Нина Воронель - Готический роман. Том 1

Большая головастая тень метнулась Ури под ноги – Ральф! Только Ральфа тут недоставало! Тень руки Ури легла на тень собачьей головы:

– Видите, все организовано по правилам, даже сторожевая собака есть. Как жаль, что вы уже не сумеете выразить мне свое арийское мнение о качестве проведенной мною акции, – начал было Ури почти доброжелательно, но, видно, заметив какое-то замешательство в нестройном движении обнаженных голубоватых тел, резко приподнял ружье и прикрикнул:

– А ну, живей! Живей! Все как один – немедленно в камеру!

Пленники испуганно ускорили шаг, и вся процессия стремительно исчезла в темном зеве холодильника. Ури крикнул им напоследок:

– Внимание! Приготовиться! Включаю «Циклон В»! Дышите глубже!

Он твердой рукой наложил засов на герметическую дверь холодильника, потом подошел к пульту управления на торцовой стене и включил какой-то рубильник, – Инге издали не могла рассмотреть, какой именно. Она еще секунду ошеломленно наблюдала, как Ури, прильнув к дверному глазку, любовался тем, что происходит внутри холодильника, пока не осознала с облегчением, что включить он мог только вентиляционную систему и лампочку на потолке, потому что с новенькой холодильной установки еще не были сняты пломбы.

После первой неуверенной попытки мыслить логически Инге почувствовала, как к ней возвращается самообладание. Она стряхнула сковавшее ей руки и ноги оцепенение и неимоверным усилием воли не то что оторвала, а буквально оттащила себя от окна, – нужно было срочно прекратить безобразный спектакль во дворе и выпустить из холодильника несчастных пленников Ури, пока кто-нибудь из них не окочурился со страху. Выйти во двор можно было только через дверь покоев Отто, и Инге, почти окончательно придя в себя, со скоростью призового спринтера помчалась по подземному коридору. На площадке у дверей она с разбегу налетела на кресло отца, – напрягая последние силы, старик пытался самостоятельно выехать во двор.

При виде отца Инге вспомнила, в каком состоянии она оставила его после обеда, и, рысцой огибая его кресло, подумала восхищенно и бессердечно, словно о чужом: «И он туда же! Откуда только силы берутся?»

«Кто там? Что там? Возьми меня!» – лихорадочно застучал в рельс Отто вслед дочери, но ей было не до него. Она подбежала к Ури и тряхнула его за плечо:

– Ты что, спятил? Сейчас же отопри дверь!

Ури рывком обернулся и уставился – вроде бы на нее, но мимо: в его несфокусированных глазах не промелькнула даже искра узнавания, и взгляд его проскочил сквозь нее к чему-то отдаленному, что видел только он один. По-прежнему не узнавая ее, он поднял ружье, прицелился и отрывисто произнес несколько слов на иврите. Хоть смысла его слов Инге не поняла, содержание его речи было ей очевидно: если она будет ему мешать, он выстрелит. Сомневаться в том, что он выстрелит, не приходилось – такой взгляд был у него тогда, в ванной, когда она впервые услышала о засаде в лагере беженцев и о том, как он всех без разбора скосил автоматными очередями.

Опасаясь прикоснуться к Ури, Инге сделала несколько шагов в сторону и прошептала ласково, успокаивающе:

– Ури, это я, Инге. Ты ведь не станешь в меня стрелять, правда?

Он не ответил, но и не опустил ружье. Инге секунду помедлила и решилась: она, чтобы отдалиться от Ури, сперва попятилась от него мелкими шажками, а потом стремительно метнулась к свинарнику и рванула на себя тяжелую дверь. Весь тот бесконечно долгий отрезок времени, пока дверь не захлопнулась за ней, даруя прикрытие и безопасность, кровь пульсировала у нее в висках в дурацком ритме детской считалки: «Выстрелит, не выстрелит, ку-ку-ка-реку! Выстрелит, не выстрелит, ку-ку-ка-реку!». Но он, слава Богу, не выстрелил, ку-ку-ка– реку!

Дальше все уже становилось сравнительно простым – нужно было пройти в забойную камеру и отдраить створки раздвижной автоматической двери, монтаж которой как раз сегодня завершили рабочие из города. Инге никогда еще не приходилось оперировать этой дверью, но она знала принцип ее устройства и не сомневалась, что справится. Труднее было предсказать, как ей потом удастся справиться с Ури, потому что принцип его устройства она тоже знала и ничего хорошего на этой стадии не предвидела. Но сейчас у нее не было выбора: проблемы можно было решать лишь по мере их поступления, и не стоило загадывать вперед больше, чем на один шаг.

Поспешно просматривая инструкцию, висящую возле новой двери, Инге с облегчением отметила, что к ней полностью вернулась ясность сознания и привычная практическая смекалка. Она набрала нужный код и нажала стартовую кнопку. Створки дверей дрогнули и начали медленно отделяться одна от другой, приводя при этом в движение покрытый белым пластиком помост с укрепленными на стойках крюками для подвески свиных туш. В щель, образованную расползающимися в разные стороны створками, Инге увидела пять обнаженных тел, застывших в странных позах на полу холодильника. Пока она пыталась мысленно охватить открывшуюся ей неправдоподобную картину, помост с крюками пополз из забойной камеры в холодильник, чуть слышно поскрипывая и вздыхая.

– Поднимайтесь с пола! – скомандовала Инге, въезжая на помосте в холодильник. – Никакого газа тут нет!

Голые фигуры вяло зашевелились, явно не веря в то, что они живы. Судя по запаху, кого-то здесь славно вырвало, возможно, и не одного. «Вот черт, придется потом хорошенько вымыть пол!» – буднично подумала Инге. И тут один из голых – незнакомый, коренастый и лысый – вдруг вскочил на помост, с громким воем бросился на Инге и стал ее душить. От неожиданности она упала на пол, больно стукнувшись головой о край помоста, и тут на нее навалилось несколько голых тел – очевидно, к первому нападающему присоединились все остальные. Инге начала яростно отбиваться, пиная ногами чьи-то мягкие животы и царапая ногтями чьи-то костлявые спины, но силы были неравные – их было слишком много на нее одну.

Однако в самый последний миг, когда Инге уже смирилась с тем, что в благодарность за спасение эти мерзкие мужики сейчас ее задушат, они внезапно все разом отвалились от нее, словно их ветром сдуло. Инге с трудом приподняла голову, – руки и ноги ее дрожали отвратной мелкой дрожью, – и увидела нависающую над ней морду Ральфа с разинутой в счастливой улыбке пастью. Голос Ури произнес где-то за кадром:

– Ральф, сидеть!

Голова Ральфа неуверенно качнулась из стороны в сторону.

– Сидеть, я сказал! – повторил Ури, и морда Ральфа застыла в преданном оскале. Инге с трудом приподнялась на локте и огляделась вокруг: было очень тихо, Ури стоял в проеме распахнутых дверей холодильника, не спуская глаз с забившейся в угол горстки обнаженных тел. После короткого молчания он сказал негромко: