Г. Зотов - Республика Ночь

Милена выдыхает мне в лицо горький табачный дым.

– Насмотрелся блокбастеров? – с ходу заводится она. – Ты бы хоть оценил мой поступок! Я столетняя девица, мать твою в клыки, – и думаешь, мне охота превращаться в пепел? Всего неделю назад 300 баксов за маникюр отдала!

Вот за это Милене отдельное спасибо. Находясь рядом с ней, легко понять: серебряная пуля в башке – сущие цветочки, ибо существуют вещи похуже.

Железные створки дверей разъезжаются в стороны, как в лифте. Охрана, нещадно тыча стволами автоматов, вталкивает нас внутрь комнаты. Свечи. Лес свечей. Куда ни глянь – они торчат, словно восковые штыки. Я вижу огромного золотого дракона. Изображение Иштар. Кирпичи с разноцветной глазурью, желтые сирруши под потолком, присевшие на мохнатые птичьи ноги. Красные ковры на глинобитном полу – со сложным, даже извращенным шумерским узором. Светло, как днем. Воздух от пламени свечей плотный, вроде масла – ужасно спертый, но нам все равно: я уж говорил, вампиры не дышат. У трона двое: носферату и молчаливый. Любуются нами, не скрывая радости, – словно деткам вынесли праздничный торт. Охранники щелкают каблуками, отдав честь, возвращаются в прихожую. Нукекуби замер у двери – с автоматом наперевес. Носферату приближается: медленно, разрезая горячий воздух тугими рывками, как пловец воду. Он него исходит чудной запах – что-то похожее на казенный формалин, в котором люди держали покойников. Серая кожа, на щеках больше нет театрального грима – отпала надобность выдавать себя за человека. Уличные видеокамеры записали странных вампиров с розовым оттенком кожи: вот вам и замаскированные люди. Самый лучший грим тот, который используют актеры, играя в пьесах МХАТа охотников за вампирами. Делает кожу розовой, при этом не блестит. Подумать только, настоящий театр абсурда – упыри, которые изображали людей, притворяющихся упырями. То есть сверху розовый грим, а потом еще и слой белого – страшилки для прессы, «люди среди нас». Зуб-кова права – режиссер великолепен. Казалось бы, к чему эти глупые игры с гримом? Но нет – так более красочно, загадочно, страшно. Без грима спектакль показался бы ему блеклым. Риск? А никакого риска. Потом поздно будет разбираться: люди это были или нет, паника уничтожит любую логику. Доказать махинацию с гримом невозможно, упыри охотно проглотят подправленные в фотошопе записи и снимки «людей» с уличных камер.

Рассчитано по деталям было всё: включая налет на секретную лабораторию. По словам Милены, перед атакой боевики обмотались связками живых крыс: тельца излучали тепло, и показания датчиков сбили руководство СВБ с толку.

Как же замечательно и скрупулезно они это продумали…

– Ты уже знаешь, кто я? – уродливая морда рядом.

Меня мутит от запаха формалина. Конечно, он старше любого из нас. Если ты труп со стажем, то необходимы косметические процедуры – для поддержания хорошей формы.

– Да, – безжизненно отвечаю я. – Ты – первый вампир на Земле.

Серая кожа растягивается, сжимаясь в морщины.

– Тогда… склонись. Хозяин прощает. В конце концов, ты ничего не знал. Признай мое величие. Вступай в мою армию. Ты – мой верный солдат.

У моих губ – рука с когтистыми пальцами, на каждом – золотой перстень с сапфиром. Нет. Я не сделаю того, что они от меня хотят.

– Ты убил мою сестру… – говорю я. Звучит по-голливудски, хоть добавляй: «большая ошибка». Но по-другому и не скажешь. – Я не стану кланяться.

– Я убил?! – всерьез изумляется Навуходоносор. – Да в своем ли ты уме?

Перестаю что-либо понимать. Носферату кивает в сторону Амель-Мардука.

– Это он ее грохнул, – давится смехом царь. – Я тут вообще ни при чем.

Плюнуть не выходит: из-за серебряной двери пересохло во рту. Да и молчаливый не дал бы это сделать – без лишних слов он бьет меня в лицо. Кожа на скуле лопается – разумеется, нет крови, я же голодный, как волк. Нукекуби, по-видимому, только этого и ждал – он быстро и профессионально заламывает обе мои руки за спину. Я пытаюсь боднуть врага головой – бесполезно. Следует еще пара ударов, и Амель-Мардук теряет ко мне интерес. Без крови битва скучна: ощущение, точно лупишь резиновую куклу.

– Ты упустил свой шанс, щенок. – Я впервые слышу слова молчаливого, обращенные конкретно ко мне. – Я испытаю радость… когда твой череп превратится в труху. Абсолютно такую же – какой стала твоя сестра.

В воздухе лязгают клыки. Я чуть не схватил Амель-Мардука за подбородок, но нукекуби оттащил меня. Царевич смеется, подкидывая на ладони револьвер. Белая рукоять… цифры 1836… дуло пахнет кислым порохом.

– Это жестоко… – Глаза Милены горят яростью. – Ты сволочь, Амелин.

Тот не реагирует. Носферату поворачивает голову, качаясь, как змея.

– Ты хочешь милосердия, Милена? – шипит он. – Я только что дал ему возможность. Разве он ею воспользовался? Не надо забывать: вы – лишь уличный прах на наших ступнях. Христианский бог вылепил людей из глины, а я создал вампиров из своей крови… И у вас хватает наглости перечить? Я разорву тебя в клочья, ничтожная тварь. Знай – боги не терпят ослушания.

Ох, зря он это сказал. Милена враз сатанеет.

– Ты вовсе не бог, – выплевывает она, трясясь от бешенства. – В ваши тела вошел дух Ликаона, иначе бы ты не смог пить кровь. Он и есть – первый вампир, восставший из подземного царства для осушения вен… а вовсе не ты.

Да, хорошо бы вот это мудрое откровение осенило ее пораньше, пока в руке был заряженный «кольт»… но лучше поздно, чем никогда. Впрочем, Амель-Мардук не дремлет: Милена получает рукоятью в лицо. Кожа на месте удара белеет, а не синеет, вмявшись внутрь, опять-таки – нет крови. Пальцы в специальных кожаных «наперстках» заталкивают кусочки серебра в гнезда круглого барабана. Одна пуля, вторая, третья. Щелк-щелк! Взводится курок.

Носферату кивает ему, подходя ближе. Психология закончилась, а зрелище казней древние всегда любили. Он хочет хорошенько насладиться моментом.

…Ликаон. Урок греческой мифологии в гимназии с учительницей Марфой Кузинец – дородной и грудастой девушкой лет эдак под сто тридцать. Одета в черное строгое платье, на пухлой левой груди – брошка с черепом и скрещенными костями. Отчетливо вижу себя… вихрастый смышленый ботаник, во рту – тоненькие молочные клыки. Марфа умеет интересно рассказывать, погружая весь класс во мрак античных времен: завывающим, как зимний ветер, голосом повествует о царстве бога Аида, реке мертвых Стиксе, путешествии Одиссея в мистический загробный мир.

БУМММММММММ!

В моей голове что-то взорвалось. Нет, кажется, это не серебряная пуля.

Заклинание.