Энн Райс - Мумия, или Рамзес Проклятый

– Я не могу вернуться в Лондон, – сказала Джулия, – но Алекса на этот поезд я посажу.

«Уничтожь эликсир».

Он стоял перед зеркалом. На нем была приличествующая предстоящему походу одежда, найденная в чемодане Лоуренса: черные брюки, туфли, ремень. Он смотрел на собственное отражение. С самого отъезда из Лондона он ни разу не снимал с себя пояс с монетами. В полотняных кармашках поблескивали пузырьки.

«Уничтожь эликсир. Больше никогда не используй его».

Он достал жесткую белую рубашку и осторожно надел ее, с трудом управляясь с идиотскими пуговицами. Вспомнил мрачное, усталое лицо Эллиота Саварелла. «Уговорите Джулию вернуться в Лондон – на то время, пока все это не закончится».

За окнами лежал Каир – такой же шумный, как все современные города. Подобного грохота Рамзес никогда не слышал в старые времена.

Где ее носит, эту темноволосую царицу со злобными голубыми глазами? Он снова вспомнил ее – как она вздыхала в его объятиях, как запрокидывала голову. То самое тело. «Люби меня!» – крикнула она, точно так же, как много лет назад, и выгнула спину, словно кошка. Он вспомнил ее улыбку – улыбку незнакомки.

– Да, мистер Алекс, – сказал в телефонную трубку Уолтер, – в номер двести один. Я сейчас же принесу ваш костюм. Позвоните, пожалуйста, своему отцу в номер мисс Стратфорд. Ему не терпится услышать вас. Он волнуется из-за того, что не видел вас целый день. Было столько всего, мистер Алекс…

Но связь уже прервалась.

Уолтер тут же перезвонил мисс Стратфорд: никто не взял трубку. Времени не было. Ему нужно поспешить с одеждой.

Клеопатра стояла у окна Она оделась в роскошное бальное платье цвета чистого серебра, похищенное из магазина той бедняжки. Несколько рядов жемчуга украшали грудь. Клеопатра никогда не делала высокой прически – волосы черной волной свободно спадали на плечи, все еще влажные после ванны. Ей это нравилось. Горькая улыбка блуждала на ее губах: она снова почувствовала себя маленькой девочкой, вспомнила, как бегала по дворцовым садам, укрываясь волосами, будто плащом.

– Мне нравится твой мир, лорд Алекс, – сказала она, наблюдая за мигающими огнями Каира, над которым нависло бледное вечернее небо. Звезды совсем потерялись над этим удивительным заревом огней. Даже фары проезжающих по улицам машин казались ей восхитительными. – Да, мне нравится твой мир. Мне нравится в нем все. Мне хочется иметь власть и деньги в этом мире и чтобы ты был рядом со мной.

Она обернулась. Алекс смотрел на нее такими глазами, словно она обидела его. В дверь постучали. Но Клеопатра не обратила внимания на стук.

– Дорогая, эти вещи не всегда сопутствуют друг другу в моем мире, – сказал юноша. – Земли, титул, образование – этим я владею. Но денег у меня нет.

– Не беспокойся, – вздохнула она с облегчением. – Деньги будут, об этом я позабочусь. Деньги – это не проблема для того, кто неуязвим. Но сначала мне нужно свести счеты кое с кем. Я должна наказать того, кто меня обидел. Мне нужно взять у него… то, что он отнял у меня.

Снова постучали. Словно очнувшись, Алекс оторвал от нее взгляд и подошел к двери. Слуга принес его вечерний костюм.

– Ваш отец уже ушел, сэр. Билеты оставлены в ячейке с вашим именем.

– Спасибо, Уолтер.

У него почти не осталось времени, чтобы одеться. Закрыв дверь, Алекс снова посмотрел на свою царицу – печально и вопрошающе.

– Не сейчас, – поцеловав его в щеку, сказала она. – Мы ведь можем использовать и эти билеты, да? – Она взяла с туалетного столика два билета, украденные у бедного паренька, два билета с надписью «на одну персону».

– Но мне хотелось бы познакомить тебя с отцом и вообще со всеми. Я хочу, чтобы они увидели тебя.

– Конечно, конечно, мы обязательно познакомимся. Но сначала давай просто побудем в толпе, вдвоем. Подойдем к ним, когда захочется. Ну пожалуйста…

Алекс хотел было возразить, но она уже целовала его, гладила по волосам.

– Позволь мне рассмотреть со стороны твою бывшую возлюбленную, Джулию Стратфорд.

– О, теперь все это не имеет никакого значения, – пожал плечами Алекс.

Еще один дворец «нового времени» – оперный театр, где полным-полно увешанных украшениями женщин в бальных нарядах всех цветов радуги и элегантных мужчин, одетых в белое с черным. Как это смешно: носить цветное – привилегия женщин. А мужчины носят подобие формы – их не отличишь друг от друга Клеопатра прищурилась: от пестроты нарядов зарябило в глазах.

Огромная людская волна поднималась по широкой лестнице. Клеопатра ловила на себе восхищенные взгляды и сияла под этими взглядами.

Лорд Саммерфилд смотрел на нее с гордостью и волнением.

– Ты здесь на самом деле царица, – прошептал он, и тут же ее щеки вспыхнули румянцем. Он повернулся к одному из торговцев, продающих странные приспособления, о назначении которых она не догадывалась.

– Театральный бинокль, – пояснил Алекс, вручая ей необычный предмет. – И программку, пожалуйста.

– Что это такое?

Алекс удивленно рассмеялся:

– Ты что, с небес свалилась, что ли? – Его губы коснулись ее шеи и щеки. – Приставь его к глазам, настрой на нужный фокус. Да, вот так. Теперь видишь?

Она была поражена и отшатнулась в испуге: люди с верхней галереи нависли прямо над ней.

– Какая любопытная вещица! Как это получается?

– Увеличение. Кусочки стекла. – Его восхитило, что она ничего не слышала о таких вещах.

Интересно, как Рамзес привыкал к этим маленьким секретам «нового времени»? Рамзес, чью таинственную гробницу всего месяц назад раскопал «бедный Лоуренс», который теперь уже мертв. Рамзес, который рассказывал в своих свитках о любви к Клеопатре. Неужели Алекс на самом деле не знает, что та мумия и его драгоценный Рамсей – одно и то же лицо?

Но откуда ему знать? Только со слов безумного, никем не уважаемого кузена Джулии? Разве сама она поверила жрецу, который вел ее в пещеру?

Раздался звонок.

– Сейчас начнется.

Они вместе поднялись по лестнице. Клеопатре казалось, что их окружает сверкающий ореол, который отделяет их от других, ей казалось, что все видят этот ореол и отводят глаза, не желая спугнуть любовь. Любовь… Она полюбила его. Правда, это было не то всепоглощающее чувство, которое она испытывала к Антонию, которое несло в себе мрак и разрушение, но которому она не могла противостоять. Она предпочла смерть жизни без него, но теперь ее вернули к жизни, в которой, она знала, его никогда не будет.

Нет, это была новорожденная любовь, нежная и хрупкая, как сам Алекс, но это была любовь. Джулия Стратфорд – дурочка. Правда, Рамзес способен обольстить саму богиню Исиду. Если бы не было Антония, она бы не любила никого, кроме Рамзеса. Это он всегда понимал.