чтобы запугать меня. Пусть попробует. Больше, чем Айви, ей меня не запугать никогда.

—Это была частная школа, — продолжала Стриж. — Все жили в кампусе. Ожидалось, что мы с Айви как соседки по спальне будем делиться кровью, но никто этого не требовал. А что мы с ней стали любовницами, значило только... только что вот так у нас вышло. Мне она нужна была, чтобы меня уравно­весить, а я ей — чтобы снова хорошо к себе отнестись после того, как Пискари вывихнул ей мозги.

Злость в ее голосе звучала гуще некуда.

— Ты его не любишь, — сказала я удивленно.

— Я его ненавижу. — Стриж резким движением закинула на плечо ремень сумочки. — Но я сделаю все, что он скажет, лишь бы иметь возможность остаться с Айви. — Она посмотрела мне в глаза — свет уличного фонаря блеснул у нее на лице. — Я его вытащу, чтобы остаться с Айви. Если он потом тебя убьет — это не моя проблема.

Угроза была откровенной, но мы продолжали идти, и она шла точно в ногу со мной. Вот почему она так со мной мила и дружелюбна. Зачем подставляться под гнев Айви, когда можно передоверить неприятную работу Пискари?

Меня внутренне трясло, но Стриж еще не закончила. Ее красивое лицо свело гримасой внутренней борьбы, и она доба­вила с горечью:

—Она тебя любит. И я знаю, что она меня использует, что­ бы разжечь твою ревность. А мне все равно. — У нее глаза вспых­нули, расширяясь. — Она хочет с тобой делиться всем, а ты швыряешь эти дары в грязь. Зачем ты с ней живешь, если не хочешь, чтобы она к тебе прикасалась?

Вдруг во всем этом стал понятен смысл.

—Стриж, ты все не так поняла, — тихо сказала я. И ночь была тиха, только влажно шуршали машины на улице. — Я хочу найти с Айви равновесие на крови. Это она упирается, а не я.

Белые сапожки щелкнули и остановились, и я остановилась тоже. Стриж смотрела на меня в упор:

—Она всегда сочетает кровь и секс. Чтобы держать себя в руках. Ты такого сочетания не хочешь. Айви мне сказала.

—Да, я не хочу с ней секса. Но это же не значит, что мы не могли бы...

Я замолчала. Зачем я это все ей говорю?

Потрясение ясно читалось на бледном лице Стриж, и в све­те проехавшей машины рельефно выступили его черты. Свет ушел, и ночь стала еще темнее.

—Ты ее любишь, — сказала Стриж, заикаясь.

Я почувствовала, как щеки загорелись. Да, я люблю Айви. Но это еще не значит, что я хочу с ней спать.

Стриж ссутулилась, став почти отвратительной.

— Не лезь к ней! — прошипела она.

— Здесь решает Айви, не я, — ответила я торопливо.

— Она моя!

Стриж с криком выбросила руку.

Я инстинктивно, не успев испугаться, блокировала удар и шагнула вперед, метя ногой в середину ее тела. Она училась танцам, а не единоборству, и удар попал в цель. Ударила я не сильно, но она тяжело села на мокрый асфальт, ловя ртом воз­дух. Глаза у нее слезились.

—Боже мой, — извинилась я, протягивая ей руку, — Я не хотела.

Стриж вцепилась мне в руку, дернула на себя, сбивая с ног. Я с воплем покатилась по мокрой траве, одежда сразу пропита­лась водой. Вампирша успела вскочить первой, но она плака­ла, и слезы текли у нее по лицу.

—Не лезь к ней! Она моя!

Невдалеке залаяла собака. Я оправила на себе блузку, мне было страшно.

— Она сама своя, — ответила я громко, не заботясь, что со­седи могут услышать. — Мне плевать, спите вы друг с другом или кровь друг у друга берете, или что там еще, но я не съеду.

— Ты стерва и эгоистка! — процедила она сквозь зубы и шагнула вперед. Я отступила. — Оставаться и не давать ей себя трогать — это жестоко! Зачем ты живешь с ней в одном доме, если не позволяешь к себе прикоснуться?

В соседних домах отодвигались шторы, и я стала беспоко­иться, как бы кто ОВ не вызвал.

—Потому что я ее друг, — ответила я, начиная тоже злить­ся. — Она боится, ты это понимаешь? А друг не шарахается прочь, когда его другу страшно. Я подожду, пока она переста­нет бояться. Видит бог, она меня ждала, я ей нужна. А она нуж­на мне, так что сама не лезь!

Стриж остановилась, взята себя в руки. Вид у нее стал спокойный, собранный — и сердитый.

—Ты ей дала отведать твоей крови. Что могла ты сделать такого, что ее испугало бы?

Я подняла глаза — разглядывала промокшие от травы штаны.

—Я доверилась ей настолько, что дала бы себя убить, если бы ее не остановил Дженкс.

Стриж, и без того бледная, просто побелела.

— Сгриж, ты прости меня, — беспомощно сказала я. — Я ничего этого не хотела.

— Но ты же спишь с Кистеном, — возразила она. — Я его запах на всем твоем теле чую.

И это тоже смутило меня невероятно.

—Что можно любить двоих сразу — ты ее научила, не я.

Резко развернувшись на каблуке, Стриж направилась туда, откуда мы пришли, четко печатая шаги. Светлые волосы разве­вались за спиной.

На самом деле то, что я сплю с Кистеном и при этом хочу, чтобы Айви меня укусила, все время меня мучило. Но я реши­ла, что попавши меж двух огней — страхов Айви и вампирской ментальностыо, где множество партнеров по крови и постели считаются нормой, — буду разбираться с проблемами по мере необходимости. Кистена я люблю, от Айви хочу укусов. Впол­не разумно, если уж слишком не вдумываться.

В мрачном настроении я подняла сумку и холщовый мешок.

—Если еще будешь на меня наскакивать, я тебе руку сло­маю к чертям, — буркнула я, устремляясь за ней и зная, что она меня слышит.

До чего мы договорились, я так и не поняла, но идея съесть мороженое была сейчас не более привлекательна, чем остыв­ай на снегу хот-дог. Может, эта стычка была неизбежна, и вообще могло быть хуже; все это могла слышать Айви, Догнав Стриж у церковного крыльца, я спросила ее:

—В общем, все ясно?

Свет из окон церкви лежал желтыми полосами на мокром бетоне.

Глянув на меня исподлобья, она пощупала живот, куда при­шелся удар. На лице ее читалось угрюмое недоверие и злость.