Нина Воронель - Готический роман. Том 1

– Секрет! Придешь обедать – узнаешь.

Ури опустил крышку на место и поцеловал фрау Инге за воротник – туда, где кусочек шеи выглядывает у нее из-под волос. У меня от этого поцелуя сразу пропал аппетит, и я стал думать, что если бы я мог вот так просто целовать фрау Инге в шею под волосами, я бы вообще никуда не пошел, а остался бы возле нее и целовал бы ее еще и еще. И еще, и еще! Но Ури не остался с ней и даже не поцеловал второй раз, а сказал:

– Все-то у тебя секреты!

Потом снял со стены связку с двенадцатью красавцами и направился к выходу, а я пошел за ним, хотя мне очень хотелось остаться.

Может быть, если бы на этот раз Ури повел меня вниз, в тот вонючий подвал, я бы с ним не пошел, а вернулся бы на кухню и смотрел, как фрау Инге наклоняется над плитой и протягивает руки к сковородке. Я бы тихо сидел и смотрел, и никто бы не знал, о чем я думаю. А я бы мог думать, что я подхожу к фрау Инге сзади, беру ее за плечи и целую в шею под волосами. Но мы не стали спускаться вниз, а наоборот, поднялись по лестнице наверх и вышли на дорожку, идущую по стене вдоль зубцов. По этой дорожке мы дошли до маленькой башни, которую можно было увидеть только со стены, и Ури сказал:

– Смотри. Это водяная цистерна.

Я посмотрел, но ничего интересного не увидел – башня как башня, из красных камней, как все другие, а с одного боку под крышей полукруглая дыра, то ли дверь, то ли окно. И все. Я так и сказал Ури:

– Ну вижу, цистерна. И что с того? Ничего интересного.

Ури сел на дорожку, положил рядом с собой веревку и фонарь, вытащил из-за пазухи большой, много раз сложенный лист, развернул его и расстелил на камнях.

– Сейчас мы узнаем, есть тут что-то интересное или нет, – он похлопал рукой по дорожке рядом с собой. – Садись, давай посмотрим, что тут нарисовано.

Я сел рядом с Ури и уставился на лист, но никакой картинки там не увидел. По-моему, ничего там не было нарисовано, просто кое-как наляпаны непонятные линии и полоски. Некоторые линии даже не были проведены ровно, они часто шли снизу вверх или сверху вниз и вдруг сворачивали в сторону поперек самих себя, а полоски вообще были всякие, иногда даже кривые и косые. Среди линий и полосок были разбросаны без всякого порядка разные кружки, квадратики и треугольники. Но Ури, по-моему, так не думал: ему очень нравилось то, что он видел на этом листе.

– Смотри! – закричал он так громко, что я даже вздрогнул. – Тут, оказывается, есть подземный ход!

Я сделал вид, что я различаю что-то среди кривых линий и полосок, в которые упирался его палец, но на самом деле я ни черта не различал, потому что этих линий и полосок было слишком много. Мне вдруг стало очень обидно, что я такой идиот и не различаю, чего другие различают с одного взгляда. И я взял и ляпнул:

– Подумаешь! Да я по этому подземному ходу, может, тысячу раз лазил!

Ури уставился на меня, будто никогда до того меня не видел, и жутко обиделся:

– Сам лазил, а мне не рассказывал? А еще друг называется!

И мне ничего не осталось, как рассказать ему страшную тайну, про которую я поклялся Карлу на крови, что умру, а не проболтаюсь. Ури внимательно выслушал меня, но ни слова не сказал, – глаза у него сделались стеклянные, и он опять уткнулся в свой план. Мы так долго молчали, что мне даже на секунду показалось, будто я уже умер. Но тут Ури углядел на плане что-то новое, он схватил меня за рукав и стал тыкать пальцем в какую-то другую точку:

– Ты только глянь, Клаус, что он от нас хотел скрыть!

Тут я совсем обалдел и стал очень стараться увидеть хоть что-нибудь на этом непонятном листе, чтобы догадаться, кто хотел скрыть от нас что. Мне очень нравилось, что Ури разговаривает со мной так, будто он вовсе не считает меня идиотом.

– Видишь? – говорил он и показывал на какие-то два квадратика, затесавшиеся между рядами косых полосок, – Видишь?

– Вижу! – быстро ответил я, чтобы он не заметил, что я совсем запутался с его листом. Но Ури ничего не заметил, он слишком сильно радовался, что тот (не знаю – кто) не сумел нас провести за нос и скрыть от нас что-то (не знаю – что).

– Тут была темница, куда Губертусы заточали своих врагов, а тут, совсем рядом, была их сокровищница, – говорил Ури и показывал пальцем сперва на один квадрат, а потом на другой. – Видишь, вот дверь, которая туда ведет, к ней мы с тобой не сумели подобрать ключ. А вот та дверь, которую мы открыли, чтобы спуститься сюда, в подвал.

Я не видел ни дверей, ни темницы, ни подвала. Там были только черточки и линии, но я все равно кивал головой, – наверно, все это там было, раз Ури говорил, что оно есть.

– Однако это вовсе не безнадежно, – Ури лег на живот и стал рассматривать какую-то точку на листе и захохотал. – Я так и думал!

– Смотри, Клаус, – позвал он меня, – вот сюда! Похоже, что если в цистерне есть лестница, то через нее можно пробраться в сокровищницу.

Его палец быстро заскользил от одной линии к другой и добежал до косых полосок. Не знаю, кто их нарисовал, но рисовал он даже хуже, чем я, такие эти полоски были кривые. Но Ури было все равно, кривые они или нет. Он лег на дорожку, сунул голову в дыру под крышей и стал светить туда сперва фонариком, а потом большим фонарем. Он светил так долго, что мне даже стало скучно, но тут он задрыгал ногами и пополз в дыру не только головой, но и плечами. Он так перевесился, что я начал бояться, как бы он не свалился вниз. Но он не свалился, а вылез обратно и объявил: «Так я и думал, там есть лестница!» – таким веселым голосом, будто уже нашел сокровищницу полную сокровищ. Я видел по телевизору, как три разбойника и одна красивая девушка нашли такую сокровищницу, и украли все сокровища, но по дороге рассорились и убили друг друга, так что никому ничего не досталось.

– Значит так, – Ури снял куртку и начал привязывать веревку к ржавой железной скобе, вбитой под крышей цистерны, – я сейчас полезу в цистерну, а ты будешь тут сидеть и охранять меня, как верный часовой.

Вокруг не было ни души, и я спросил Ури, от кого надо его охранять и зачем веревка.

– Веревка на всякий случай, – ответил он. – Я ведь не знаю, что там, внизу, так что ты за ней следи: если я дерну два раза, побеги вниз, позови фрау Инге. А охранять надо от всех, мало ли кого черт сюда может принести.

Это было так смешно, что мы оба громко засмеялись – даже самый умелый черт вроде Гейнца никого не смог бы принести сюда, на самый верх, разве что на крыльях. После того, как мы хорошо посмеялись, Ури обвязал другой конец веревки вокруг пояса, потом повесил себе на шею связку ключей и фонарь на кожаном ремешке. Потом надел новую шапку, в которую тоже был вделан фонарь, и полез в дыру, на этот раз на животе, ногами вперед.

Нащупав ступеньку, Ури помахал мне рукой и исчез. Я попробовал сунуть голову в дыру, но побоялся перевеситься вниз – я ведь не Ури, я бы обязательно упал и разбился. В цистерне было темно и дна не было видно. Видно было только, как огоньки двух фонарей спускались вниз странными кругами, и я догадался, что лестница, как и в башне, идет винтом по стенке.