Сборник - Профессор бессмертия. Мистические произведения русских писателей

Из Виндреевки наши путешественницы выбрались часов в одиннадцать утра. Они двинулись дальше уже вдвоем, без возницы; Афиногена задержал старец Никифор по особому делу. Тот должен будет доставить в обитель новые паникадила для моленной, которые пришли из Москвы, а также восковые свечи.

Таиса хорошо знала лесную дорогу в обитель. Она взялась сама править лошадью. Наши спутницы долго ехали в лесу в полном молчании. Наконец это молчание было прервано Машурой.

– Какой он удивительный! – сказала она как бы про себя. – И какие у него глаза!.. Навек запомнишь… – И Машура устремила вдаль свой пристальный взор. – Я вот и сейчас словно их вижу… – проговорила она.

– И как он мог мое имя угадать! – продолжала вслух удивляться Машура. – А когда подошел он ко мне, мне страшно сделалось… Хоть бежать была готова… Только потом я оправилась, – улыбнулась Машура, – потому что он ласковый…

– Он божественный, Маша, божественный! – восторженно отозвалась на эти машурины слова Таиса. – Он истинные чудеса может совершать…

– А барина моего он может от болезни вылечить? – спросила вдруг свою спутницу Машура.

– Само собой, может, все может, – отвечала Таиса. Но после этих слов духовница повернулась к своей крестнице и покачала ей укоризненно головой. – Экая ты, Машенька! Не можешь ты своего барина из головы выбросить, – выговорила она, – ты о себе лучше думай… Подумай, как бы тебе жизнь праведную начать… А энти мысли ты брось…

– Я о себе, крестная, и думаю, – оправдывалась Машура, – я свою душу хочу спасти… Для этого в вашу обитель еду…

– То-то вот, душу спасти!.. – покачала опять головой духовница. – А как спасешь-то ты ее? Вот наша вера как раз к спасению и приводит… Эта вера особенная! Это – сама правда истинная, не то что у других раскольников… Ее понять надо. Не всякий ее понимает.

– Ты и растолкуй мне, крестная, эту свою правду истинную, – сказала Машура.

– Видишь ли, милая Машенька, – начала толковать Таиса, – по нашей вере Бог может в людей вселяться, и эти люди, скажу тебе, могут сделаться христами. И, значит, Христос не один… Только это очень редко бывает… Душу-то человеческую с грехами нужно убить, чтобы Бог вселился… А кто это может?.. В нашей округе только один такой христос и есть – Максим Васильевич… А вот на Москве первый христос был Данила Филиппович из города Костромы… Это давно было… Потом был христос Иван Тимофеевич из Мурома. И богородицы по нашей вере являлись и являются…

– Я об этих христах что-то вовсе и не знала, – произнесла Машура.

– Где тебе, милая, это все знать… А у нашего Максима-то Васильевича двенадцать апостолов, – продолжала свою речь Таиса, – которые из них в Виндреевке живут, а которые в других деревнях… Они веру нашу проповедуют. Старец Никифор, что нас в Виндреевке встретил, тоже апостол. Он часто к нам в обитель жалует… И может чудотворить; только он не такой блистательный, как Максим Васильевич…

Таиса разговорилась, благо Машура ее с великим вниманием слушала.

– У нас, милая, такой устав, – продолжала с увлечением духовница, – первое дело: соблюдай посты, потом будь целомудренна, живи в чистоте, а также в полном смирении старайся быть. Вот так душу-то человек от грехов и очистит… И не думай, Машенька, чтобы мы насильно в обители держали… Из нашей обители девицы опять в мир идут, значит, по своей свободе, они вольные… У нас только они в вере и духовном житии окрепают…

– А замуж они потом выходят? – спросила Машура.

– По нашей вере, Машенька, они должны иметь мужей духовных, и любовь у них к таким мужьям должна быть особенная, ангельская… Стало быть, не плотская, не такая, как у всех людей… И мужья у них тоже нашей веры… В нашу веру и замужних принимают, – продолжала разъяснять крестнице Таиса, – но только требуют от них, чтобы жена обещалась со своим законным мужем стараться жить врозь… И вот все они потом святыми делаются, потому что только о своем спасении да о божественном думают… И на них дух святой нисходит; они в блаженной радости ликуют… И видят чудеса великие. И ты увидишь эти чудеса, Машенька. Вот увидишь чудеса на большом молении у Максима Васильевича. И такая, погляжу я на тебя, ты счастливая. Ведь сам Максим Васильевич приказал тебя на этот праздник привести. А на нем только избранные бывают…

«Вот любопытно-то», – подумала про себя Машура и самодовольно улыбнулась. Ей приятно было сознавать, что такой человек, как Максим Васильевич, был с ней ласков, что он позвал ее. И ей было очень интересно, какие это у него чудеса бывают.

Добрались наши путешественницы до цели своей поездки часам к пяти дня. Дорога по лесу была тяжелая и трудная. Они раза два чуть было не опрокинулись с кибиткой, хотя почти все время ехали шагом.

Обитель стояла в самой глуши. Недалеко от нее протекала маленькая речка, вроде ручья. Там был устроен пруд из проточной воды. В обители было десятка два небольших домиков, а посередине возвышалось большое деревянное здание с высокими окнами и с крестом на крыше. Это – моленная. Постройки были обнесены высоким забором из горбылей.

Когда наши путешественницы подъехали к обители, ворота были заперты. Машура слезла с кибитки и постучала. Окошечко, вделанное в ворота, открылось; оттуда выглянуло лицо привратницы.

– Матушка духовница!.. Это вы?! – воскликнула привратница. – Сейчас, сейчас отопру!

Кибитка въехала в ворота.

– А где сестры? – спросила Таиса, – чтой-то у нас тихо очень, никого не видать?..

– На работах, – отвечала привратница. – Уборка там идет… Там и сестры и братцы хлеб убирают, косят и жнут. Я уж сама лошадь отпрягу.

Она села ла облучок кибитки и взяла у Таисы вожжи. Кибитка повернула по маленькому переулку к таисиному домику. Высадив Таису и Машуру, привратница погнала лошадь дальше, к скотному двору. Двор этот виднелся вдали, у самого конца построек.

– Ну вот мы и приехали, – сказала Таиса, входя в сени своего домика. – Вот тут и житье наше, – объявила она Машуре. Она отворила дверь в комнату с двумя окнами, чистую и уютную. – Смотри, пожалуйста, – радостно проговорила она, – какие наши сестры умницы!.. Полы у меня вымыли.

Скоро они уселись за самоварчик, который наспех соорудила Таиса. На столе появились баранки и мед. Началось чаепитие, а за чаепитием опять беседа о жизни божьих людей в основанном Ракеевым божьем питомнике.

– У нас, милая Машенька, уж так-то хорошо, – говорила Таиса своей крестнице, попивая чай, – Ты сама это увидишь, истинные божьи люди здесь живут… И пища у нас хорошая, и служба наша легкая и радостная… Такое бывает ликование!.. Сейчас только этой службы нет, потому что теперь рабочая пора… Уборка хлеба идет. Тут ведь у нас в лесу есть огнище, где хлеб сеют.